Поэза Зильбера. Напетая между прочим и вместо секса
***
(черновик 97; перечёркнуто аккуратно)
«Найди в себе Воина и смотри, как этот Воин воюет, пока война не иссякнет»…
ИЗ КНИГИ БЕЗМОЛВИЯ
К., Е., М., Т. И О.
И ТЕБЕ
Да, трикстерА плечом
к
плечу
Уйдут в нездешния сады.
И мне покажется: лечу…
Лечу тебя до самых дыр.
Но, впрочем, чья же в том вина,
Что нипочём, не одурев,
Пройдёт сторонкою война
От нашей радости и дел,
И что опять Иван-дурак
Просадит старый ноутбук
В какой-нибудь тудышний мрак,
Чтоб некто обнял старый дуб,
Или, пожалуй, древний вяз…
И кто покатится виной
Как вИной, взятой из вина…
И Бьёрк.
И эти волосы твои
И не для девочек игра,
И синий свет из чистых дыр,
И, знаешь, у меня – лупа.
А впрочем, стоит ли о том,
О том. О чём?? Когда есть Дом.
И, тихой радости полна,
Любовь Моя гостила в нём.
Манане
И, безмятежности полны,
В машинке ехали вдвоём,
И нас качало… нас, увы…
Нас разнесло…
Нас разнесло…
Мы снова встретимся, опять.
Но, может быть…
На новый круг…
Потянет радости волна
И разминёмся как-нибудь…
Ты обойдёшься без меня,
Ловушка певчая Судьбы…
Прости меня, и я тебя.
Но – не забуду. Нет. Увы. 24.02.07 17:25
***
Весна.
От любви
Крышу рвёт.
А как же. 25.02.07 1:36
***Кто-нибудь…живёт,
кто-нибудь
умирает....
Посвящения
Ладне
Пахло тканями. Напиться. Заходите. Я…
Ждала. Капля ртути, чашка чая. Вот и всё,
И все дела...
Но забывшие проститься не уходят
Просто так. "До свиданья" говорится
И чего-то невпопад…
Пахло солнцем. Пели птицы. Мне
Уже – не всё равно. Дайте чистенькой водицы.
Ваших слёзок... мне давно...
Те на цыпочках уходят,
Кто пришёл непоправим.
Кот тяжёлой лапой бродит,
Как пушистый херувим…
Губы мёда. Тремор "надо". Ни к чему, нипочему...
Я, взглянув, уйду из ада… Как-то мило...
Почему?
Ничего не оставляя за спиной и про запас,
Ходит кругом наша стая, но мурлычет –
Не про Вас.
Понимайте, как хотите, всё иное - ерунда.
Только, Вас прошу, светите. Ну, и грейте?
Иногда...
***
(подражание, Ты поймёшь)
Я люблю... Но и это - пройдёт.
И останется тихая нежность,
И статУи из льда
будут петь
ничего-ничего,
басовитые трубы…
и мелкие трупы
хрустят под ногами...
Весна!...
***
Скажешь: надо - сходим в загс.
Всё другое - не про нас.
Ничего не говори. Помолчи.
Помолчим давай вдвоём.
Остальное… «Во-до-ём».
***
Блондинка - это жена.
Но ты же не так напряжена...
Потому мы друг друга всегда поймём.
Печорин
при его появленьи девицы исходят из кресел
и стремглав выбегают истерики где-то толочь
***
Татьяне Толстой
1.
Волошин, видишь ли, в Одессе,
И вот, пожалуйста, «Боржом».
Наш мир неизмеримо тесен.
Эфрон оставлен на потом.
Куда идти, кого спасаться?
Чего, скажите мне, беречь
От первомайских декораций
До наших сладостных невстреч.
Лакуны текста поправимы
И чрезвычайно хороши.
И наши зимы – что за зимы…
В них даже стонут камыши.
Курю я «More». Неинтересен
Мне этот мир как анекдот.
Но, знаешь, без тебя невесел.
И ты ошиблась… Сад цветёт.
Спасая дочь, спасая сына,
Мы часто делали не так.
Но лучше вдруг найти осины
И не повеситься, а так.
Берёт серебреник Иуда –
Тот катится по мостовой.
Кончайте ёрничать, профессор.
Нормально Шариков живёт!
Москва – газетная, простая.
Ей веером включают свет.
Она буквальная такая…
Как чашка чая – и рассвет.
Скажи немедля: где мой йогурт?
Стоп. Снято. Дальше не пиши.
Куда уходишь ты от дома
Во глубину
Своей Тиши?
Махни рукою: на коклеты!!! – И
Свистнет ксерокс диссидент.
И Елизарову – приветы.
Геласимову – все стиши.
Масяня грустная сегодня:
У ней свалился Интернет,
Как шифоньер на старый глобус,
А всё-то дело – это спеть…
Я графоманией страдаю
И выпит кофе. Мама спит.
И Тина очень Канделаки,
И няня рядышком сопит.
Включай скорее Щербакова
Да принеси ведро воды.
За этот стих меня, ей-бога,
Пошли ты… это… не спеши.
2.
Мои кончаются сигары –
Пилю тихонечко дрова.
И входят бодро санитары,
Чтоб побудить меня слегка.
Несусь к сестрице за таблеткой
И выбиваю сигарет.
Медперсонал на редкость метко
Уколы ставит мне, как есть.
Себя воображаю графом.
Манилов зырит в облака.
Куда ты денешься от рака?
Ну, разве в нору для сома.
Купите мне флакончик сомы
И подарите сувенир.
Мы все уже давно знакомы
И не зачитаны до дыр.
Блестят сурово переплёты.
Я в переплёт такой попал!
Блестяще рад. И много новых.
И много – сразу – в никуда.
Играйте в мафию почаще.
Скорее!!!! Это дежа-вю!!!!
Глотай кузнечиков и в чаще
Я соловьями напою.
***
Ворон трепещет
В ожидании Перелёта –
Весна.
Совместно с Камиллой N
***
Лёшка
Глядь в окошко –
А там Ерошка!
Совместно с Олькой Скоробогатовой
***
Ко мне сегодня приходила Муза.
Спокоен я теперь. Как член. Союза.
Совместно с Лёшей Лиханским
***
Не будешь ли, милая девушка Настя,
Работать бомбильей в моём саду?
***
Кто-то поставил
Пустую бочку на дерево.
Ах.
***
Лягуха, толстая!
Исса за тебя,
Лягушонок!
Начало марта 07
***
Ладне
Приезжай, скоро будет тепло.
Поселю тебя под столом.
Мы пойдём с тобой ни о ком.
12 марта 07
***
Своясе
На голом рыжем бамбуке –
Голубые цыплята.
Повяла к осени
Конопля.
16-18 марта 07
ОшО!!! Не буди гусёнка!
Сразу видно, Бред спит
Мее надо гита-а-ару!!!
И контрабас!! Фоно!
Посвящается роман Ермаку, ко дню его шестнадцатилетия; Митьке, Марине и всякому Жили-Были и Коныкам, также Кнопке, Детям Цветов, Большому Хот-догу, двум хот-догам возле метро, мандариночкам, канарейкам, кенарам, барабанам, Птице, Людке, Юльке и остальным, Бяпе за воронововремя сделанную работу, Существованию всему, зачем-то Абаю и Мирзабаю, даже, даже Шаурме и так далее; большое спасибо Барабону за побрякушку. Пиццам – отдельная благодарность. Игорю. Точка.
Я люблю твои кокашки, приходи в мои букашки, так отдельно поцелую, что останется до… птицы рукой подать, что уже гопнула через Днепр и Ирине Денежкиной, которую я ещё не читал. Здесь точка.
Также всякому интернациональному цирку-шапито и меркурию. Спасибо, дорогой. Отвалился.
И, безусловно, ВСЕЙ «%Nizze@комблиномюа».
И Тебе. И Тебе. Тебе. Ты. Ты. Ты. Томилле!!!!!!!!!!
Перскому. И вабще. Пофигистам и дурноглотам. Аквариумам. Саше психологу.
Отдельное спасибо метро; Тёмочке – за кефир; wwwonder и Михайленке.
Моей Маме. Моему любимому дяде и родственникам, и не устану я прославлять инкогнито Мангасаровых, даже без разрешения. Телефону чуть недоверия.
Всё устал. Ушёл с улицы Есенина за водой.
Буйвол.
А хотите, я Вас… убодну????
Сразу, полнОлустью – МУзам. Или музАм? Ой, забыл совсем, как оно теперь на ихнем нынешнем парагвайском…
И отдельно – макабрионам.
_____
Сразу видно – он коп.
Он всегда очень разный. В личной жизни – совершенный дракон.
Трахать его – всё равно, что кататься на пирамиде.
Трудно переносим. В городе намерен потеряться в толпе, выглядит шикарно и скромно.
От него несёт дорогим табаком, он легко обнимает женщин.
Был сталкер. Любил Китай, слушал джаз, охотно пел окружающим.
Врывался в жизнь, как рояль. Читал мало, зато выбрасывал в пространство книги вагонами.
Был у него Нубук. Так звали его компьютер.
Полагал, что нет никакой «души». Есть телесная оболочка, чистый дух дзэн, внешняя форма и эмоциональное содержание.
По привычке был холост, зато недавно женился.
Если сталкер уронил сигарету – он вложил огонёк.
Если он видит лежащую сигарету – она чужая. Кто-то нарочно её положил.
Если она плохая, сталкер возьмёт. Если хорошая – пройдёт мимо.
Хорошо завязывает шнурки. Носит карманные часы и парик. Чудовище.
Знал камасутру и слушал Галича. Был БГ.
Любит эстетику икэбаны, быт, чистые ощущения: пуховик, мороженое, воробышков.
Может возиться с детьми почти непрерывно.
Готовит традиционную кухню.
Имел.
Крайне редко переходит на мат.
Уважительно относится к нежным мальчикам. Амазонка.
Звали его Катарсис.
_______
В доску вколочен гвоздь. Кто-то сильный вложил в этот удар себя. Всё.
Катарсис сидит на скамейке. Хотелось бы сказать: посреди улицы, но это какое же «посреди»: скамейка цветная, стоит сбоку от тротуара, напротив – домиком уложенные огни, интернациональная большая гостиница. Ночь. Сталкер курит. «Мальборо» так понравились, что скурил сразу две. А потом – ещё две. По всему проспекту горят фонари. Это Харьков. Здесь вежливые мужчины и потрясающе красивые женщины. Чуть далее по тому же проспекту – другая гостиница. Называется она – «Мур».
___
Мимо проезжает чувак на велосипеде. Сталкер всегда поинтересуется, какой это велосипед, скоко стоит, какие у него шины, едет ли человек по делам или катается. Это хороший знак и весьма неожиданный – дядька на велике. Сталкер всегда готов поддержать беседу, она ему нравится. Он отвечает на вопрос – он вас всегда любит. Даже если сталкер напал, это лишь имитация: ему захотелось узнать побольше.
«На неё упал сталкер». Сталкер падает, как говнище. Она лежит навскидку в снегу, над нею – чистое небо, звёздочки. Сталкер свалился с неба как шкаф, вбил её, будто шпильку, и удрал, как енот.
Еноты вообще таковы: чистят пёрушки, бьют посуду, полощут чего не попадя и трусливые донельзя. Еноты не то, чтобы внесены в Красный Блокнот КСП, но им и являются.
И вообще, всё было не так. Он был клоун. Мечтал о цирковом училище в Киеве. Не пошёл. Лично и близко знал Лёню Позена, Гельфанда, смотрел в глаза грустному Яцуненко, сидел с Капланом… ну и так далее, не говоря уж о Мирзаяне. Из артистов предпочитал Тарковского. Считал, что стыдно вообще быть актёром – им надо быть.
И это был, вообще, не он.
__
Нет, на самом деле он во всём повиновался Нубуку. Нубук за него думал и действовал. Сталкер лишь развлекался. Он радовался происходящему, как дитю. Ему безмерно нравилось, что вокруг происходит. Даже и смерть.
Он был – Смерть? Не, обычный шаман, юродивый…
И тоже – не он. А кто он? Он – спит.
___
Бревно почесалось. Ахти, решило оно, давно я не чувствовало себя крокодилом. Ура. Это эст.
___
Тута и начинается самое интересное. Шо происходит, кода таки случился катарсис? Зрители откидываются, встают, разминаются, бегают, прыгают друг на друга, как дураки, резвятся, едят кАко со фруктами, вносят коррективы в спектакль, без спроса вламываются на сцену, падают посреди и слишком прито-орно плачут.
Вспышки существования
(записные книжки и школьные сочинения)
Приходит Христос к Пилату и говорит: доктор, я могу быть геем, но мне мужиков не хочется, меня тянет к бабам, а за мною вечно ходит этот оркестр танцующих мальчиков. Непереносимость мужского начала? Нет. Я нормально переношу их в общении. Понтий говорит: давайте, юноша, чаю выпьем, идите руки помойте.
Приходит Христос к Магдалине, а у неё – три жлоба. «Канайте отсюда, гады!» - А ты кто таков? – Я – Исус! – Никогда о таком не слышали. – Ну, тогда давайте чаю попьём
(по Ошо, совместно с Андрюшей Гомля).
Мой проект «открытых дверей пустовойтова» завершён досрочно и сдан. Двери остаются открытыми, однако, вплоть до мая у меня нет никаких проектов, разрешается ходить в гости. Квартирник в четверг считается состоявшимся по высшей программе. Из двух банок из-под джн-тоника вышли ваза и маракас. Вчера на пути личной жизни доломали и выкинули кровать, переместив «летнюю постель» на пол; ждём, когда Евгения наша разбогатеет и купит нам с Камиллой к зиме раскладной приличный диван. Из бытового сора вышли: подушка, она же мяч, она же – «гнездо существования»; прибор для сновидения под названием «город в скотче» (спрятан под шкафом) и ружжо для платонической охоты на растаманского бегемота (ружжо покажу задаром, но предупреждаю, что опасно для мозга и бегемотом может стать каждый). Письма за всю жизнь переместились в наволочку и стали подушкой, она же второй прибор для сновидения. На стене появился новый алтарик в честь Ерошки, на базаре выторговал подкову, купил себе «Честерфилд». Мой лирический герой вдарИл автору (или наоборот) красную гвоздику и пунцовую розу. Домашние растения растут, как положено, и в мёртвом кувшине завелось нечто новое. Так же в честь Евгении запасли полтора стакана семечек, тыквенных и разнопожаренных, вдумчиво грызём с Домовёнком. Он говорит, что всё, что я танцую – это хип-хоп, что это называется стрит-джаз, я люблю трип-хоп и так далее. Вскоре опять отправлюсь на группу данс-терапии форматироваться и повышать типа квалификацию, задружу со своими ошовскими учителями и сформирую театр-студию «Пятачок» с Домовёнком. Читаю два буклета про чай и инструкцию по гаданию. В субботу квартирника не было, пришла лишь Камилла и мы вместо шума делали друг дружке массаж; загорались и гасли окошки в «ласточкином гнезде» на столе пустовойтова. Такие дела. (Мне теперь дарите арома-свечи, музыку, благовония, парфюмерию, макияж для сценических образов, книжки, сигареты, колечки, я коллекционирую настольные игры, дартс и часы). Слушаю Пашу Кашина и «666 способов познать Будду» (очен смешно).
Способ шестьдесят первый: трахните Будду! И он попустится. А Вы ощутите чувство собственного величия (я такой большой, что могу даже трахнуть Будду). Чтобы избавиться от чувства собственного величия, позвольте Будде трахнуть вас второй раз. Вы попуститесь. Лучше всего найти себе постоянную женщину-будду и развлекаться с ней хотя бы и вечно. Вы импотент, а она фригидна? Тогда найдите во дворе качели и её раскачайте. Или потратьте половину зарплаты на карусели. А она пусть потратит свою половину зарплаты на совместные развлечения. Мало того, что бытие Будды Вам обеспечено, но и а вдруг и у Вас Получится?
Я гляжу из окна: во дворе стремятся к небу и зацветают мало-помалу псалмы;
Эти наивные песнопения растаманской украинской земли:
Христос был лекарь, пекарь и пахарь. На топОлях – золотая омела.
Я стою на базаре, задрав голову и сознаю над собою Небо.
Пасха как страшный суд, но не такой уж страшный,
ведь всех снова простят через две недели.
Мне нравится быть большим, гигантским: гиппопотамом и аллигатором,
Но я умею и превратится в паучка, ворона, кошку…
Я жду. Я жду, что в моём гнезде кто-то поселится.
Моя жизнь есть мой цирк и мой центр.
Всё остальное для меня формируется вокруг центра. Семья – это центр вдвоём.
Остальное – флирт. Ноутбук дымит моей сигаретой.
Сквозняк танцует в окне – это проще увидеть, чем сделать, а делать проще, чем думать, а, чтобы думать, ничего не надо делать вобще: весна приходит и трава, таки да, растёт.
Мы сидим в «Идеальной чашке»: я пью какой-то хороший кофе, она пьёт чай (чайник маленький белый), у неё красивые руки и рот, я знаю эту взрослую женщину тысячу и один год и никогда прежде не видел её так близко, и не бродил с ней так долго. Мы едим конверты, и у нас есть три кусочка лукума: лукум с орехами сверху и нанизан на палочку. Мы сидим в чашке и деревья на улице выпивают с нами вприглядку, смеркается, мы сидим у окна кафе и для прохожих выглядим подвижными манекенами. На улице на столбе объявление об ошовской группе Амриты, я её знаю лично, группа по ребалансингу, ребалансинг – ошовский массажик, я хочу учиться ребалансингу, это дорого, ошовские люди вообще дорогие, один я бесплатен. Напротив районная стоматологическая клиника, в которой было дешево и потому бесполезно лечить зубы, превратилась в Укрсиббанк. Прийти и сказать: у вас где-то тут моя карточка, полечите мне полость рта! Мы говорим долго о личном и философском. Выйдя в темноту, мы проходим мимо дорогущего кафе, которое называется «Норма», там такие цены, что я удивляюсь, откуда берутся в этом городе эти люди, которые готовы так заплатить; однако, кафе заполнено, они сидят на виду (манекены ужинают, пьют сок, курят, беседуют, и мальчик возится со своей приставкой). Мы не идём в метро. Она дарит мне деньги, и я покупаю Мальборо. Мы проходим мимо мемориала афганцам и туда не идём, хотя там такая аллея с фонарями и мои очень хорошие якоря. Мы огибаем «Слободскую усадьбу» (я хотел бы там жить), и идём мимо забора, расписанного баллончиками, это такие мысли и образы, что можно в Лувр не ходить (эти мастера живут в моём городе!). Я медленно курю на ходу. Мы столько говорим о любви и о магии, о взаимопонимании, что я боюсь взять её за руку, хотя при переходе улицы я говорю: внимание, мы переходим улицу! – и перевожу её за руку, хотя, безусловно, она бы отлично перешла и сама. Мы пересекаем огромную булыжную площадь с памятником точно посередине и большим сквером со скамейками позади памятника (пока это Ленин, а Шевченко стоит чуть дальше, но, может быть… в будущем это будет, например, Вупи Голдберг, выскочившая, как кулак, из красного месива). В метро. Сталкеру интересно всё: от способа укладки асфальта до методик избавленья от Мальборо (это не обязывает сталкера бросить курить). Например, сталкеру интересно, как устроена плита под ногами. Может статься и так, что я буду сидеть и три года изучать трактаты по строению этих плит, или вдумчиво читать учебник для десятого класса по неорганике, но, скорее, я просто топну по ним ногой и посмотрю, что получится: например, из тоннеля закономерно вылезет поезд, похожий на синюю (разноцветную) гусеницу. Я целую женщину в щёку и говорю: я хочу тебя. Она смеётся и, оглядываясь, садится в гусеницу. Покататься в подземной гусенице стоит совсем понты. В переходе я окликаю другую подружку, рыжую: мы разговариваем о камикадзе и о прогулках по ночным тоннелям метро. Она стоит совсем близко к краю. Я помню, как одна из моих любимых после ночи сидела на крае четвёртого этажа балкона, как птица, ни за что не держась, я её не поддерживал, а лишь курил рядом, это было лето, Луганск, наша первая ночь, единственная. В метро моё дело – хорошо постоять или хорошо посидеть; люди в Харькове обычно себя ведут довольно нейтрально в транспорте и разговаривают лишь со знакомыми, кроме сумасшедших, пьяных, глухонемых, иностранцев, которых много; по вагонам ходят попрошайки и музыканты, просто заблудиться в рекламе и проехать все свои станции, а ещё в вагонах навесили телевизоров. Я провожаю подружку, она живёт рядом. Посредине двора в куче прошлогодней листвы валяется моя доломанная кровать (мне снилось несколько раз, что я ночую у себя во дворе). На гараже написано: «Я… Бог… Boo! Истина где-то там». На другом гараже: «В нашем районе все дети». На стене дома: «Обвал карниза». Подписано: поддержите!
Дома я плотно ужинаю. Маму расстроил муж, и ей кажется, что все над ней издеваются. Я отключаю думалку и не хочу ни во что вдаваться, кроме своего позднего ужина. Однако, ощущение магии происходящего лишь усиливается, так бывает в общеньи с любимыми Музами. Вроде, никого нет… Мама засыпает. Я часа полтора курю Мальборо и разглядываю живописные стены. Кульминация: звонит Катя. Я кувыркаюсь в кресле от радости.
Я выключаю свет и зажигаю «опиум». Красный огонёк ароматической палочки в темноте. Я созерцаю дым. Зелёный огонёк ноутбука. Если включить одни из часов, осенний металлографический лес будет мерцать красной гирляндой, наверное, это Марсы. Из темноты проявляется комната, будто её здесь не было. Я вернулся. Я ещё немного медитирую лёжа. Сплю я неважно сегодня: я валяюсь восемь часов и думаю одну мысль о вчерашней вечерней Чашке. Утром – отличный кофе и сигареты. День обещает быть тёплым. Если выберусь из дома, схожу на электросон и, может, хоть на пять минуток увижу Ероху. За окном растут тюльпаны. Я даю Тигре банан, и кот говорит: что ты, котики такое не жрут, такое жрут свинки, боги, приматы… Зато я купил ему травы в горшочке, он проникся подарком и коты сжевали уже почти всю.
Я завершил досрочно проект, потому что устал от делания. Я и так делаю, но, когда у тебя в мозгу модальность: я должен делать – это начинает мешать. Медитировать просто, но, когда медитировать надо, это труднее. Я хочу теперь какое-то время «пожить». Я получил, что хотел, инерция создана, всё идёт своим чередом. Вчера: если ты достигаешь, это от тебя убегает, у него нету выбора; когда ты не достигаешь, она приходит само. Перестаньте что-то решать, нервничать, думать, короче говоря, индульгировать. Есть такая фишка, она связана с анахатой, которая исполняет желания; но без развитой анахаты она не работает, потому что получатся лишь внешние демоны. Одни члены семьи – в песочнице, другие ходят вокруг, иногда забираясь в песочницу. Семья – это счастье от пребывания вместе. Гавайцы говорят: любовь – это счастье быть вместе. Старшие члены семьи тоже оказываются в песочнице, а младшие после тридцати становятся старшими. Я звоню: привет, дядя Саша! – привет, дядя Алёша! – Звоню тебе сказать, ты – долдон.
Дядя каждую весну и осень честно собирается в мир иной. Всё обычно обходится, но все честно переживают, а если не обойдётся. Любимому дяде за пятьдесят.
Если кто «умирает», все одеваются в чёрное, готовятся к проводам, ездят на катафалке, едят пироги, ставят свечи. Дети не верят в смерть. А взрослые знают, что ушельцы весной и осенью ходят в гости, порою целой толпой.
Дядя меня называет Вакулочкой.
Я различаю «красиво и некрасиво», но это далеко не самый важный критерий, ибо Всё Прекрасно По Существу.
Я чувствую свободу и одиночество. Это компенсируется только семьёй. Семья – это свобода вместе.
Мои планы, в том числе и походные, пока что откладываются. Я вью своё гнездо в Харькове. Ожидаю всех желающих в гости.
Пермь, давай к нам!
Ксана, приезжай поскорее, много думаю о тебе.
Ладна, жду.
Катенька, как только, так сразу. Я сплю под твоим голубым одеялом и зову его «Катенькой».
Симорон – это Машенька. А Машенька – динозавер, о-о-о…
Для меня сейчас главное – готовиться к жизни в большой семье. Родные – самое важное, в том числе и не кровные. Всё остальное крайне интересно, но довольно абстрактно.
В данный момент я занят тем, что подключаюсь к инету и грызу шоколад.
27.03.07 11:46:26 Пришла мама с базара, принесла йогурт и будет нам жарить яичницу.
Для ошовского саньясина, как я понимаю, основная задача – чтобы ему были не в помеху никакие тигрята. Поэтому он либо бежит в Гималаи, где тигров не водится (как показывает практика, именно там-то они и водятся), либо живёт в тигрятничке, либо разводит тигрят в Гималаях, где их и так полно – ну, заводит ферму особых саньясинских тигрят, покупает лицензию; либо перемещает Гималаи вплотную к тигрятнику; либо усаживает тигрят в кружок и делает с ними «гуришанкар»: в лучшем случае, они слушаются, в ещё лучшем – ведут себя, как и подобает необузданным тигрятам, то есть, делают не практику, а чего хотят. Санясин достигает состоянья санясина лишь тогда, когда его не то, чтобы не волнуют тигрята или он на них больше не сердится, а только лишь, когда он научается с тигрятами обращаться адекватно тигрятам: иначе с тигрятами невозможно. Ибо сказал же: «Нет на Вас Шамбалы, пока не станете, как тигря».
Другое дело – дракончики. Некоторые саньясины думают, что дракончиков надо поистребить, пока те не превратились в настоящих драконов, что в корне неверно, ибо дракончики рождаются – настоящими, и выращивание дракончиков в полновесных лишь вопрос времени, истребил ты их или нет. Со взрослыми драконами крайне трудно делать «гуришанкар», ибо драконы – не саньясины Ошо, они не читают книг Раджниша, ибо и без того всё знают, им никогда не приходит в головы поискать ашрам, ибо они заводят себе собственный именно там, где в данный момент находятся. Драконы – очень традиционные йоги и всегда точно знают, что из Вас следует сделать. Некоторые думают, что единственный способ борьбы с драконами – послушание, но, если ты ошовский саньясин, а не драконский – будь как тигря! Драконы не умеют воспитывать тигров, хотя иногда их едят или строят из них пирамиды, так что, если тебя не съели и не использовали как стройматериалы драконы и ты дожил до преклонного возраста, ты – саньясин! Кстати, если ты заставил тигрят делать гуришанкар, ты – дракон. Если ты уговорил тигряток делать гуришанкар, медаль тебе из трёх шоколадок по педагогике. А вот если тигры сели в кружок у ног и просят тебя из них приготовить гуришанкар – тут надо развесть руками. Ты – Ошо.
А если ты в ответ на это развёл руками и не стал готовить гуришанкар, тогда – Кришнамурти.
Тигра, кстати, больше не мой кот – это гулящий кот! Он мало мне уделяет внимания и становится уличным. Зато большой кот (Маркиз Чумаченко Тарас Григорьевич) стал уделять мне много внимания: явится в мою комнату и уделяет, сощуривши один глаз. Сегодня ночью, правда, изменщик Тигра пришёл ко мне спать и уделил внимание нашему утреннему задзэн. А Домовёнок в знак внимания подарил мне мешок кукурузных палочек.
Вчера коты целый день провалялись в кресле в обнимку, мы тоже валялись на полу и пили чай-кофе, я ей напел романс. Пришло созерцание, умиротворение, внешняя активность иссякла, а невроз сосредоточился в зубной боли. Деньги тоже сошли на нет, зато у нас есть окрошка. Я танцевал вечером свой стрит-джаз под сборник русского рока («Стадия релаксации»). Утром коты устроили спарринг и разбросали вещи, Тигра влез в шкаф с моими игрушками – интересно, как он их воспринимает? Наверное, придётся переставить опять мебель в комнате, чтобы было удобно маме и чтобы постель занимала поменьше места. Слушал вчера тибетскую музыку, как-то очень всё это понятно на каком-то непосредственном уровне, так и с людьми бывает: Вы понимаете как-то друг друга полностью, непосредственно, и можно поговорить, но всё ясно без секса без слов. Сигарет пришлось купить подешевше. Вчера обсуждали с мамой, что мы оба сейчас такие: во-первых, нам нравится всё подряд, труднее выбрать, что именно сейчас нужно, и мы бы купили всё, а потом как-то распределили, девушек бы всех выкупили, назначили Юрьев-день и отпустили на четыре стороны, выплатив выходное пособие; между тем, у нас на редкость туго с деньгами. Во-вторых, нам обоим близки сейчас бытийные вещи: чаю попить, пельменей поесть, посмотреть в окошко, купить цветочек, поспать. Книжек мы сейчас практически не читаем, но я люблю разглядывать книжки и слушать большими объёмами музыку.
Вчера разглядывали с Ирой чайники, магниты, причудливые девайсы, серебряные кольца – сходили в магазин как в музей, купили по пакетику чая «1002 ночь» и пополам пачку кофе; когда я разбогатею, куплю себе и Своясе колечко просто на память, но, когда я теперь разбогатею – абсолютно открытый вопрос, ибо мы протратились.
Мы с Домовёнком мало-помалу будем формировать проект… это арт-клуб, с ошовским акцентом, с уклоном в телесный и эмоциональный контакт, в спонтанный театр, камерные ролевые игры… но что именно, пока непонятно. Причём, я у нас типа бендлер, а Сергей типа гриндер, то есть, он программирует, что я делаю. Мы оба способны думать и делать.
Вчера смешно с Ирой: если они проговорили тысячу и одну ночь, то да, вслед за этим можно даже жениться.
Тигра развалился в кресле. Прохладно, но после Пасхи совсем потеплеет. А, когда абрикосы зацветают, тогда обычно прохладно.
У гениальных писателей большое чувство собственной важности. А взрослый признанный и крупный писатель сильно попускается от своей важности и то же от гениальности. Его дело – писать. Дело друзей – редактировать. Дело жены – читать. Дело агента – думать.
Человек Пути всегда находится там, где ему надо быть, даже если он об этом не знает. Он делает то, что делает, и это именно то, что надо, потому что он не делает ничего – Путь сам всё делает. Человек Пути не старается, потому что ему делать нечего: он просто делает что-нибудь, например, учится играть на гитаре, переходит от творчества к графомании или любит пить чай.
Для шамана вообще легко и естественно открываться другим людям, вникать в людей – это именно его дело. Однако, я не могу быть с теми, кто не со мной. Я не понимаю, почему ты не чувствуешь сейчас того, что я делаю и пишу, ведь это так просто, это такие простые вещи и человечные. Я полагаю, у тебя есть на непонимание крайне уважительные причины, и оставляю тебя в покое, ищи свою индивидуальность. Я не хочу даже вникать в твою флору и фауну, пока не получу от тебя разрешения. Бывает так… заваришь человеку дзэн без буддизма – человек обижается. А заваришь с буддизмом – оказывается, он именно что хотел чистого.
Так выходит само собой, что у меня и вокруг меня формируются коммунальные отношения, со своими парами, с теми, кто обитает в одном логове, с симбиозами, интригами, выяснениями отношений, которые больше похожи на: по каким правилам мы играем. Если так есть, если сама Жизнь делает это, значит, так надо. Лично мне – всё равно. Я лишь делаю то, что делаю. Если ты не со мной, я не могу быть с тобой. Это просто, и на нет суда нет. Между тем, мне опять приснилась эротическая сцена с тобой!
Я общаюсь сейчас лишь с теми, кто меня любит и принимает – иначе просто нет смысла. Иначе – не только Вам от меня, но и мне от Вас неоправданно страшно, обидно, больно.
Ноги хватают судороги – это значит, что ноги живы и высвободили так напряжение. Даже это сродни внезапно подкравшемуся оргазму.
Мы встречаемся и обнюхиваем, как еноты, друг другу хвосты и носы, и разведываем друг дружую территорию.
И глупо обвинять енотов или мангустов в захватнических планах – просто здесь сейчас развелись еноты. А потом еноты мигрируют. Однажды они, несомненно, мигрируют на тот свет. Но пока, похоже, не скоро. И похоже, что енотовое потомство ещё продержится несколько поколений, пока не превратится в какой-то немыслимо иной вид. И похоже ещё, что милые звери еноты в целом сейчас миру нравятся. Тем паче, что большинство енотов давно на пенсии. Тем паче, что их всего-то несколько штук.
Заведите нам немножечко воробьёв, верблюдов, змей, для развода парочку тараканов и паучков. А в пруду живут караси, мы их там уже поселили, рыбаки их отлавливают; на базаре дают живых вьюнов дёшево, можно купить кисточку винограда, семечек всегда насыпают больше, чем заплатил.
Я сейчас по-прежнему и как никогда свободен и одинок. В то же время, у меня есть очень крепкие связи, практически нерушимые. Коты сейчас спят на моих вещах, а если завтра коты уйдут, просто коты уйдут. Если придёт ещё один кот – мы его, несомненно, примем.
Между прочим, полчаса назад мне предложили третьего котёнка – но мама не хочет.
Я живу сейчас сам в своей комнате. В ней могут жить двое. В ней могут жить даже трое. Причём, третий может быть даже маленьким. А в моей полуторной постели могут поместится на ночь и четверо, как в двухместной палатке.
Я ожидаю прекрасных гостей, с которыми мы будем необходимы друг другу – на день или на три дня, или на все три жизни, мы будем видеться время от времени и это достаточно. И я ожидаю, что придёт время, когда некто тут поселится со мной навсегда.
Интересно, считаешь ли ты своих многочисленных любовниц кровными родственниками. Я – да.
Я хочу писать большой цельный роман, хотя его форма меняется от главы к главе. Я не пишу сейчас никаких «стихов». Это – проза. Умная, развлекательная, порою – в рифму и столбик. Или, наоборот, это поэзы в строчку. Пускай это абсурд, парадокс – я как писатель работаю сейчас очень вдумчиво.
В моей комнате шесть штук часов показывают одно и то же – точное – время, потому что здесь нету времени.
Вот такая проповедь на сегодня. Извините меня за внимание. J
Я сегодня был на грани того, чтоб на тебя обидеться, но потом решил, что ты настолько же Дао, как и я, то есть, принимаешь исключительно безупречно правильные решения, пусть внезапные; Дао может обижаться на Дао, но это – вполне абсурд. А всякие там «переживания» – это просто стихии.
Способ понять, поймать, помять Будду: возьмите поймите Будду, поймайте близлежащего Будду и помните его хорошенько – он будет благодарен Вам за массаж и откроет великую тайну: всё есть Дао и Будда, и даже Вы. Ещё бы: если Будда есть всё, то он и я тоже.
Совместно с Камиллой N, Ирой Фёдоровой и при участии Сергея Довлатова: мондавошки в прошлой жизни были очень позитивными динозаверами, которые сильно переживали за Всё, обижались на всё, и на них все охотились, поэтому сострадательная нирвано-сансара превратила их в маленьких существ, которым на всё наплевать, которые мнят себя динозаверами, и которым так хорошо, что они ничего не делают, только скачут и всё подряд грызут-потребляют, они никому не нужны, а то, что на них охотятся – так они сами на всё охотятся и, к тому ж, они – камикадзе; на собственную смерть им в том числе наплевать. В следующей жизни мондавошки превращаются в диссидентов, а потом лишь достигают серединного пути енотов, лемуров, сурикатов, хамелеонов, сверчков, львиных зёвов и всякой небольшой и не менее божьей твари; серединный путь есть нирвана. Настоящие Будды ездят во втором классе, живут в небольших уютных квартирах, не выделываются чересчур из толпы, иногда посещают любую церковь, ходят в кино и катают отпрысков на машинках по супермаркетам.
Да, я иногда снимаю тормоза и отпускаю крышу. Но, прежде, чем войти в позволение, я долго размышляю и медитирую, а потом долго пересматриваю, что из моего позволения получилось. Общение обычно позволяет мне снять контроль и отстегнуть крышу; но, даже, когда я прыгаю, у меня обычно есть аварийный тормоз, хороший автопилот, парашют.
Я живу сейчас скорее в ожидании партнёра (партнёров), чем в поиске. Зачем нужно уединение? Чтобы в организме всё выровнялось, чтобы внутренние мужчина и женщина нашли друг друга и подружились, чтобы изжить конфликты и помириться со всем подряд, включая себя, чтобы наговориться с самим собой до отвала, чтобы потребность в общении стала крепче, чтобы секс проникал в тело как мёд: дорогой друг, я хочу тебя! Мне так понравилась твоя попа на фотографии!
Я танцую с тобой, хотя ты за тридевять земель, но до нашего свидания остались дней десять – это понты.
1 апреля – день дураков. Нисорган говорил в очень положительном смысле: Харьков – город идиотов. В этот день идиотам разрешается не притворяться умными, поэтому идиоты внезапно обретают осознание и контроль. День самоуправления идиотов. Так мой город превращается в город дервишей.
Соседка поделилась со мной освящённой вербой и – пошёл-ка я в баню!
Слушаю русские народные песни, в том числе авторские.
01.04.07 11:26
Лишь тело самурая способно вынести классическую музыку жизни. На «классике» жизни воспитаны самураи. Некоторые не выдерживают и сходят с ума. Это – дервиши.
По асфальту бегают красненькие жуки-солдатики, обнявшись по двое-трое…
Сразу видно, Бред спит