Искусство России с 60-х до 90-х годов 19 века 5 страница
И. И. Левитан. Сумерки. Стога. 1899 г. Москва, Третьяковская галлерея.
илл. 264
И. И. Левитан. Летний вечер. 1900 г.Москва, Третьяковская галлерея.
илл. 265
Поздние пейзажи Левитана «Летний вечер» (1900; ГТГ), «Сумерки. Стога» (1899; ГТГ) предельно просты по мотивам, написаны в широкой лаконичной манере с очень выразительными немногими деталями. Последняя картина художника, «Озеро» (1900; ГРМ), задумана как обобщенный образ родины. Содержательность искусства Левитана характерна для русской культуры 19 в. С наибольшей яркостью и талантом Левитан выразил общие тенденции, обогатил современную ему мировую пейзажную живопись.
Творчество Левитана синтезирует достижения русской пейзажной живописи второй половины 19 в., в то же время оно открывает новый этап развития русского реалистического искусства. Однако оно теснее связано с идейно-демократическим реализмом передвижников, чем искусство его младшего современника, крупнейшего русского художника конца 19 — начала 20 в. — В. А. Серова. Это и дает основание анализом творчества произведений Левитана завершить рассмотрение русской пейзажной живописи 19 в. Творчество же Серова будет освещено в следующем, VI томе.
Реалистическая живопись 60—80-х гг. представляла собой высшую точку развития реализма в русском искусстве второй половины 19 в. Углубляя принципы идейности, народности и реализма в период начавшегося кризиса демократического искусства в Западной Европе, она имела общеисторическое, прогрессивное значение. Слова Ленина о Толстом: «Эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 20, стр. 19.),— в известной мере могут быть отнесены и к искусству величайших русских художников этого времени — Репина и Сурикова. Основные достижения русской живописи, гражданский пафос, связь с жизнью народа определили и ценность ее традиции для формирования искусства социалистического реализма.
* * *
В 60—90-е гг. русская скульптура, особенно монументальная, не могла сравняться по уровню своих художественных достижений с русским ваянием конца 18 — первой трети 19 в.
Упадок монументальной скульптуры, а также скульптуры монументально-декоративной был тесно связан с тем общим художественным упадком, который переживала с 40—50-х гг. архитектура, со столь характерным для начавшейся Эпохи капитализма распадом синтеза зодчества и изобразительных искусств. Основные достижения в это время имели место в станковой скульптуре и были связаны с общим развитием и укреплением реализма в русской художественной культуре. Заметно расширилась тематика скульптурных произведении. Русские ваятели, прямо или косвенно связанные с передвижниками, посвящали свои произведения жизни русского народа, в первую очередь крестьянства, обращались к темам труда, стремились по-новому осмыслить и раскрыть образы деятелей русской культуры и государства.
Особенно быстро и успешно развивалась жанровая скульптура в форме малой пластики.
Кроме реалистического направления в русской скульптуре второй половины 19 в. было и другое, которое можно охарактеризовать как псевдоклассицизм или салонный академизм, против которого столь горячо выступал в своих критических статьях В. В. Стасов. В сравнении с классицизмом начала 19 в. псевдоклассицизм в скульптуре конца этого столетия отличался поверхностной красивостью и слащавостью форм, бессодержательностью внешне идеализированных, отвлеченных от подлинной жизни образов.
Произведения эпигонов классицизма составляли резкий контраст с работами скульпторов-реалистов, экспонируемыми на выставках передвижников. В Третьяковской галлерес и Русском музее хранится в двух оригиналах характерная для реалистической скульптуры второй половины 19 в. небольшая терракотовая статуэтка «Нищий» (1887). Автор «Нищего», Леонид Владимирович Позен (1849— 1926), был членом Товарищества передвижных выставок. В этой работе зрителя подкупает большая человеческая теплота. Стремление к правдивой передаче образов при чрезмерно скрупулезной проработке деталей (что иногда производит впечатление натурализма) отличает ряд других произведений Позена—«Переселенцы», 1883; «Пашня на Украине», 1897 (обе в ГРМ) и др.
Некоторые из работ Л. В. Позена — «Запорожец на разведке», «Скиф», «Кавказский линеец 40-х годов в походе» (ГРМ) — по своему характеру перекликаются с историческими, а также жанрово-бытовыми скульптурными произведениями известного мастера второй половины 19 в. Евгения Александровича Лансере (1848—1886). Начав заниматься искусством в качестве любителя, Е. А Лансере стал известным мастером малой пластики. Постоянно путешествуя по России и по странам Востока, скульптор создал целую галлерею образов и национальных типов, как-то: «Казак с казачкой», «Киргиз на охоте», «Закуривающий черкес», «Арабская конная игра» и др. (бронза; ГРМ, ГТГ). К наиболее удачным композициям Лансере на историческую тему следует отнести небольшую конную статуэтку «Святослав», или «Ляжем костьми, не посрамим земли русской» (1886; ГРМ), не лишенную большой свежести и отличающуюся уверенностью и зрелым мастерством исполнения.
Расширение тематики произведений и развитие жанровой скульптуры связаны также с именами учеников профессора Н. С. Пименова — с Ф. Ф. Каменским и М. А. Чижовым.
Федор Федорович Каменский (1838—1913) окончил Академию художеств в 1860 г. Еще до своей поездки в Италию, в 1861 г., он исполнил модель статуи «Молодой скульптор» (мрамор, 1866; ГРМ), которая привлекла к себе внимание правдивой непосредственностью образа: простой деревенский мальчик, одетый в перехваченную тесемкой рубашку, с живым увлечением лепит глиняные фигурки. Ободренный успехом, скульптор создал вскоре еще два жанровых произведения: «Вдова с ребенком» (1868) и «Первый шаг» (оба переведены в мрамор в 1872 г., находятся в ГРМ). Эти композиции при отдельных их профессиональных достоинствах все же не имеют особенного значения для истории русской скульптуры.
Большую ценность с точки зрения развития реалистического направления и появления новой тематики в скульптуре имела группа «Крестьянин в беде» (1872; ГРМ и ГТГ). Автором ее был Матвей Афанасьевич Чижов (1838—1916), окончивший Петербургскую Академию художеств в 1868 г. Сын крестьянина-каменотеса, Чижов хорошо знал деревенскую жизнь. Воссозданный образ подавленного несчастьем крестьянина приобретал в те годы несомненную социальную заостренность.
В творчестве Каменского и Чижова видное место занимал портрет. Из работ Ф. Ф. Каменского наиболее интересны бронзовые бюсты Т. Г. Шевченко и художника Ф. А. Бруни (оба —1862; ГРМ). Особенно ценен превосходный по своей значительности и психологической глубине образа портрет Шевченко.
Еще больше внимания портретному бюсту уделял М. А. Чижов. В отличие от Казанского Чижов уже окончательно порвал с традицией классицистического портретного бюста (подражание композиции гермы, обнаженная грудь и т. д.). Стремясь к понятой в бытовом плане жизненной конкретности образа, Чижов, как правило, ставил своей целью максимально точную передачу всех черт лица портретируемого, тщательно воспроизводил все особенности одежды и т. д. Нельзя не заметить, что чрезмерное внимание скульптора к передаче несущественных деталей обычно приводило его к измельчанию образа человека, что заметно даже на примере наиболее известных портретов: художников А. П. Боголюбова и И. К. Айвазовского (1872; ГРМ).
Наиболее значительным русским скульптором второй половины 19 в. был Марк Матвеевич Антокольский (1843—1902). Антокольский родился в Вильне (Вильнюсе). Приехав в Петербург и поступив в Академию художеств (1862), он сблизился здесь с молодым И. Е. Репиным, а затем и с другими передовыми деятелями русского искусства, в числе которых был критик В. В. Стасов.
М. М. Антокольский. Иван Грозный. Мрамор. 1875 г. Москва, Третьяковская галлерея.
илл. 235
В 1864 г. Антокольский вырезал из дерева свою первую известную работу «Еврей-портной», а в следующем году — горельеф «Еврей-скупой» (дерево, слоновая кость; оба — в ГРМ). Однако дальнейшее творчество Антокольского пошло в основном по линии исторической тематики. В 1870 г. он закончил статую «Иван Грозный» (бронза, ГРМ; мраморное повторение —1875, ГТТ). В этой работе он стремился воплотить сложную противоречивость духовного мира Грозного, его силу и одновременно его усталость, его жестокость и угрызения совести. Скульптор изобразил охваченного глубоким внутренним волнением сидящего на троне царя. В склоненной голове, суровом лице, в пронизывающем, пристальном взгляде, в руке, с нервной силой сжимающей ручку трона, Антокольский выразительно повествует о той сложной душевной борьбе, о том внутреннем нравственном смятении, которое охватило сильную натуру Грозного. Рядом с царским троном как символ власти и могущества царя — его знаменитый жезл, воткнутый в пол.
Стремление к исторической достоверности, глубина психологического раскрытия образа представляли несомненное достижение молодого скульптора. Не будет преувеличением сказать, что образ, созданный Антокольским, является одним из наиболее значительных и многогранных из всех произведений русского изобразительного искусства, посвященных Ивану Грозному.
В 1872 г. появляется новое произведение Антокольского — статуя «Петр Первый» (бронза; ГРМ и ГТГ), создание которой было приурочено к 200-летию со дня рождения Петра. В отличие от предшествующего своего произведения Антокольский обратился здесь не к станковым, а к монументальным формам. Скульптор представил Петра в момент битвы под Полтавой, где решались судьбы русского государства; он стоит в Преображенском мундире, с треуголкой в правой руке, порывистый и суровый. Ощущение сильного ветра, дующего навстречу Петру, переданное развевающимися волосами и относимыми назад складками одежды, способствует общему впечатлению взволнованности и героики образа, созданного Антокольским.
В 1872 г. в связи с болезнью Антокольский уезжает за границу и остается там до конца жизни, лишь изредка наезжая в Россию.
Характеризуя работы Антокольского после его «Грозного» и «Петра I», нельзя не вспомнить слова В. В. Стасова, отмечавшего, что «сильный драматизм, кипучесть, волнение, порыв отныне не принадлежат больше к числу мотивов его произведений». Стасов имел в виду такие работы скульптора, как «Христос перед народом» (1874; бронза, ГРМ; мрамор, ГТГ), «Смерть Сократа» (1876, мрамор, ГРМ), «Спиноза» (1882, мрамор; там же). Для всех этих произведений характерна тема одиночества и страдания сильных человеческих натур, не понятых народом и гибнущих в борьбе со своими врагами. Таков «Христос», стоящий со скрученными назад руками, принявший яд Сократ, таков и Спиноза, скорбный, отвергнутый и одинокий.
В последние годы творчества скульптор вновь обращается к темам русской истории. В 1889 г. им была закончена статуя «Нестор-летописец» (мрамор; ГРМ). Почти одновременно с этой работой Антокольский исполнил статую «Ермак Тимофеевич» (бронза; ГРМ), воссоздав образ смелого атамана-казака, присоединившего к русскому государству обширные сибирские земли.
Деятельность Антокольского была весьма разнообразна. Он принимал участие в конкурсах на проекты монументальных памятников (например, на памятник Пушкину), исполнил ряд надгробий, много времени уделял портрету (портреты В. В. Стасова, С. П. Боткина, И. С. Тургенева и др.). Стремясь расширить тематические возможности скульптуры, он делал попытки создать сложные многофигурные композиции (например, «Нападение инквизиции на евреев»), в которой уже явно переходил пределы пластики и доходил до создания своеобразных объемно-пространственных макетов.
Хотя период второй половины 19 в. и не был в целом отмечен высокими достижениями в области монументальной скульптуры, тем не менее в это время сооружается значительно больше различных памятников, чем за все полтора предшествующих столетия. Особенной известностью (хотя часто и не столь заслуженной) пользовалось в то время имя Михаила Осиповича Микешина (1836— 1896). Микешин родился в семье крестьянина Смоленской губернии. В 1858 г. он успешно окончил Петербургскую Академию художеств как живописец-баталист. Не будучи скульптором, Микешин проявил себя, однако, именно в этой области. Отличаясь большой творческой фантазией, он обратил на себя внимание рисунками— проектами будущих памятников. Получив заказ на первый из задуманных им памятников—1000-летию России,— Микешин сумел подобрать коллектив скульпторов-профессионалов, которые под его руководством и по его эскизным рисункам исполнили как первую небольшую модель памятника, так и окончательную модель в требуемую величину. Таким же образом помимо памятника 1000-летию России (открытого в 1862 году в Новгороде) были созданы памятник Екатерине II перед Александрийским театром в Петербурге (1873) и наиболее удачный из осуществленных микешинских проектов — конный монумент Богдану Хмельницкому в Киеве, торжественное открытие которого состоялось в 1888 г. (см. раздел, посвященный искусству Украины). В коллективе Микошина работали М. А. Чижов, братья Лаверецкие, И. Н. Шредер и ряд других. При проектировании и сооружении памятников неизменно привлекались опытные архитекторы и инженеры. С Микешиным же работал и скульптор Александр Михайлович Опекушин (1841— 1923), имя которого навсегда вошло в историю русской культуры как автора памятника Пушкину, открытого в 1880 г. в Москве.
М. О. Микешин. Памятник Богдану Хмельницкому в Киеве. Бронза. 1870—1888 гг.
илл. 236 б
А. М. Опекушин. Памятник А. С. Пушкину в Москве. Бронза. 1875—1880 гг.
илл. 237
В памятнике Пушкину подкупает глубина образа, его редкая для монумента лиричность и проникновенность. Созданное на основе лучших традиций русской монументальной скульптуры, это произведение отличается величавостью образа, естественной и в то же время тонко продуманной постановкой фигуры. Поэт-мыслитель, поэт-гражданин — так задуман и решен Опекушиным памятник Пушкину. Этому соответствует та глубоко человеческая простота и задушевность, которые чувствуются во всей фигуре поэта. Замысел скульптора и внутреннее содержание образа отвечают высеченным на постаменте словам знаменитого стихотворения «Памятник», в основе которого лежит мысль об исполнении писателем своего общественного долга, служения народу.
Опекушин сумел добиться большой пластической выразительности статуи. Движения и поза стоящей фигуры отличаются непринужденностью и живостью, не исключающими, однако, благородной величавости и поэтической возвышенности образа. Особой выразительностью лепки обладает голова статуи, мастерски найден ее легкий наклон. Благодаря небольшому наклону головы великолепно завершился, получив собранность, общий силуэт памятника, а в самом образе поэта в целом еще более раскрылось то неповторимое «пушкинское звучание», которым проникнуто это вдохновенное творение.
Как и у большинства упомянутых выше русских скульпторов второй половины 19 в., деятельность Опекушина продолжалась и в начале 20 столетия, хотя ничего равного московскому памятнику Пушкину им уже не было создано.
* * *
К середине 19 столетия ясно обнаружился упадок архитектуры. Распространяется эклектизм, беспринципное использование самых различных стилей, характерная для складывающегося капитализма стихийная бесплановость строительства. Частная собственность на землю, высокая цена участков в центре города и погоня застройщиков за прибылью приводили к тому, что города росли и строились хаотично, с нарушением удобств населения и с ущербом для ранее созданных ансамблей. В результате продажи частным лицам участков земли между так называемыми павильонами Адмиралтейства там выросли давящие, темные громады доходных домов, грубо нарушившие ансамбль Адмиралтейства и почти закрывшие на него вид с набережной Невы. Были испорчены позднейшими постройками ансамбль Александрийского театра, площадь между зданием Биржи и университетом в Петербурге, ансамбль Театральной площади в Москве и т. д.
И все же при общем упадке русской архитектуры во второй половине века нельзя упускать из виду и некоторых ее частных достижений. Так, именно в это время зодчие начинают создавать ряд сооружений нового типа. Их появление обусловлено общим развитием техники. Таковы железнодорожные вокзалы с огромными перекрытиями дебаркадеров, обширные торговые помещения (пассажи), здания банков, многоквартирные жилые дома и т. п. Прогресс строительной техники и инженерного дела предоставлял в распоряжение архитекторов новые строительные и отделочные материалы, которые все чаще использовались русскими зодчими. В крупных общественных сооружениях, а тем более в промышленных зданиях все шире применялись металлические конструкции — балки, столбы, что позволяло создавать перекрытия без дополнительных опор, делать большие окна, уменьшать толщину стен. Позднее, с рубежа 19—20 вв. широкое распространение получил железобетон, введение которого знаменовало собой новый этап в развитии техники строительного дела.
Однако, как и в других странах, русские архитекторы еще не выявляли тех новых возможностей эстетического характера, которые неслив себе и новая строительная техника и появление нового типа общественных сооружений, требующих иной, чем раньше, организации архитектурного пространства, членения объемов зданий и соответствующего им общего художественного решения облика сооружения в целом. Так, построенные еще в 1851 г. архитектором К. А. Тоном
(1794 —1881) вокзалы в Москве и в Петербурге сочетали смелое применение железной конструкции для перекрытий перронов с традиционным оформлением фасадов.
Переходный характер носило творчество известного русского архитектора Михаила Дормидонтовича Быковского (1801—1885). Деятельность этого мастера, как и его учителя Д. И. Жилярди, была связана преимущественно с Москвой и Московской областью. Он начал со сравнительно строгих, сдержанных и даже классических по своему архитектурному оформлению сооружений (как, например, Горихвостовская богадельня в Москве). Большей известностью пользуются его ранние постройки в подмосковной усадьбе Марфино (1837—1838), решенные в духе подражания готике, что должно было, по замыслу архитектора, придать этой старинной усадьбе романтический вид. М. Д. Быковский в дальнейшем создает ряд эффектных зданий и ансамблей, исполненных в разнообразных стилях. В произведениях церковного характера М. Д. Быковский стремился возродить так называемую «русско-византийскую» архитектуру (церковь в Зачатьевском монастыре в Москве и другие постройки).
Многочисленные сооружения создал в последнюю четверть века Виктор Александрович Шретер (1839—1901), построивший, в частности, театры в Киеве и Иркутске. Сооружения Шретера отличались пышностью оформления фасадов и в то же время общей тяжеловесностью. Таково его здание Кредитного общества в Петербурге (70-е гг.), нарушившее целостность ансамбля Александрийского театра Росси. Грузным, маловыразительным по своему архитектурному решению оказался и перестроенный Шретером в 80-х гг. Мариинский театр в Петербурге (ныне Театр оперы и балета имени С. М. Кирова).
Как и в предшествующий период николаевской реакции, царские власти всячески поощряли так называемый «русско-византийский» стиль в архитектуре как якобы истинно «национальный». Одновременно некоторые русские архитекторы — правда, не всегда удачно — стремились возродить подлинные национальные особенности древнерусского зодчества. Вопросам возрождения и творческого использования древнерусского зодчества уделяли внимание различные архитектурные общества, возникшие в России во второй половине 19 в., Всероссийские съезды зодчих (в частности, II Всероссийский съезд 1895 г.) и архитектурная периодика (журнал «Зодчий» и др.).
Идеи возрождения древнерусских традиций, трактуемых как национальный русский стиль, непосредственно волновали и интересовали многих деятелей культуры, в частности В. В. Стасова. В этой тенденции находило свое отражение связанное с демократическими передовыми идеями стремление укрепить в искусстве народные, национальные черты. Однако механическое перенесение в совершенно иные строительные и бытовые условия 19 в. декоративных приемов древнерусского зодчества не могло быть плодотворным.
В. О. Шервуд. Исторический музей в Москве. 1874—1883 гг. Общий вид. Фотография начала 20 в.
илл. 236 а
К числу более удачных сооружений, исполненных в так называемом древнерусском стиле, следует отнести здание Исторического музея в Москве, построенное в 1874—1883 гг. по проекту архитектора и художника Владимира Осиповича Шервуда (1833—1897). Основным достоинством этого здания является не столько подражание (в конечном счете малоубедительное) архитектурным формам башен и стен Кремля, сколько прежде всего достаточно целостное завершение такого сложного архитектурного комплекса, каким является Красная площадь. Подобно большинству сооружений, строившихся в то время в «древнерусском стиле», здание Исторического музея оказывается всего ближе не к древнерусскому зодчеству эпохи его наивысшего расцвета, а к памятникам середины 17 в., с их обилием декоративных деталей и использованием облицовочного кирпича. К числу недостатков архитектурного решения Исторического музея относится излишняя дробность форм и перегрузка здания декоративными деталями.
В 1889—1893 гг. на той же Красной площади возводятся Верхние торговые ряды, автором которых был Александр Никанорович Померанцев (1849—1918). Верхние торговые ряды ценны и интересны скорее решениями технического порядка, нежели художественными достоинствами. Так, мы встречаем здесь смелое, новаторское использование железобетонных перекрытий и ряд других строительных новшеств.
Сооружается также в древнерусском стиле здание московского Политехнического музея (1870-е гг.). Средняя часть музея исполнена по проектам архитекторов И. Монигетти (1819—1878) и П. Шохина (1819—1895). Следует признать неудачной попытку авторов здания музея воспроизвести в камне те архитектурные детали и мотивы, которые были свойственны старинным деревянным сооружениям, но выглядели неорганично на здании совершенно иного архитектурно-строительного типа.
Стремление использовать русское деревянное зодчество Севера характерно и для творчества Ивана Павловича Ропета (псевдоним архитектора Петрова, 1845— 1908), к творческим поискам которого с большим вниманием относился В. В. Стасов. Одной из главных особенностей работ Ропета и близких ему архитекторов являлось то, что они эклектически стремились воплотить в современной им архитектуре конца 19 в. черты народного деревянного зодчества, используя с этой целью ажурную резьбу и сочную раскраску русских деревянных построек (главным образом северных изб).
Наибольший успех выпал на долю выставочных павильонов Ропета, неизменно привлекавших внимание публики не столько достоинствами собственно архитектурного решения, сколько нарядностью, красочностью оформления. Таковы были выставочные павильоны в «русском стиле» в Москве, в Петербурге, на Всемирных выставках в Париже (1878), Копенгагене (1888), Чикаго (1893).
Излишняя приверженность к декоративному убранству, перегружающему фасады зданий,— что было свойственно почти всем архитекторам второй половины 19 в.,— получает у Ропета и некоторых из близких ему мастеров едва ли не крайнее свое выражение. Прихотливо, нелогично решенные композиции, игнорирование привычных законов архитектоники зданий в проектах «ропетовцев» были характерны для того состояния глубокого упадка, которое переживало зодчество во второй половине 19 в. Лишь в самом конце 19 — начале 20 в. намечаются предпосылки для нового подъема русской архитектуры, связанного с новым Этапом развития русской художественной культуры.
* * *
В искусстве народов Прибалтики, Белоруссии, Украины и Закавказья, входивших в состав Российской империи, в 19 в. происходил процесс сложения национальных школ нового времени. Существование этих народов в рамках Российской империи определило двойственный характер этого процесса. С одной стороны, царское правительство, следуя своей великодержавно-шовинистической политике, стремилось к нивелировке и унификации национальных культур. С другой — становление национальных художественных школ и формирование реалистического искусства облегчались и ускорялись благодаря тесному содружеству передовых художников угнетаемых наций с русской демократической культурой. Мощное развитие русской революционной общественной мысли оплодотворяло искусство этих народов.
Рост национального самосознания и шедший отсюда интерес к истории, быту и жизни своего народа вызывают окончательное размежевание светского и религиозного искусства. Появляется новая идейно-художественная концепция, связанная с правдивым, реалистическим отображением в искусстве сложной и противоречивой картины общественной жизни. По-разному и в разной степени удалось осуществить эту широкую программу различным народам. Это зависело от конкретных исторических условий, в которых развивалось искусство тех или иных народов, сформировавшихся к концу 19 в. в буржуазные нации.
Искусство Украины
Е. Костина
Укрепление экономических отношений между Украиной и Россией, развитие народно-освободительного движения и демократических идей способствовали общему подъему украинской культуры.
В тесной связи с русской архитектурой развивается архитектура на Украине. Большой размах получает строительство дворцов, усадеб, садово-парковых ансамблей. Бурный хозяйственный рост Украины, превративший ее в важный жизненный центр Российской империи, создал благоприятные условия для перестройки старых и возникновения новых городов, сооружения триумфальных арок и памятников. Благодаря непосредственной деятельности на Украине выдающихся русских архитекторов украинским зодчеством был органически воспринят русский классицизм. К числу лучших памятников этого периода принадлежат дворцы и усадьбы в селах Хотень, Диканька, усадьба Галагана в Сокиринцах (1825—1829, по проекту местного архитектора П. А. Дубровского). Многие города получают новый облик. В Полтаве архитектор Тома де Томон и скульптор Ф. Щедрин в честь столетия Полтавской битвы создают на Круглой площади архитектурный ансамбль с колонной Славы (1805—1811). В Одессе сооружается прекрасно связанный с заново решенным архитектурным ансамблем площади памятник Ришелье (1823—1828) работы русского скульптора И. П. Мартоса (кроме этого, на Украине Мартосом созданы надгробия фельдмаршала А. А. Румянцева-Задунайского (1804—1805) в Киево-Печерской лавре и И. М. Высоцкого (1820-е гг.) на кладбище Выдубецкого монастыря в Киеве).
Важную роль в градостроительстве играет сооружение больниц, почтовых зданий, торговых рядов, учебных заведений, среди которых выделяется выдержанное в традициях строгого классицизма здание университета в Киеве (1837—1843), сооруженное по проекту В. И. Беретти. В этот же период появляется плеяда украинских зодчих, в числе которых талантливый ученик В. И. Баженова и М. Ф. Казакова— А. И. Меленский, автор гражданских и жилых домов в Киеве, храмов-ротонд (на Аскольдовой могиле и во Фроловском монастыре) и памятника Крещения Руси (1802—1808).
Во второй половине 19 в. архитектура на Украине теряет единство стиля. Перегруженность декором, эклектическое смешение стилей становится ее характерной чертой. Наиболее крупными памятниками конца века были здания оперных театров в Одессе (1883—1887, по проекту венских архитекторов Ф. Фельнера и Г. Гельмера) и в Киеве (1897—1901, по проекту В. Шретера), а также Владимирский собор (1852—1896, архитекторы И. В. Штром, П. И. Спарро, А. В. Беретти), в котором особую ценность составляют стенные росписи, исполненные русскими живописцами В. М. Васнецовым, а также М. В. Нестеровым и М. А. Врубелем (см. том VI).
Украинская живопись в первую треть века как бы накапливает свои силы, опираясь на опыт таких выдающихся русских художников, как В. А. Тропинии (работавший на Украине, в селе Кукавка, с 1804 по 1823 г.), К. П. Брюллов, А. Г. Венецианов. Круг тем пока сравнительно ограничен, хотя в портретах проявляется интерес к людям из народа (портреты, созданные К. С. Павловым), к окружающей природе (пейзажи В. И. Штернберга, М. М. Сажина), оживляемой жанровыми мотивами (работы Д. И. Безперчего, И. М. Сошенко).
Самым видным художником середины века был великий украинский поэт Тарас Григорьевич Шевченко (1814—1861). Сын крепостного и сам крепостной, он занимает особое место среди борцов против крепостнического режима. Его революционные взгляды дали новое направление не только поэзии, но и всем жанрам украинской живописи и графики. Свое творчество Шевченко посвятил украинскому народу, его жизни, истории. Отданный помещиком в обучение в Петербургскую Академию художеств, Шевченко с помощью писателей В. А. Жуковского, Е. Гребенки и художника К. Брюллова был выкуплен в 1838 г. из крепостной зависимости. Творчество его формировалось в мастерской К. Брюллова, одним из любимых учеников которого он был.
Т. Г. Шевченко. Автопортрет. 1840 г. Киев, музей Т. Г. Шевченко.
илл. 266 а
По многочисленным портретам художника от раннего автопортрета (1840; Киев, музей Т. Г. Шевченко) (Произведения Т. Г. Шевченко, местонахождение которых не указано особо, находятся там же.) и портрета Маевской (1843; Киев, Музей украинского искусства) до поздних — серии автопортретов в офорте (1860), портретов Щепкина и Олдриджа (оба—1858) и других — можно проследить путь, который прошел Шевченко от произведений, схватывающих преимущественно внешние черты характера, к глубоко психологическим, насыщенным большим человеческим содержанием реалистическим портретным образам. В жанровой живописи им правдиво раскрыта жизнь украинского народа. Уже в картине «Катерина» (1842), написанной под влиянием брюлловской школы, видна самостоятельность автора не только в обращении к жизненно-характерному типажу, но и в глубоко прочувствованном отношении художника к трагической судьбе своей героини. Будучи учеником Академии, Шевченко задумал несколько офортов под названием «Живописная Украина» (1844). В ней наряду с историческими сценами («Дары в Чигирине 1649 года») есть бытовые композиции («Сваты», «Судный совет»). Последние вместе с жанровыми работами, исполненными маслом («На пасеке», «Крестьянская семья», обе —1843), впервые в украинском искусстве так просто и правдиво воплощают типичные черты народной жизни.