Дидро д. собр. соч. т. 1. м.-л.,1935. с. 391.

и рассматривает познание как отражение внешнего мира человеческим сознанием. 1 Дидро Д. Собр. соч. Т. 1. М.-Л.,1935. С. 391. Он пишет об объективности истины и отрицает абсо­лютный релятивизм и плюрализм в познании. Гельвеций считал, что существуют неко­торые общепринятые истины, не затрагивающие ничьих интересов, например истины математики. Что же касается политики, морали, религии, то здесь неизбежно возника­ют разногласия. Но и в этом случае не исключается возможность установления истины, если ее будут искать люди, умеющие сочетать частный интерес с общественным. Кри­терием истины Гельвеций полагает опыт. В полемике с английским философом, епи­скопом, представителем субъективного идеализма Дж. Беркли, Гельвеций выдвигает тезис о том, что существование внешних вещей есть вероятность первой степени, прак­тически совпадающая с достоверностью.

Корни религии Гельвеций ищет в психике людей, ссылаясь на чувства страха смерти, из которого следует иллюзия бессмертия, и тому подобное. "Нравственное есть большинства народов, - писал Гельвеций, - является в настоящее время лишь собранием способов, которые употребляют власть имущие, и правил, которые они диктуют для того, чтобы укрепить свой авторитет и иметь возможность безнаказанно быть неспра­ведливым"¹.

Выдающимся просветителем XVIII века является Поль Анри Гольбах. Он был од­ним из наиболее деятельных сотрудников "Энциклопедии". Его дом в Париже стал штаб-квартирой просветителей. В этом доме обсуждались самые животрепещущие

проблемы века.

Книга Гольбаха "Система природы" вышла в свет в 1770 году. В качестве автора был указан умерший 10 лет тому назад секретарь Академии Мирабо. "Система приро­ды" была программным документом передовых мыслителей того времени. Эта книга долгое время служила объектом нападок противников материализма. Перу Гольбаха принадлежат также следующие работы: "Галерея святых", "Здравый смысл", "Универсальная мораль" и другие. В данных работах Гольбах ориентировал на позна­ние действительного мира в его целостности. Поэтому его, прежде всего, интересуют универсальные законы, имеющие всеобщий характер. Таким всеобщим целым, с точки зрения Гольбаха, является материя и ее всеобщие свойства.

Воспроизвести картину мира, по Гольбаху, означает воспроизвести картину раз­вивающейся материи, опираясь на союз философии и естествознания. Поэтому Гольбах считает, что приведенная в порядок совокупность естесчвенно-научных

представлений о мире в целом и есть содержание здоровой философии.

1 Гельвеций К.А. Сочинения. Т. I. М., 1973. С. 209.

Исходя из представлений о единстве материи и сознания, Гольбах полагает, что познающий субъект всегда способен постичь подлинную суть бытия. Существование различных, иногда противоречащих друг другу точек зрения на действительный мир Гольбах объясняет не слабостью интеллекта, а противоречием интересов. По мнению Гольбаха, все существующее является конкретной формой бытия материи. Нет ничего до материи и наряду с ней. Пространство и время являются, по его мнению, формами существования материи.

Большое внимание Гольбах уделяет проблеме единства материи и движения. Но движение при этом он понимал преимущественно как механическое. Механицизм и ме­тафизическая ограниченность Гольбаха выразились также в поляризации им причины и следствия. Он понимал, что некоторое явление, будучи следствием чего-то, выступает причиной по отношению к другому какому-то явлению, ведь об этом свидетельствует всякое механическое движение. Но Гольбах исключал взаимовлияние, взаимопереход причины и следствия. Непонимание объективного характера случайности приводило к механистическому фатализму, к недооценке роли деятельности людей в истории.

Говоря о миропонимании французских материалистов в целом, следует отметить, что основой всего сущего они полагали вечную, бесконечную в пространстве и времени неуничтожимую субстанцию - материю, которую они сводили к веществу. Поскольку в учении о движении указывается, что движение "вечно, как и материя, что оно неотъем­лемое свойство материи и вытекает из сущности материи", то акт творения мира уже не является необходимостью. Душа, то есть психика человека, также свойство материаль­ного тела, а значит ее существование после смерти невозможно, поскольку свойство само по себе, без материального носителя, существовать не может. Во всякой материи заложено свойство отражения, которое является предпосылкой ощущения. Ощущение - основное средство познания мира, хотя материалисты апеллируют и к "естественному свету разума".

Даются некоторые, более широкие, чем, например, у Бэкона и Декарта, определе­ния материи. Материя - это все, что воздействует на наши чувства, и она не сводима к протяженности (Гольбах). Материя существует вне нас, воздействует на наши чувства и нами отражается (Гольбах). Сознание - вторично, оно есть свойство высокоразвитой материи. Дух без материи не существует. Соответственно не существует бессмертия ду­ши. Душа определяется через совокупность психических свойств и мышление человека.

Французские материалисты полагали, что не существует принципиального разли­чия между психикой человека и животного, а также нет абсолютной грани между орга­ническим и неорганическим миром и между ощущающей и неощущающей материей. Основные средства познания - опыт (чувство) и разум. При этом высказывалась мысль (Дидро), что аппарат познания историчен. Эта мысль долго и трудно пробивала себе дорогу к признанию.

СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЭТИКА ФРАНЦУЗСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

В социальной философии Просветителей механика была образцом науки и служи­ла одновременно моделью для научного объяснения общества. Закон инерции в живот­ном мире функционировал как инстинкт самосохранения и таким же образом пони­мался при исследовании общественных закономерностей. Закон равенства действую­щих и противодействующих сил в механике, в социологии интерпретировался как вле­чение всех людей к удовольствиям и отвращение к страданиям. Они сводили сущность человека к его биологическим характеристикам. Иногда понимание природы человека выводилось из механизма общественного развития. Гельвеций, например, высказывал догадку о роли руки в процессе становления человека как существа, обладающего ра­зумом.

Просветители, вслед за Локком и Гоббсом, выступали против врожденных идей, то есть считали, что разум человека представляет собой "чистую доску", а следователь­но, все в человеке результат воздействия Среды. Понятие "Среда" при этом трактова­лось эклектично, как культурно-образовательное и природное окружение человека.

В объяснении общественных процессов Просвещение в целом оставалось на идеа­листических позициях, то есть считалось, что идеи правят миром (людьми), забывая, что идеи формулируются теми же людьми. Полагалось, что Среда формирует мнение и настроение (плохая Среда - плох и человек, воспитанный этой средой). Но та же Среда воспитывает и воспитателей, и законодателей, и правителей, а те издают законы, вы­двигают идеи, воспитывают, то есть формируют среду. То есть получается, что "Среда формирует среду". Здесь Просветители впадают в порок логического круга, а впослед­ствии при попытке разорвать его через разум - в идеализм.

Популярным в эпоху Просвещения был тезис о "разумном эгоизме". В основе бы­тия человека полагался инстинкт самосохранения и это считалось целесообразным и соответствующим природе человека. Но для того, чтобы полнее реализовать свой ин­терес, человеку полезно учитывать интересы других людей, с которыми он связан общественными и личными отношениями. Считалось, что всякое благодеяние, оказанное другим людям, имеет в себе корыстный момент.

Главным моментом в просветительской этике было стремление объяснить поведе­ние людей естественными причинами.

В этике Ламетри подчеркивал свое стремление синтезировать эпикуреизм и стоизм. Он писал: "Будучи достаточно стоиком в отношении к страданию, к болезням, клевете и тому подобному, я, быть может, слишком эпикуреец в отношении к наслаж­дению, здоровью и похвале"¹.

По убеждению Ламетри, человек по природе "вероломное, хитрое, опасное и ко­варное животное, и в общем люди рождаются злыми"².

Добродетель, в понимании Ламетри. заключается в том, что разумный человек создает свое счастье успешнее, когда приносит пользу обществу. Но из того факта, что "во всем мире столько счастливых негодяев", Ламетри заключил, что "есть вид счастья, который не связан с добродетелью и может даже сочетаться с преступлением"³. Он пи­сал: "...я утверждаю это - будь ты отцеубийца, кровосмеситель, вор, преступник..., - предмет справедливых проклятий честных людей, - ты, несмотря на все, будешь счаст­лив"⁴. Он также считал, что ум, знание, разум чаще всего бесполезны для счастья и че­ловек может без них обойтись. Он призывал: "Пей, ешь, спи, храпи; если ты в состоя­нии иногда думать, то делай это в промежутке между двумя глотками вина..."⁵.

Подобные воззрения Ламетри на нравственность шокировали не только ревните­лей христианского благочестия, но и просветителей. Он призывал освобождаться от угрызений совести, раскаяние считал предрассудком. Считая человека машиной, он утверждал, что народ не сможет поверить этому из-за тщеславия. Здесь философ впада­ет в явное противоречие, ибо тщеславие не есть характеристика, свойственная машине.

В работах Гельвеция, и в особенности Гольбаха, этика материализма приобретает более гуманное, толкование гражданских добродетелей. Основой этических добродете­лей Гольбах считал принцип евдемонизма, но счастье он не сводил к физическим удо­вольствиям. Он довольно широко трактует понятие "счастье", исходя из человеческой, а не из физической сущности людей.