На Жюльена. Жюльен улыбнулся так многозначительно, как только мог.

"Какая связь может быть между такими вещами, как вертеть всеми в доме,

носить траур, и тем, что сегодня тридцатое апреля? - думал он. - Выходит,

что я попал впросак больше, чем предполагал".

- Признаться, я... - сказал он академику и устремил на него вопрошающий

Взгляд.

- Пройдемтесь по саду, - сказал академик, с наслаждением предвкушая

возможность пуститься в длинное красочное повествование. - Послушайте: может

Ли это быть, чтобы вы не знали, что произошло тридцатого апреля тысяча

пятьсот семьдесят четвертого года?

- Где? - с удивлением спросил Жюльен.

- На Гревской площади.

Жюльен был так изумлен, что даже и это название нисколько не навело его

На след Любопытство и ожидание чего-то трагически-интересного, того, что как

Раз было в его духе, зажгло в его глазах тот особенный блеск, который

Рассказчик так любит видеть в глазах своего слушателя Академик, в полном

Восторге от того, что ему посчастливилось найти столь девственные уши,

Принялся весьма пространно рассказывать Жюльену о том, как 30 апреля 1574

Года самый красивый юноша того времени, Бонифас де Ла-Моль, и его друг,

Пьемонтский дворянин Аннибале де Коконассо, были обезглавлены на Гревской

Площади.

- Де Ла-Моль был возлюбленным Маргариты, королевы Наваррской, ее

Обожаемым возлюбленным, и заметьте, - добавил академик, - что мадемуазель де

Ла-Моль носит имя Матильда-Маргарита. В то же время де Ла-Моль был любимцем

Герцога Алансонского и близким другом короля Наваррского, впоследствии

Генриха IV, и мужа его возлюбленной. Как раз на самую масленицу во вторник,

Вот в этом тысяча пятьсот семьдесят четвертом году, двор находился в

Сен-Жермене вместе с несчастным королем Карлом IX, который уже был при

Смерти. Де Ла-Моль задумал похитить своих друзей, принцев, которых королева

Екатерина Медичи держала при дворе в качестве пленников Он явился к стенам

Сен-Жермена с двумястами всадников Герцог Алансонский струсил, и де Ла-Моль

Был отдан в руки палача.

Но что тут более всего трогает мадемуазель де ЛаМоль, - и она мне в

Этом сама созналась тому назад лет семь, ей тогда было двенадцать лет, но

это ведь такая голова, такая голова! - и академик возвел глаза к небу. - Так

Вот, в этой политической трагедии ее больше всего поразило то, что королева

Маргарита Наваррская, тайно от всех укрывшись в каком-то доме на Гревской

Площади, отважилась послать гонца к палачу и потребовать у него мертвую

Голову своего любовника А когда настала полночь, она взяла эту голову, села

В свою карету и отправилась в часовню, которая находится у подножия

Монмартрского холма, и там собственноручно похоронила ее.

- Неужели это правда? - воскликнул растроганный Жюльен.

- Мадемуазель де Ла-Моль презирает своего брата, так как он, вы сами

Это видите, и думать не хочет обо всей этой истории и не надевает траура

Тридцатого апреля. А со времени этой знаменитой казни, чтобы никогда не

Забывали о тесной дружбе де Ла-Моля с Коконассо, - а Коконассо этот был

Итальянец и звали его Аннибалом, - все мужчины этого рода носят имя

Аннибале. Но этот Коконассо, - добавил академик, понижая голос, - по словам

Самого Карла IX, был одним из самых жестоких убийц двадцать четвертого

Августа тысяча пятьсот семьдесят второго года. Но как же это все-таки могло

Случиться, мой милый Сорель, что вы, сотрапезник дома сего, не знаете этой

истории?

- Так вот почему сегодня за обедом раза два мадемуазель де Ла-Моль

Назвала своего брата Аннибалом. А я подумал, что ослышался.

- Это был упрек. Странно, что маркиз терпит такие выходки... Мужу этой

Прелестной девицы скучать не придется.

За этим последовало пять-шесть язвительных фраз. Злорадство и

фамильярность, поблескивавшие в глазах академика, возмущали Жюльена. "Вот мы