Динамика развития газет в СССР 30-х годов

Годы	Число газет	Разовый тираж газет (млн экз )
		35,5
		35,7
		34,7
		35,7
		38,0

Используя организаторскую мощь массовой партии и выпестованной ею массовой журналистики, иллюзии, устоявшиеся стереотипы народного сознания, И.В. Сталин мифологизирует идеологию, делает ее удобной для себя и, по его мнению, для народа и государства. Он приспосабливает к этим задачам общественную науку, философию, историю, журналистику, в конце жизни языкознание.

В первую очередь, уже в 30-е годы, активной атаке Сталина подверглись принятые взгляды на историю партии большевиков. В 1931 г. он посылает в редакцию «Пролетарской революции» «ПисьмоДля тех, кто выступал с другой точки зрения, Сталин применяет любимое обвинение в «гнилом либерализме». По отношению оппонента своего «Письма» он использует особые приемы – метод наклеивания ярлыков («шарлатанский и насквозь фальшивый упрек», «пошляк и перерожденец», «фальсификатор истории партии», «троцкистский контрабандист» и др.).

Его «Письмо» в редакцию журнала «Пролетарская революция» содержит и явную угрозу оппонентам, когда Сталин приравнивает их к сторонникам Л.Д. Троцкого. Их поведение граничит с преступлением, изменой рабочему классу. Обобщая «контрабандную работу» историков и литераторов в кавычках, «из разряда троцкистских контрабандистов», Сталин классифицирует ее по двум направлениям: одно из них представляет Слуцкий, а второе – автор «Курса истории ВКП(б)» Волосевич. Сталин заканчивает «Письмо» угрозой по отношению самых правоверных (Генсек называет их большевистскими) историков партии, «льющих воду на мельницу Слуцких и Волосевичей», вспоминая даже имя Е.М. Ярославского, самого главного борца с троцкизмом.

Методологические указания вождя, его подход к полемике и аргументации, тон и своеобразный ругательный стиль сразу же были подхвачены его партийными выдвиженцами и укреплены в обществе с помощью журналистики. Так, Л.М. Каганович, опираясь на сталинское «Письмо», выступил с погромной по сути критикой в Институте красной профессуры, выдавая ей соответствующие установки, критикуя ее направо и налево – от Слуцкого, на которого нападал Сталин, до Е.М. Ярославского, И.И. Минца, К. Радека и др.

Мифологизация истории стала проходить быстрыми темпами: разрабатываются концепции двух вождей в партии (Ленина и Сталина), двух центров ее создания (газеты «Искра» и «Брдзола», в которой участвовал Сталин); Сталин – вождь народов Закавказья; Сталин – создатель и организатор Красной армии, вдохновитель ее побед и др. Нашлось немало усердных политических подхалимов, стремящихся выслужиться перед вождем и укрепиться в номенклатуре. Особо в этом преуспел Л.П. Берия.

С конца 30-х годов советское обществоведение придерживалось, правда, нередко под нажимом цензуры, схемы периодизации истории страны, предложенной И.В. Сталиным в его «Письме» составителям учебника истории ВКП(б) (1937):

1. Борьба за создание марксистской социал-демократической партии в России (до 1901 г.).

2. Образование РСДРП. 1901–1904 гг.

3. Первая русская революция и т.д. <...>

10. В борьбе за социалистическую индустриализацию. 1926–1929 гг.

11. В борьбе за коллективизацию сельского хозяйства. 1930–1934 гг.

12. Партия в борьбе за завершение строительства социалистического общества.

Написаны горы «научной исторической и философской» литературы, обосновывающей эту самую периодизацию, предложенную вождем, ее объективность и незыблемость.

Таким образом, в конечном итоге общество получило мифологизированную историю, а цензоры руководство для контроля за тем, как ученые и публицисты соблюдают «аксиомы большевизма», в которые быстро превратились многие утверждения, высказывания, выводы И.В. Сталина.

Апофеозом этой мифологической деятельности, опиравшейся на партийную цензуру, явилась редактура и цензура И.В. Сталиным «Краткого курса истории ВКП(б)». Он вписывал дополнения в макет книги, большие и малые вставки, вдохновляясь стремлением возвыситься в истории, сравняться с В.И. Лениным, представить себя крупнейшим теоретиком марксизма-ленинизма. «Краткий курс» страница за страницей печатался в прессе. В первые 15 лет «Краткий курс» был издан 301 раз тиражом 42.816.000 экземпляров на 67 языках. В истории советского книгопечатания это было самое многотиражное издание. 14 ноября вышло решение ЦК «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)», где утверждалось, что он – «энциклопедия основных знаний в области марксизма-ленинизма». С этого момента «Краткий курс» становится настольной книгой советского цензора, тщательно сверявшего освещение событий историками, литераторами, публицистами и журналистами с его страницами, осмысление их философами.

В конце жизни Генеральный секретарь выступил в качестве редактора и цензора даже собственной биографии. Краткая биография И.В. Сталина в первом издании вышла в 1939 г. к его 60-летию, затем она неоднократно переиздавалась. Ее общий тираж составил более 4 млн. экз.

Сталинская цензура-редактура собственной биографии показывает, что Сталин отдавал отчет в ее значении не только в укреплении своего авторитета и власти, но и для политического воспитания народа, коммунистов через сеть партийного просвещения, а также для разработки истории партии и страны в целом.

Вообще сталинская редактура биографии насквозь пронизана, стремлением усилить значительность собственной персоны в истории. Он даже делает некоторые тактические уступки по сравнению с первым изданием, отражающие его понимание неколебимости своего положения в послевоенных условиях.

В то же время цензор-редактор не страдает излишней скромностью. Он явно поражен харизматической болезнью. Так, в абзаце о смерти Ленина, который характеризуется без особых эпитетов – «вождь и основатель партии большевиков, вождь трудящихся всего мира», Сталин редактирует текст составителей:

Фарисейство И.В. Сталина – цензора-редактора особенно показательно, когда он в двух абзацах развивает совершенно новый тезис, отсутствовавший в тексте, о руководящем ядре партии:

«В 1938 году вышла в свет книга “История ВКП(б). Краткий курс”, написанная товарищем Сталиным и одобренная комиссией ЦК ВКП(б)».

История с биографией И.В. Сталина – классический образец сращивания цензуры и редактуры в журналистско-издательской практике советского периода. Причем этот поучительный пример, рассмотренный на столь высоком уровне – цензора цензоров, был характерен и для обычных редакторов.

Сталин был основным вдохновителем и организатором тотального господства многослойной партийной цензуры. Она впитала в себя многие явления культуры: партийную и литературную критику, редактуру (текста, издания, книги и др.); поставила на свою службу такое мощное средство воздействия на социальную жизнь общества, как журналистику. Последняя, выступая в этом качестве, присвоив себе функции цензуры, могла заставить крупного писателя как бы пересоздать свое произведение (к примеру, А. Фадеева), или написать роман, повесть, стих, очерк по страницам во многом ею фальсифицированной истории (например, роман А. Толстого «Хлеб»), или способствовать замалчиванию определенной исторической фигуры, большого поэта, писателя, публициста (С.А. Есенин, М.А. Булгаков, М.М. Зощенко, А.П. Платонов, А. Ахматова и др.); наконец, просто заново переписать биографию, судьбу политика, государственного деятеля (Н.И. Бухарин, Л.Д. Троцкий и др.).

И.В. Сталин, желая обессмертить свое имя, подталкивал литераторов к созданию произведений о себе.

Сталин возродил в практике советской цензуры персональную цензуру, которая использовалась до революции монархами (вспомним хотя бы опыт Николая I). Вероятно, этот пример вдохновлял и советского вождя. Такая форма цензуры стала явственно проявляться с 1927 г. Художники слова как чуткие барометры отметили усиление единоличной власти, установление нового режима своеобразными письмами к власть имущим.

Персональная цензура, редактура-цензура, художественно-литературная критика как цензура привели к тому, что целые поколения были лишены возможности познать творчество М.А. Булгакова, М.И. Цветаевой, С.А. Есенина, Н.А. Клюева, А.П. Платонова и др. Судьбы писателей, поэтов, публицистов были сломаны ударами такого рода цензуры и критики, репрессиями через прессу. Пышным цветом на долгие годы расцвела самоцензура.

Начиная с 30-х годов и до своей смерти за всей идеологической и цензурной вакханалией стоял главный цензор-дегустатор, воспитатель и вдохновитель цензоров – руководитель партии и государства И.В. Сталин. Его вкусом, мановением руки, настроением часто определялась судьба художника слова, публициста или журналиста.

Стремление контролировать творчество ведущих писателей и поэтов, драматургов, главных театров страны, кинематографа было присуще цензорской деятельности Генерального секретаря партии. Сталин «консультировал» тех, кто ставил оперу «Жизнь за царя» и перелицевал ее в оперу «Иван Сусанин», поставленную в феврале 1934 г. на сцене Большого театра. Основная установка вождя в грозовой предвоенной обстановке – укрепление патриотизма, Сталин дал в связи с этим прямые указания по редактуре оперы.

Однако особую роль Генеральный секретарь партии отводил кино. «Кино есть важнейшее средство массовой агитации. Задача – взять это дело в свои руки». И Сталин выполнял эту задачу, можно сказать, буквально. В стране сложилась такая практика, при которой единственным экспертом, судьей и цензором кино был И.В. Сталин: об этом свидетельствуют многие документы, воспоминания режиссеров и сценаристов, актеров.

Основной же заботой цензора цензоров была политическая цель – дискредитация своей оппозиции в глазах массовой аудитории.

К концу жизни И.В. Сталин стал руководствоваться своеобразным принципом: «снимать картин надо меньше, но каждый фильм должен быть шедевром». Следствием такого подхода было сокращение числа кинолент, выпускаемых советским кинематографом.

Таким образом, Сталин добился того, что весь советский кинематограф выполнял его социальный заказ. Особое внимание он обратил на музыку к кинофильмам, что повлияло на творческую судьбу многих композиторов, в том числе И.О. Дунаевского, Д.Д. Шостаковича.

Вся эта цензорская деятельность, инициированная И.В. Сталиным и нивелировавшая творчество целого ряда художников, имела одну существенную особенность: она была направлена на то, чтобы поставить искусство на службу массам, народу, использовать их силу воздействия художественных произведений для воспитания этих масс и приведения их в состояние социальной активности. Кроме того, надо иметь в виду, что субъективные устремления вождя в данном случае во многом совпадали с объективными потребностями общества и большинства народа, которые только в это время стали участвовать во всех сторонах общественной и культурной жизни страны. Но это – другая сторона медали. Мы констатируем ее, естественно не оправдывая репрессии цензуры.

БДИТЕЛЬНОСТЬ–ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЙ ПРИНЦИП ЖУРНАЛИСТИКИ 30-х ГОДОВ

Особую роль в ужесточении цензурного режима в стране, подчинении журналистики партии сыграла одна из сталинских мифологем – установка, выдвинутая вождем в январе 1933 г. при подведении итогов первой пятилетки на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б): «революционная бдительность является тем самым качеством, которое особенно необходимо теперь большевикам». Эта часть доклада Сталина называлась «Итоги пятилетки в четыре года в области борьбы с остатками враждебных классов».

Цензурное ведомство одним из первых уловило веяние времени. Опытный партиец Б.М. Волин, возглавлявший тогда Главлит, разослал 3 августа 1931 г. всем уполномоченным и политредакторам, местным подразделениям секретный циркуляр, где обращал их внимание «на необходимость усиления и заострения большевистской классовой бдительности».

9 апреля 1935 г. Б.М. Волин направляет в Политбюро подробную записку, в которой подытоживает 20 месяцев своего руководства цензурой страны и ставит вопрос о расширении в условиях повышения бдительности сферы деятельности Главлита, бывшего официально органом РСФСР, создании Объединенного Главлита Союза при СНК СССР: «Цензура должна стать всесоюзной и интегральной». Решение этого вопроса затянется на долгие годы. В 1939 г. Главлит снова поставит проблему создания «единого централизованного органа цензуры при СНК СССР». Следует отметить, что при полном господстве партийной цензуры этот вопрос не имел существенного значения, так как под Главлитом РСФСР подразумевалось ведомство, занимавшееся цензурой на всем пространстве государства, о чем свидетельствуют документы и переписка партийного аппарата с Главлитом.

В итоге к середине 30-х годов лозунг самокритики и критики, не взирая на лица, стал превращаться в борьбу за революционную или большевистскую бдительность. Так, в редакционной статье «Новые задачи» журнал «Большевистская печать», считая, что многим редакциям не хватает самокритичности, тесно связывает эти «качества» журналистики: «Отсюда задача – ликвидировать свою собственную беспечность, свое собственное благодушие, свою собственную близорукость. Это предполагает преодоление гнилых теорий, разоружающих и размагничивающих нашу бдительность, о которой говорил товарищ Сталин. Это предполагает повышение уровня большевистской самокритики и революционной бдительности». В юбилейные празднования 25-летия «Правды» День печати проходил «под знаком развертывания» в прессе «большевистской критики и самокритики, под знаком заострения революционной бдительности против вражеских происков злобных агентов фашизма, реставраторов капитализма – троцкистов и бухаринцев, – под знаком дальнейшего повышения идейного уровня и большевистской принципиальности печати».

Установочный характер для журналистов имела передовица «Большевистской печати» «Бдительность и еще раз бдительность!», вышедшая в 1936 г. после судебного процесса над так называемым троцкистско-зиновьевским центром. Вот ее начало: «Славные сподвижники Феликса Дзержинского раскрыли в 1936 г. ряд террористических групп, и перед Военной коллегией Верховного суда СССР предстали 16 лидеров-главарей троцкистско-зиновьевских контрреволюционных убийц. Вся Советская страна, десятки миллионов людей властно потребовали: взбесившихся псов расстрелять – всех до одного!» В таком же тоне профессиональный журнал давал директивы всем органам печати, поставив перед ними задачу, выковать «большевистскую бдительность – самое острое орудие в борьбе с врагами».

По сути дела, в число принципов социалистической печати внедрялся и получил обоснование принцип революционной бдительности, ориентировавшийся на программную установку Сталина, уже цитированную ранее.

В Отделе печати и издательств ЦК ВКП(б) в 1937 г. состоялось совещание секретарей парткомов и парторгов редакций центральных газет, где отмечались недостатки в идейно-воспитательной работе среди журналистов, слабое развитие в редакционных коллективах самокритики. Перед партийными руководителями редакций ставилась в числе других задача «неустанно воспитывать» в журналистах «революционную бдительность».

Таким образом, принцип революционной бдительности, опиравшийся на сталинскую теорию обострения классовой борьбы при строительстве социализма, стал одним из важнейших инструментов тотальной партийной цензуры. Одновременно он, как бумеранг, нанес удары и по тем, кто использовал его. Тот же Л.3. Мехлис, придя на пост заведующего Отделом печати и издательств ЦК партии в 1937 г., в течение трех месяцев занимался, проявляя свою обычную сверхбдительность, кадровой чисткой цензурного аппарата, осуществляя по-своему партийное руководство им. В итоге «было изъято и изолировано 11 человек. В целом Отделом печати и издательств ЦК партии из центрального аппарата Главлита было удалено 60 человек – «сомнительных, порочных людей, шпионов». Главлиту инкриминировалось то, что его работники способствовали разглашению в печати «важнейших военных тайн»: «Главлит разрешал издание книг, раскрывавших расположение предприятий оборонного значения. Вся преступная работа КОГИЗа была санкционирована работниками Главлита. Отдельные газеты, с молчаливого согласия цензоров Главлита, превращаются в легальную трибуну для враждебных элементов (в порядке цитирования и прямых выступлений).

Сотни изданий выходят без просмотра цензурой, ибо руководство Главлита преступно развалило низовой аппарат». Особенно обстановку в Главлите характеризует факт потери трех экземпляров «совершенно секретного документа, представляющего собою список всех оборонных предприятий Советского Союза с указанием характера их производства и места расположения».