Как Кеша собирался стать гражданином мира

А он не привык улыбаться незнакомым людям

Кеша, его жена Маша и годовалая Дашка озирались вокруг не то чтобы испуганно, но, прямо скажем, настороженно. А вокруг всё было чужим и незнакомым: в этом месте никто не говорил по-русски. Посмотришь направо: длинный коридор, по которому можно ездить на велосипеде, посмотришь налево: такой же коридор, ещё длиннее. Везде непонятные вывески, непонятные объявления на чужих языках, везде чужая речь. И люди тоже непонятные: в хиджабе, в парандже, негры…

Кто столкнётся взглядом с Кешей – автоматически улыбается. Тут так принято. Столкнулся взглядом с незнакомым человеком – нужно улыбнуться ему. А Кеша не привык улыбаться незнакомым людям. Посмотрит с непониманием, они тут же перестают улыбаться и отводят глаза, немного даже испуганно, – видимо, взгляд у Кеши мрачноватый.

А чему улыбаться?! В аэропорту Мюнхена семья должна была пересесть на другой самолёт – короткая стыковка. У них даже визы не было, и находиться в Мюнхене за пределами стыковочного рукава более суток они не имели права. Приземлились в двенадцать ночи, все объявления не по-русски, пошли за потоком пассажиров и ошиблись – прошли мимо нужного им места. Оказались там, где паспортный контроль, – а визы нет.

Кеша неплохо говорил по-английски, смог объясниться и вернуться к нужному месту – регистрации рейса до заветного райского уголка. Здесь уже были почти одни негры, и не только по-русски, но и по-английски почему-то никто не понимал. Встали в очередь первые. И вот гладкий, сияющий здоровьем и новой формой немец спросил у них обратные билеты. Не имея обратных билетов, они, оказывается, не могли рассчитывать на регистрацию и подлежали депортации.

You have a big problem

Кеша опешил: обратных билетов у них не было. Немец скучно вздохнул и сказал внушительно: «You have a big problem! A very big problem!» И вызвал полицию.

Два высоких, тоже сияющих здоровьем и безупречной, без складок, без морщинок формой – просто нереально идеальных, плакатных полицейских, – подошли к семье Кеши. Он побледнел, Маша задрожала, а Дашка начала истошно реветь. Полицейские устало вздохнули.

Маша попросила прощения и трясущимися руками стала менять Дашке памперс. Из памперса выпал продукт Дашкиной жизнедеятельности – большой, коричневый, запашистый и упал прямо на Кешины новые белые брюки – предмет его гордости. Продукт скакнул по брюкам пару раз, оставляя большие жёлто-коричневые ароматные пятна, и упал прямо к ногам немецких полицейских. И тут Кеша понял: они – в глубоком дерьме. Во всех смыслах – прямом и переносном.

Пророческий вздох бабули

Проживающему в суровом сибирском климате Кеше давно мечталось увидеть, как солнце опускается в тёплый океан. Понежиться на белом песке, поесть от пуза морепродуктов – свежих, а не замороженных, отведать фруктов – спелых, а не тех, недозревших или полугнилых, что доезжали до их далёкого сибирского универсама, растеряв в пути и цвет, и запах, и вкус…

Кеша продал велосипед, компьютер, сдал однокомнатную квартиру и свою прежнюю холостяцкую комнату. Добавили ежемесячные детские, а также деньги из маленькой компьютерной фирмы, которые друг и совладелец обещал регулярно посылать, – вполне хватало на два, даже три месяца жизни в райском уголке.

Билеты купили подешевле, с пересадкой в Мюнхене. Перед поездкой за границу заехали к бабушке в подмосковную деревню. Бабуля запереживала: зачем за границу, для чего, да как это, да что же теперь будет… В общем, как в мультфильме: я тебе растила, ночей не спала, а ты на электричке ездишь. Отсталая у них оказалась бабушка. И за границей она никогда не бывала.

Кеша важно процитировал Чехова, правда, чуть переврав: «Вся Земля – наш сад!» И добавил: «Глобализация, бабуль, мы теперь не должны замыкаться в убогом мирке. Мы – граждане мира».

Бабушка, бывший преподаватель литературы, достойно отпарировала:

Им овладело беспокойство,

Охота к перемене мест,

Весьма мучительное свойство,

Немногих добровольный крест…

И вздохнула печально. Вздох этот оказался пророческим.

Из Москвы в Мюнхен

Лететь было страшно: казалось, самолёт летит только потому, что машет крыльями. Голос пилота, объявившего о совершении супермегапутешествия, подозрительно молодой, даже юный, тоже не внушал доверия.

Россия с высоты казалось пустынной: поля, поля, леса, леса, реки и редкие города. Темно, темно, немного огней и снова темно. Когда полетели над Германией, полей и лесов почти не было, один город плавно переходил в другой, трассы и эстакады уходили под землю и снова выныривали из-под земли. Всюду огни – сплошные огни.

При посадке в Мюнхене почти расслабились – треть пути к райским наслаждениям пройдена, и в полудрёме морской бриз уже дышал в лицо. Рано расслабились…

Полицейский участок

В участке их посадили рядом с зоной курения. Маша закашлялась. Дашка в коляске уснула. Рядом оказался здоровенный негр. Смотрел он так угрюмо, что было понятно: у него тоже э биг проблем, и может, ещё биггер, чем у Кеши.

Долговязый полицейский тихонько напевал: «О, майн либер Августин!» – и не спеша рассматривал документы русских. Главным словом в участке было слово «секьюрити», оно произносилось с такой значимостью, что Кеша наконец проникся и стал чувствовать себя не то террористом, не то шпионом международного класса – в общем, кем-то очень значимым и важным.

Немцы стали совещаться: русских следовало отправлять в Москву, а на ночь – в гостиницу. Но в гостиницу без визы нельзя, и денег на гостиницу у Кеши тоже нет. Он также не подключил карту для обслуживания в Германии, а наличных не хватало на обратные билеты.

Спать бы им под лавкой в аэропорту, но спасла Дашка. Она проснулась и заревела так громко и жалобно, что немцы в мгновение ока решили отправить русских на ночёвку в довольно-таки удобную комнату.

Наши рекомендации