Отказываясь от себя, душа отрекается от мира Красоты. Даже если ей кажется, что она отказывается от любви, чтобы освободить себя для Него.

Ева очнулась в этом жутком дворе. Она лежала на куче какого-то мусора - в разор­ванной блузке, задранной юбке. Вокруг тем­но, никого.

Она встала, кое-как привела себя в порядок и побрела... Ей не хотелось ничего. Ей нужно было просто попасть домой.

Думать о том, чтобы взять машину, она не могла. В общественный транспорт в таком ви­де... нет. И она шла пешком. В конце концов, ей теперь совершенно некуда спешить. Любая встреча с людьми стала оборачиваться для нее трагедией.

«Что со мной случилось?» - думала Ева до­рогой.

Может быть, все дело в том, что она не на­стояла на своем решении. Ушла из монастыря, и Бог наказывает ее. Она проявила малодушие, пошла завершать свои дела в миру. А какое ей дело до мира, если она решила от него отказать­ся? Но Бог не может так наказывать... Тогда что это было?..

Глеб... Борис... Родион... Череда этих стран­ных, неожиданных признаний в любви... Нако­нец, «Адам»...

«Адам познал Еву...» - подумала Ева и по­чему-то рассмеялась.

Но рассмеялась не как обычно. Рассмеялась, как смеются люди, лишившиеся рассудка. Без­звучно и бесцельно, словно реагируя на чью-то шутку из потустороннего мира.

«Ты хочешь этого, хочешь!» - крутились в ее голове слова «Адама».

Может быть, он был прав? Может быть, ему и нужно, и следовало так поступить с ней? Может быть, она, действительно, этого хоте­ла? Почувствовать себя раздавленной, унижен­ной... Чтобы что-то большое, сильное, чему она не способна сопротивляться, овладело ею и даже убило ее. Ведь она не хочет жить... Может быть, так?..

Нет. А может быть, все-таки, да?.. Наконец, Ева стала думать о том, что такое ее душа. Где она была сегодня - ее душа? Что с ней - с ее душой - происходило? Она жила надеждой закончить то, что связывало ее с этим миром, и уйти, чтобы служить Богу, думать лишь о Нем, жить Им. Она жила надеждой, что сможет сбе­жать...

Так, может быть, в этом ошибка? Может быть, она не должна была бежать из этого мира? Но почему тогда вчера Бог принял ее завет? Ведь Ангел так ей сказал. Впрочем, Ева спросила его - будет ли она счастлива? А он ответил: «Не все так просто, не все так просто». Что он имел в виду? Это, или что-то другое?

«Это ваше яблоко, Ева. Кому-то вам при­дется его отдать. Яблоко Евы...» - прозву­чало, вдруг, в ее голове. Чьи это слова? Поче­му она о них вспомнила? Что они должны были означать? Яблоко... А где яблоко, которое ей вчера дали в храме?! Где это яблоко?! «А у Евы не будет яблока для Адама?»... Еву прошибло холодным потом.

- Девушка! А девушка?! - услышала она сзади. - Это куда это мы идем, такие краси­вые?..

Ева обернулась. Из палисадника, располо­женного рядом с ее домом, выдвинулись несколь­ко мужчин - трое или четверо, она не успела рассмотреть. Она побежала. Сразу. Что было силы...

- Эй! - недовольно закричал один из муж­чин. - Я не понял! Слышишь, ты?! Стоять!!!

Они бежали. Ева мчалась к своему подъез­ду, слыша, как с каждой секундой разрыв с пре­следователями сокращается. Сердце забилось быстро, быстро... Прямо в горле.

«А у Евы не будет яблока для Адама?»...

У подъезда Ева замеш­калась, нажимая кно­пки домофона. Едва оказавшись внутри, она с си­лой захлопнула за собой дверь и тут же поняла - они же местные, могут знать код! Она метнулась вверх по лестнице. В уличную дверь тем време­нем начали агрессивно долбить ногами.

Не дожидаясь лифта, Ева пулей взлетела на свой третий этаж и, долго не попадая ключом в замочную скважину, наконец открыла дверь и заперлась в квартире на все замки. Впрочем, ужас ее не покинул. Ноги дрожали. Руки тряс­лись. Дыхание сбилось.

Ева села на пол. Прямо в прихожей. И захлеб­нулась в рыданиях...

Она плакала так, как не плакала никогда в жизни. Она столько лет мечтала о том, чтобы быть любимой. И сегодня ее задушили любовью. Или тем, что называют этим словом... Когда она решилась уйти от мужчин, они, вдруг, предло­жили ей быть любимой.

Почему мужчины просыпаются только тогда, когда уже поздно. «Поздно»... Сколько раз за по­следние сутки она произнесла это слово - «позд­но»? Но ведь она верила, верила, что теперь все изменится. Она передавала себя в руки Бога.

А Бог посмеялся над ней. Над ее желанием бросить все, пожертвовать всем ради Него... Просто посмеялся. Он почти издевался над ней. Он дал ей сейчас то, о чем она мечтала раньше и не могла воспользоваться теперь. Он показал ей то, чем она пожертвовала.

- За что?! - заорала Ева, и ее крик эхом прокатился по пустой квартире. - За что?!!

И тут раздался нервный звонок домашнего телефона. Ева съежилась и решила не подходить. Но звонивший был настойчив. Телефонный ап­парат исходил трелями. Потом затих. Видимо, сработало автоматическое отключение звонка. За­тем снова... Потом еще раз.

- Алё?.. - Ева, наконец, решилась поднять телефонную трубку. - Кто это?..

- Кто-кто?! - резко ответил неприятный старческий женский голос. - Ты почему трубку не берешь?!

- С кем я разговариваю? - попыталась обо­роняться Ева.

- Ну, дура и есть дура! - с досадой отве­тила ей старуха. - Какая тебе разница?.. Что это меняет? Я это! Чего еще?! Говоришь ей, го­воришь... Никакого проку! Только с моста пры­гать да по монашьим кельям шляться! Ты мне, лучше, вот что скажи - это ты серьезно спра­шиваешь: «За что?!»? Или опять дурака валя­ешь?

- Я не спрашивала, - соврала Ева.

- Вот врет и врет! - рассвирепела стару­ха. - И что ты будешь с ней делать! Я гово­рю - спрашиваешь, она говорит - нет. Ну, дура, да?

- Откуда вы знаете? - Ева не могла по­нять, как кто-то узнал о том, что она кричала сейчас в своей квартире. Может быть, соседка? Но у нее нет пожилых соседей. - Вы за мной следите?!

- Дура и есть... - обреченно сообщила ее собеседница. - Ты что, в Джеймса Бонда иг­рать удумала? Или как его там... Я говорю, в общем, ты это серьезно у Бога спрашиваешь или просто дурой прикидываешься?..

И тут, вдруг, Ева стала понимать, что сей­час она разговаривает с той самой старухой, ко­торая не дала ей прыгнуть с моста, а затем про­гнала из монастыря. Но откуда она знает ее те­лефон?! Как она звонит ей в квартиру?!

- Перестаньте меня оскорблять, - потре­бовала Ева, не зная, что ей говорить дальше. - Вы просто не представляете, что со мной про­исходит! Мне кажется, что я сошла с ума! Это просто ужасно... Ужасно!

- Вот видишь, не хочешь на мой вопрос от­вечать... Потому как за глаза Бога обвинять - это всякий горазд. А вот как спросишь, как при­прешь к стеночке, и все... Скисла. Так вот, если ты не можешь это сказать во всеуслышание, так зачем вообще об этом говорить? Кого обманы­ваешь? Себя, да? Как обычно все!

- Перестаньте, пожалуйста... - Ева почув­ствовала, как ее оставляют силы, и опустилась на диван. - Если я не права... Я не права. Я не буду спорить. Знаете, мне сегодня так больно сделали... В общем, какая теперь разница? Ска­жите, почему Бог меня не убьет, а? Если все со мной так, все неправильно... Почему не убьет?

- А зачем Ему? - расхохоталась старуха. - Ты ж, вечная, во-первых. Да и потом... Это ж тебе неймется! Это ж ты Его не принимаешь... Его пытаешься по образу и подобию своему по­строить, а дела-то иначе обстоят. Не Он по тво­ему, а ты по Его образу и подобию сделана.

Тут настал черед Евы рассмеяться. И она за­смеялась - пустым, несчастным, усталым сме­хом.

- И Он, наверное, такой же несчастный, как я, да?

- Дурой будь, а дурости-то не говори! - жестко оборвала ее старуха. - Если тебя по об­разу и подобию Божьему сделали, это же еще не значит, что ты и есть этот образ и это подобие! Ты что думаешь - то, что ты собой представ­ляешь, это ты и есть?! Ты же не настоящая! Иг­раешь вечно! Играешь! Играешь, говорю тебе! Стыдоба! Бросить все она ради Бога хотела, пожертвовать ради Него всем! Это же надо! Как ты можешь пожертвовать тем, что Его? Совсем с ума съехала! Он может, ты - нет. Сначала украла что-то, а затем то и пожертвовала. Стыд есть?!

- Вы хотите сказать, что я - это не я? - не поняла Ева. - А кто же я тогда, по-вашему?

- Дура! - отрубила старуха.

- Это я уже поняла, - парировала Ева. - Что значит, я играю? Что значит, что меня по образу и подобию сделали, а я не оно? Как это?

- Ну ты мозгами-то пораскинь, или тебе все как дитю малому объяснять?..

Ева задумалась. И правда: она - это она, или все-таки она не такая на самом деле? Что-то внутри ее говорило - нет, не такая. Она дру­гая. Другая! Но какая?!

- А какая я настоящая?! - чуть не заора­ла она в трубку.

- Вот послушай меня... - чувствовалось, что старуха прямо приосанилась там, на том конце провода. - Сделали тебя по образу и по­добию, так?

- Так... - согласилась Ева, но тут же ого­ворилась: - Допустим, что так.

- Тьфу, ты! - рассердилась старуха. - Ну да ладно... «Допустим». А вообще, ты по­няла, чего допустила-то, горе луковое?..

- Поняла ли я?.. - переспросила Ева. - Да, я создана по образу и подобию...

- А как ты думаешь, - голос старухи стал заговорщицким, - Бог самоизучением занима­ется? Ну сидит так, Сам себя исследует, да?

Ева рассмеялась:

- Нет... Нет, конечно! Глупая какая идея.

- А ты?

- Что - а я? - удивилась Ева.

- Ну, а ты сидишь, сама себя исследуешь?.. Самоизучаешь?

- Нет, - Еве эта мысль показалась на­столько странной, что она даже отрицательно по­качала головой, хотя, понятно, ее собеседница не могла этого увидеть.

- Ага! - крикнула старуха с негодовани­ем. - Врет опять! Врет! Конечно, исследуешь - в каждый уголок своего страдания зале­зешь, все свои желания и надежды выпотро­шишь, каждую, понимаешь, муку промусолишь так, что места живого не останется! Ты посто­янно лезешь в себя! Лезешь! Люблю - не люблю, надо - не надо, хочу - не хочу, буду - не буду. Дура! В этом беда-то! Не поня­ла?..

- Извините... - Ева оторопела. - Вы хотите сказать, что я не могу быть собой, пото­му как я постоянно думаю о том, какая я?

- Не какая ты, а что с тобой! Усекла раз­ницу-то?!

- Кажется, да...

Еву как будто поставили под контрастный душ: «Не какая ты, а что с тобой»...

- Жалеешь себя, - монотонно твердила ей старуха. - Мечты свои лелеешь. Разочаровы­ваешься и своим разочарованием упиваешься. Глупостей наделаешь, потом в слезах сидишь. Ну где тут образ и подобие?! Нигде! Бутафория одна! Иллюзионизм... И кто виноват?! Когда ты яблоко рвала, дура, ты ж познать себя решила. От Древа Познания. Ты уже была по образу и подобию... А захотела узнать - как это? Но Бог разве будет думать о том, какой Он? А ты решила, что тебе можно... Вот и отвалилась, ду­ра! Отлетела в сторону, как черт от ладана! Вместо того чтобы быть, стала думать о том, как быть. Вот и получила на орехи! И мало еще! Будь моя воля, я б тебя...

- Постойте! - закричала Ева.

- Посидеть можно?.. - проворчала стару­ха. - Меня ноги не держат. Постойте ей, по­нимаешь...

- А как же этот принцип - «познай се­бя»?» - продолжала Ева, не обращая внима­ния на это старческое брюзжание.

- А как же - «быть собой»? - завопила в ответ старуха. - Ты, мать, определись! Как ты душу познаешь? Вот дура! Полет птицы опи­сать можно, но познать - нет. Ты или птица - или нет! А красоту цветочка полевого - как ты познаешь?! Никак. Ты или видишь его, или нет! Душу нельзя познать. А кто пытается - тот описывает. А кто описывает - тот не живет. Тот выдумщик. Сидит и выдумывает себе все! Дурака валяет...

- Стойте-стойте!

- Да сижу я! Сижу, тебе говорят! Никуда не деваюсь! Тьфу! - старуха даже выругалась.

- На диване. Как и ты.

- Как и я?..

- Да, ты. Ты... Ты... Ты...

Ева вдруг поняла, что в трубке нет никакого голоса. Просто короткие гудки.

- И Ангела своего навести в больнице-то,

- услышала она в последнюю секунду. - По­мирает он... Пи... Пи... Пи... Попрощалась бы... Пи... Пи... Пи... И яблоко верни... Пи... Пи... Пи...

- Мой Ангел?! Умирает... Почему? Как?.. Не может быть!!! Нет!!!

Понимает ли душа, отлучившая себя в одиночество, что она постоянно разговаривает сама с собой? Даже то, что ей кажется разговором с другими людьми, - есть лишь части ее собственного монолога. Она не слы­шит других, потому что отказалась от них. Она отка­залась от них, защищая себя. И не понимая, что это никакая не защита, а самый настоящий приговор. Ее приговор. Приговор ей...

Замкнутая в самой себе, душа не видит и не по­нимает, что ее отношения с Богом - только иллюзия. Не она вступает с Ним в отношения, но Он находится в отношениях с ней. Всякие попытки души взять на себя роль ведущего в этих отношениях - это шаг к тому, чтобы уйти, нарушить связь. Ей кажется, что она идет «к», а она идет «от». Она пытается понять себя, вместо того чтобы быть собою.

Быть собой - это быть в Боге, быть его образом и подобием. Но как только начинается анализ, как толь­ко душа пытается «выделить» себя из пространства Духа, противопоставить себя ему и таким образом само­определиться, она перестает быть и Бог умирает... для нее. Человек может познавать себя как психическую машину, это даже необходимо. Но познание души - это табу.