Регулятивность понятия цели для рефлектирующей способности

суждения]

Понятие вещи как цели природы самой по себе не есть, следова­тельно, конститутивное понятие рассудка или разума, но может быть регулятивным понятием для рефлектирующей способности суждения, дабы по отдаленной аналогии с нашей целевой каузаль­ностью вообще направлять исследование такого рода предметов и размышлять об их высшем основании; последнее, правда, не ради познания природы или ее первоосновы, а скорее ради той самой практической способности разума в нас, при помощи которой мы рассматриваем в аналогии причину указанной целесообраз­ности.

Итак, организмы единственные [предметы] в природе, кото­рые, если даже их рассматривают самих по себе и безотноси­тельно к другим вещам, надо мыслить возможными только как цели ее и единственно которые, следовательно, дают понятию цели — не практической цели, а цели природы — объективную реальность и тем самым естествознанию основу для телеологии, т. е. для способа суждения об объектах природы по особому прин­ципу, ввести который в естествознание мы иначе не имели бы никакого права (так как возможность такого вида каузальности нельзя усмотреть a priori).

[Неудовлетворительность одного лишь механизма природы]

[...] Это понятие вводит разум в совершенно другой порядок вещей, чем порядок одного только механизма природы, который нас здесь уже не удовлетворяет. Какая-то идея должна лежать в основе возможности продукта природы. А так как она есть абсолютное единство представления, тогда как материя есть мно­жество вещей, которое само по себе не может' дать нам опреде­ленного единства для сложения, то, если это единство идеи a priori должно служить даже определяющим основанием естест­венного закона каузальности такой формы сложного, цель при­роды должна быть распространена на все, что заключается в ее продукте (V, стр. 399—402).

[Отличие телеологического суждения от теологической дедукции]

Выражение цель природы уже в достаточной мере предохра­няет от такой путаницы, чтобы естествознание и тот повод, кото­рый оно дает для телеологического суждения о своих предметах, не смешивать с рассмотрением бога и, следовательно, с теологи­ческой дедукцией [...].

[...] Необходимо усердно и скромно довольствоваться тем вы­ражением, которое говорит лишь ровно столько, сколько мы знаем, а именно [довольствоваться] выражением цель природы.

[В телеологическом суждении применяется принцип рефлектирующей, а не определяющей способности суждения]

[...] Чтобы не навлечь на себя подозрение в стремлении при­мешать к нашим основам познания нечто такое, что вовсе не относится к физике, а именно сверхъестественную причину, в.

телеологии говорят, правда, о природе так, как если бы целесооб­разность в ней была преднамеренной, но вместе с тем и так, что это намерение приписывают природе, т. е. материи; тем самым (ибо здесь не может быть никакого недоразумения: никто сам не станет приписывать безжизненной материи намерение в собствен­ном смысле слова) хотят показать, что здесь это слово обозначает только принцип рефлектирующей, а не определяющей способ­ности суждения и что здесь, следовательно, не вводят особого основания каузальности, а прибавляют только для применения разума другой вид исследования, чем исследование по механиче­ским законам, дабы восполнить недостаточность последнего даже для эмпирического изучения всех частных законов природы (V, стр. 408-410).

[Диалектика способности суждения]

[...] Возникает диалектика, которая вводит в заблуждение спо­собность суждения в принципе ее рефлексии.

Первая максима ее — это положение: всякое возникновение материальных вещей и их форм надо рассматривать как возмож­ное только по механическим законам.

Вторая максима — противоположное положение: некоторые продукты материальной природы нельзя рассматривать как воз­можные только по механическим законам (суждение о них тре­бует совершенно другого закона каузальности, а именно закона конечных причин) (V, стр. 413).

Для рефлектирующей способности суждения есть, следова­тельно, совершенно верное основоположение: для столь очевид­ной связи вещей по конечным причинам надо мыслить каузаль­ность, отличную от механизма [природы], а именно каузальность действующей сообразно целям (разумной) причины мира, каким бы опрометчивым и недоказуемым это основоположение ни было для определяющей способности суждения (V, стр. 415).