Принадлежность инициативы

«...Действие начинается, собственно говоря, - пишет Гегель, - лишь тогда, когда выступила наружу противопо­ложность, содержавшаяся в ситуации. Но так как сталки­вающееся действие нарушает некоторую противостоящую сторону, то этим разладом оно вызывает против себя про­тивоположную силу, на которую оно нападает, и вследствие этого с акцией непосредственно связана реакция. ...Теперь противостоят друг другу в борьбе два вырванных из их гар­монии интереса, и они в своем взаимном противоречии не­обходимо требуют некоего разрешения» (34, стр. 221).

Гегель говорит здесь о борьбе в иной связи и в ином (философско-теоретическом) плане - борьбе как столкно­вении противоположных сил по основе противостоящих друг другу интересов. Поскольку нас интересует главным образом область человеческих взаимодействий, то и вопрос о борьбе мы переводим в более конкретный и более узкий план - план практической психологии.

Итак, основным условием для борьбы, о которой идет речь, как и для всякой другой, является, по формуле Ге­геля, наличие противоположных интересов. Если такая си­туация налицо, борьба может начаться; но носителями тех или других интересов, противоборствующих сил в жизни являются люди. Следовательно, чтобы борьба нача­лась, кто-то должен сделать первый шаг в борьбе, как след­ствие нарушенной «гармонии» интересов, - иначе говоря, кто-то должен проявить инициативу. Борьба будет проис­ходить, если он встретит ответное сопротивление и будет пытаться преодолеть его. Проявление инициативы - первое обязательное условие возникновения какой бы то ни было реально ощутимой борьбы.

Слова «инициатива», «инициативность» мы будем здесь употреблять в неизменном условном значении тер­минов. Не нужно при этом думать, что речь должна пойти только об инициативных, то есть деятельных, предприим­чивых, находчивых людях. Термин «инициатива» нам нужен для того, чтобы наглядно раскрыть и продемонстри­ровать сам механизм борьбы в жизни и на сцене. «Овла­деть инициативой», в принятом нами смысле, - это значит получить в свое распоряжение поле деятельности во взаи­модействиях людей, чтобы осуществить на нем свои нужды, связанные с партнером.

В этом и только в этом смысле использованы слова «инициатива», «инициативность», с которыми читатель еще не раз встретится на страницах книги.

Проявляя инициативу, человек требует внимания со стороны партнера к своим целям, делам, нуждам. Но часто партнер и сам претендует на инициативу, и тогда приходится затрачивать дополнительные усилия, чтобы удержать инициативу, - бороться одновременно и за вни­мание партнера и за то, для чего оно нужно.

Если каждый из борющихся стремится полностью овла­деть инициативой - их цели соревнуются; они вынуждены решить - чем они оба будут заниматься? Тем ли, что нужно одному, или тем, что нужно другому? Предметом борьбы ока­зывается уже не цель того или другого, а сама инициатива. Но пока происходит борьба за нее, пока кто-то из борющихся не овладеет ею, остается неизвестным, зачем она нужна каж­дому из них. Так, пока Бобчинский и Добчинский спорят о том, кто из них будет рассказывать о «чрезвычайном про­исшествии», - сообщить о нем ни тот, ни другой не может.

Каждый из борющихся за инициативу считает, что именно он имеет на нее преимущественное право или что его дело более важно, более срочно, чем дело другого. Рано или поздно одной из сторон приходится уступить - ини­циатива сама по себе не может быть нужна, а занятость ею не дает заняться делом, побудившим претендовать на нее.

На многолюдных собраниях председательствующий берет инициативу при помощи звонка; милиционер, регу­лирующий уличное движение, пользуется жезлом и сви­стком. В словесной борьбе, чтобы привлечь к себе внима­ние, овладеть инициативой и удержать ее, люди обычно повышают и усиливают голос. Поэтому борьба за инициа­тиву часто выражается в стремлении перекричать друг друга, и в спорах по неотложным делам люди легко пере­ходят на крик. От этого всегда страдает ясность целей бо­рющихся - явление, характерное для многих ситуаций.

Пытаясь перехватить инициативу, человек проявляет не­внимание к целям партнера, занимающим того в данный момент. Поэтому из претендующих на инициативу уступает обычно тот, кому нужнее партнер, кто хочет или должен быть внимательным к нему и к его нуждам. Но он уступает лишь приоритет. Это выглядит примерно так: вместо того чтобы спорить о том, кто кого будет слушать, я уступлю, но с тем чтобы потом мы оба занялись моим делом. Как вос­пользуется этой уступкой партнер? Это зависит не только от важности и срочности дела того и другого, но и от их предварительных представлений друг о друге.

В споре логичном, разумном инициатива в каждый определенный период борьбы принадлежит какой-то одной стороне, и борьба за инициативу не отвлекает от предмета и темы спора.

Пользование инициативой я буду называть наступле­нием, отказ от инициативы по отношению к данному парт­неру или партнерам - обороной. По формулировке Гегеля, последняя будет «реакцией» на нежелательную, мешаю­щую, отвлекающую от чего-то важного «акцию».

Наступающему нужно что-то получить, а для этого ему приходится так или иначе выразить, назвать, обозначить то, чего именно он добивается, а далее - так или иначе обосновать, мотивировать свои требования, претензии или нужды; поэтому в наступлениях обнаруживаются цели че­ловека как его позитивная программа.

Партнер обороняется, пока и поскольку он занят чем-то своим и ему не важно и не нужно все, что зависит от другого и находится в его распоряжении в данный момент. Обороняясь, он уклоняется или отбивается от воздействий наступающего как от помехи своему делу. Обороняться можно только в ответ на наступление. В этом основная выразительная функция обороны. Не уступая, обороняющийся вынуждает к настойчивости наступающего. Оборона поэтому характеризует интересы человека с их негативной стороны.

От обороны к контрнаступлению человек переходит иногда мгновенно - как только негативная цель (укло­ниться, отделаться) сменится позитивной (например: обви­нить, удалить, заставить примириться с отказом и т.д.).

Постепенный переход от наступления к обороне можно назвать отступлением. Наступая, человек занят тем, что ему нужно от партнера, но, уделяя все больше внимания партнеру - его интересам, соображениям, доводам, - он все больше занимается тем, что нужно уже не ему, а парт­неру. Так, отказываясь от своих позитивных целей, посте­пенно сокращая их, а в итоге стремясь не лишиться хотя бы того, чем он уже располагает, наступающий иногда пре­вращается в обороняющегося.

В борьбе, окружающей каждого из нас, наступление по­стоянно переплетается с отступлением и обороной. Глухая оборона не может длиться долго, если ей противостоит на­стойчивое наступление. Так же редко встречается и «сле­пое» наступление: ведь чтобы добиться чего-то от партнера, нужно выслушивать его возражения и считаться с ним - то есть на время уступать ему инициативу. А он может более или менее свободно пользоваться ею; поэтому черты обороны и отступления проникают в наступление и черты наступления - в оборону. В этом сказывается множествен­ность интересов людей, сложность их целей, разнообразие во взаимоотношениях.

Определение того, кому в борьбе принадлежит инициа­тива (в жизни, в пьесе, в спектакле, в отдельной сцене), ведет к ясности предмета и темы борьбы, а далее - к уяснению конкретного содержания развивающихся событий и поведения каждого участвующего в них. Вместе с ини­циативностью человека все яснее раскрывается, что именно в жизни представляется ему хорошим, нужным, привлека­тельным. Чем человек инициативнее, тем с большей об­основанностью можно утверждать, к чему он стремится.

Оборона говорит об обратном. Но, как и наступление, она всегда состоит из вполне конкретных действий, кото­рые, если рассматривать их по отдельности, мало отли­чаются от действий, входящих в состав наступления. Отли­чия выступают преимущественно в контексте действий - в той общей цели, которая связывает их в один последова­тельный ряд и едва сквозит в каждом в отдельности. В на­ступлении одна позитивная цель объединяет этот ряд; она побуждает человека повторными усилиями преодолевать или пытаться преодолеть сопротивление партнера. Каждое из этих усилий имеет свою непосредственную, ближайшую цель, но все они подчинены общей цели ряда. Весь такой ряд действий, направленных к одной цели, представляет собою единое наступление.

Таким образом, наступление повторными и возрастаю­щими затратами усилий для достижения одной цели гово­рит о значительности для субъекта этой цели. Действовать с минимальными затратами усилий можно не наступая; на­ступать, не затрачивая все больших и больших усилий, не­возможно.

Беспрерывно действуют не только такие деятельные люди, как, скажем, Штольц или Кочкарев, но и самые без­деятельные, такие, как Обломов или Подколесин. Инициа­тивность человека определяет его как более или менее деятельного, причем содержание его деятельности этим, разумеется, не определяется. Деятельность Штольца по со­держанию своему имеет мало общего с деятельностью Кочкарева, но оба они люди деятельные, - им свойственно проявлять инициативу, наступать. Это противопоставляет их обоих таким мало похожим друг на друга персонажам, как Обломов и Подколесин. Последних в свою очередь объ­единяет лишь то, что для них характерна минимальная наступательность, - таких людей называют обычно «бездеятельными».

Но инициативность борющихся далеко не всегда отчет­ливо выступает согласно предложенной схеме: один насту­пает, другой либо обороняется, либо контрнаступает. Вытекающая в основном из заинтересованности в цели инициативность выступает обычно с разного рода поправ­ками, сдерживающими, освобождающими, маскирующими и ограничивающими ее.