Кто это, так насупя брови...

БЕСЕДКА МУЗ

Под тению черемухи млечной

И золотом блистающих акаций

Спешу восстановить алтарь и Муз, и Граций,

Сопутниц жизни молодой.

Спешу принесть цветы и ульев сот янтарный,

И нежны первенцы полей:

Да будет сладок им сей дар любви моей

И гимн Поэта благодарный!

Не злата молит он у жертвенника Муз:

Они с Фортуною не дружны,

Их крепче с бедностью заботливой союз,

И боле в шалаше, чем в тереме, досужны.

Не молит славы он сияющих даров

Увы! талант его ничтожен.

Ему отважный путь за стаею орлов

Как пчелке, невозможен.

Он молит Муз — душе, усталой от сует,

Отдать любовь утраченну к искусствам

Веселость ясную первоначальных лет

И свежесть — вянущим бесперестанно чувствам

Пускай забот свинцовый груз

В реке забвения потонет,

И время жадное в сей тайной сени Муз

Любимца их не тронет.

Пускай и в сединах, но с бодрою душой,

Беспечен, как дитя всегда беспечных Граций,

Он некогда придет вздохнуть в сени густой

Своих черемух и акаций.

ВАКХАНКА

Все на праздник Эригоны

Жрицы Вакховы текли;

Ветры с шумом разнесли

Громкий вой их, плеск и стоны.

В чаще дикой и глухой

Нимфа юная отстала;

Я за ней - она бежала

Легче серны молодой.

Эвры волосы взвевали,

Перевитые плющом;

Нагло ризы поднимали

И свивали их клубком.

Стройный стан, кругом обвитый

Хмеля желтого венцом,

И пылающи ланиты

Розы ярким багрецом,

И уста, в которых тает

Пурпуровый виноград -

Все в неистовой прельщает!

В сердце льет огонь и яд!

Я за ней... она бежала

Легче серны молодой.

Я настиг - она упала!

И тимпан под головой!

Жрицы Вакховы промчались

С громким воплем мимо нас;

И по роще раздавались

Эвоэ! и неги глас!

* * *

Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден -

Но свеж и зелен он всегда.

Не можешь, гражданин, как пальма, дать плода?

Так буди с кипарисом сходен:

Как он, уединен, осанист и свободен.

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

Как ландыш под серпом убийственным жнеца

Склоняет голову и вянет,

Так я в болезни ждал безвременно конца

И думал: парки час настанет.

Уж очи покрывал Эреба мрак густой,

Уж сердце медленнее билось:

Я вянул, исчезал, и жизни молодой,

Казалось, солнце закатилось.

Но ты приближилась, о жизнь души моей,

И алых уст твоих дыханье,

И слезы пламенем сверкающих очей,

И поцелуев сочетанье,

И вздохи страстные, и сила милых слов

Меня из области печали -

От Орковых полей, от Леты берегов -

Для сладострастия призвали.

Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой,

Тобой дышать до гроба стану.

Мне сладок будет час и муки роковой:

Я от любви теперь увяну.

* * *

Где слава, где краса, источник зол твоих?

Где стогны шумные и граждане счастливы?

Где зданья пышные и храмы горделивы,

Мусия, золото, сияющие в них?

Увы! погиб навек Коринф столповенчанный!

И самый пепел твой развеян по полям,

Все пусто: мы одни взываем здесь к богам,

И стонет Алкион один в дали туманной!

ГРЕМИТ ПОВСЮДУ СТРАШНЫЙ ГРОМ...

Гремит повсюду страшный гром,

Горами к небу вздуто море,

Стихии яростные в споре,

И тухнет дальний солнцев долг,

И звезды падают рядами.

Они покойны за столами,

Они покойны. Есть перо,

Бумага есть и — все добро!

Не видят и не слышут

И все пером гусиным пишут!

Есть наслаждение и в дикости лесов,

Есть радость на приморском бреге,

И есть гармония в сем говоре валов,

Дробящихся в пустынном беге.

Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,

Для сердца ты всего дороже!

С тобой, владычица, привык я забывать

И то, чем был, как был моложе,

И то, чем ныне стал под холодом годов.

Тобою в чувствах оживаю:

Их выразить душа не знает стройных слов,

И как молчать об них - не знаю.

ЗАПРОС АРЗАМАСУ

Три Пушкина в Москве, и все они — поэты.

Я полагаю, все одни имеют леты.

Талантом, может быть, они и не равны,

Один другого больше пишет,

Один живет с женой, другой и без жены,

А третий об жене и весточки не слышит

(Последний — промеж нас я молвлю — страшный плут,

И прямо в ад ему дорога!),—

Но дело не о том: скажите, ради бога,

Которого из них Бобрищевым зовут?

<4 марта 1817>

ИЗ АНТОЛОГИИ

Сот меда с молоком —

И Маин сын тебе навеки благосклонен!

Алкид не так-то скромен:

Дай две ему овцы, дай козу и с козлом;

Тогда он на овец прольет благословенье

И в снедь не даст волкам.

Храню к богам почтенье,

А стада не отдам

На жертвоприношенье.

По совести! Одна мне честь,—

Что волк его сожрал, что бог изволил съесть.

<1810>

ИЗ ГРЕЧЕСКОЙ АНТОЛОГИИ

Свершилось: Никагор и пламенный Эрот

За чашей Вакховой Аглаю победили...

О, радость! Здесь они сей пояс разрешили,

Стыдливости девической оплот.

Вы видите: кругом рассеяны небрежно

Одежды пышные надменной красоты;

Покровы легкие из дымки белоснежной,

И обувь стройная, и свежие цветы:

Здесь всё - развалины роскошного убора,

Свидетели любви и счастья Никагора!

ИЗ ПОДРАЖАНИЯ ДРЕВНИМ

Скалы чувствительны к свирели;

Верблюд прислушивать умеет песнь любви,

Стеня под бременем; румянее крови -

Ты видишь - розы покраснели

В долине Йемена от песней соловья...

А ты, красавица... Не постигаю я.

* * *

Известный откупщик Фадей

Построил богу храм... и совесть успокоил.

И впрямь! На всё цены удвоил:

Дал богу медный грош, а сотни взял рублей

С людей.

<1810>

* * *

Изнемогает жизнь в груди моей остылой;

Конец борению; увы, всему конец!

Киприда и Эрот, мучители сердец!

Услышьте голос мой последний и унылый.

Я вяну и еще мучения терплю:

Полмертвый, но сгораю.

Я вяну, но еще так пламенно люблю

И без надежды умираю!

Так, жертву обхватив кругом,

На алтаре огонь бледнеет, умирает

И, вспыхнув ярче пред концом,

На пепле погасает.

ИСТИННЫЙ ПАТРИОТ

«О хлеб-соль русская! о прадед Филарет!

О милые останки,

Упрямство дедушки и ферези прабабки!

Без вас спасенья нет!

А вы, а вы забыты нами!» —

Вчера горланил Фирс с гостями

И, сидя у меня за лакомым столом,

В восторге пламенном, как истый витязь русский,

Съел соус, съел другой, а там сальмис французский,

А там шампанского хлебнул с бутылку он,

А там... подвинул стул и сел играть в бостон.

<1810>

ИСТОЧНИК

Буря умолкла, и в ясной лазури

Солнце явилось на западе нам;

Мутный источник, след яростной бури,

С ревом и с шумом бежит по полям!

Зафна! Приближься: для девы невинной

Пальмы под тенью здесь роза цветет;

Падая с камня, источник пустынный

С ревом и с пеной сквозь дебри течет!

Дебри ты, Зафна, собой озарила!

Сладко с тобою в пустынных краях!

Песни любови ты мне повторила;

Ветер унес их на тихих крылах!

Голос твой, Зафна, как утра дыханье,

Сладостно шепчет, несясь по цветам.

Тише, источник! Прерви волнованье,

С ревом и с пеной стремясь по полям!

Голос твой, Зафна, в душе отозвался;

Вижу улыбку и радость в очах!..

Дева любви!— я к тебе прикасался,

С медом пил розы на влажных устах!

Зафна краснеет?.. О друг мой невинный,

Тихо прижмися устами к устам!..

Будь же ты скромен, источник пустынный,

С ревом и с шумом стремясь по полям!

Чувствую персей твоих волнованье,

Сердца биенье и слезы в очах;

Сладостно девы стыдливой роптанье!

Зафна, о Зафна!.. Смотри... там, в водах,

Быстро несется цветок розмаринный;

Воды умчались — цветочка уж нет!

Время быстрее, чем ток сей пустынный,

С ревом который сквозь дебри течет!

Время погубит и прелесть и младость!..

Ты улыбнулась, о дева любви!

Чувствуешь в сердце томленье и сладость,

Сильны восторги и пламень в крови!..

Зафна, о Зафна!— там голубь невинный

С страстной подругой завидуют нам...

Вздохи любови — источник пустынный

С ревом и с шумом умчит по полям!

Первая половина 1810

К МАШЕ (О, РАДУЙСЯ...)

О, радуйся, мой друг, прелестная Мария!

Ты прелестей полна, любови и ума,

С тобою грации, ты грация сама.

Пусть Парки век прядут тебе часы златые!

Амур тебя благословил,

А я — как ангел говорил.

К НИКИТЕ (КАК Я ЛЮБЛЮ...)

Как я люблю, товарищ мой.

Весны роскошной появленье

И в первый раз над муравой

Веселых жаворонков пенье.

Но слаще мне среди полей

Увидеть первые биваки

И ждать беспечно у огней

С рассветом дня кровавой драки.

Какое счастье, рыцарь мой!

Узреть с нагорныя вершины

Необозримый наших строй

На яркой зелени долины!

Как сладко слышать у шатра

Вечерней пушки гул далекой

И погрузиться до утра

Под теплой буркой в сон глубокой.

Когда по утренним росам

Коней раздастся первый топот,

И ружей протяженный грохот

Пробудит эхо по горам,

Как весело перед строями

Летать на ухарском коне

И с первыми в дыму, в огне,

Ударить с криком за врагами!

Как весело внимать: «Стрелки,

Вперед! сюда донцы! Гусары!

Сюда летучие полки,

Башкирцы горцы и татары!»

Свисти теперь, жужжи свинец!

Летайте ядры и картечи!

Что вы для них? для сих сердец,

Природой вскормленных для сечи?

И вот... о, зрелище прекрасно!

Колонны сдвинулись, как лес.

Идут — безмолвие ужасно!

Идут — ружье наперевес;

Идут... ура!— и всё сломили,

Рассеяли и разгромили:

Ура! Ура!— и где же враг?..

Бежит, а мы в его домах,—

О, радость храбрых!— киверами

Вино некупленное пьем

И под победными громами

«Мы хвалим господа» поем!..

Но ты трепещешь, юный воин,

Склонясь на сабли рукоять:

Твой дух встревожен, беспокоен;

Он рвется лавры пожинать:

С Суворовым он вечно бродит

В полях кровавыя войны

И в вялом мире не находит

Отрадной сердцу тишины.

Спокойся: с первыми громами

К знаменам славы полетишь;

Но там, о, горе, не узришь

Меня, как прежде, под шатрами!

Забытый шумною молвой,

Сердец мучительницей милой,

Я сплю, как труженик унылой,

Не оживляемый хвалой.

К ПЕТИНУ (О ЛЮБИМЕЦ БОГА БРАНИ...)

О любимец бога брани,

Мой товарищ на войне!

Я платил с тобою дани

Богу славы не одне:

Ты на кивере почтенном

Лавры с миртом сочетал;

Я в углу уединенном

Незабудки собирал.

Помнишь ли, питомец славы,

Индесальми? Страшну ночь?

«Не люблю такой забавы»,—

Молвил я,— и с музой прочь!

Между тем как ты штыками

Шведов за лес провожал,

Я геройскими руками...

Ужин вам приготовлял.

Счастлив ты, шалун любезный,

И в Цитерской стороне;

Я же — всюду бесполезный,

И в любви, и на войне,

Время жизни в скуке трачу

(За крылатый счастья миг!) —

Ночь зеваю... утром плачу

Об утрате снов моих.

Тщетны слезы! Мне готова

Цепь, сотканна из сует;

От родительского крова

Я опять на море бед.

Мой челнок Любовь слепая

Правит детскою рукой;

Между тем как Лень, зевая,

На корме сидит со мной.

Может быть, как быстра младость

Убежит от нас бегом,

Я возьмусь за ум... да радость

Уживется ли с умом?

Ах, почто же мне заране,

Друг любезный, унывать?—

Вся судьба моя в стакане!

Станем пить и воспевать:

«Счастлив! счастлив, кто цветами

Дни любови украшал,

Пел с беспечными друзьями,

А о счастии... мечтал!

Счастлив он, и втрое боле,

Всех вельможей и царей!

Так давай в безвестной доле,

Чужды рабства и цепей,

Кое-как тянуть жизнь нашу,

Часто с горем пополам,

Наливать полнее чашу

И смеяться дуракам!»

Первая половина 1810

Когда в страдании девица отойдет

И труп синеющий остынет,-

Напрасно на него любовь и амвру льет,

И облаком цветов окинет.

Бледна, как лилия в лазури васильков,

Как восковое изваянье;

Нет радости в цветах для вянущих перстов,

И суетно благоуханье.

КТО ЭТО, ТАК НАСУПЯ БРОВИ...

Кто это, так насупя брови,

Сидит растрепанный и мрачный, как Федул?

О чудо! Это он!.. Но кто же? Наш Катулл,

Наш Вяземский, певец веселья и любови!

<9 марта 1817>

ЛОЖНЫЙ СТРАХ

Подражание Парни

Помнишь ли, мой друг бесценный!

Как с Амурами тишком,

Мраком ночи окруженный,

Я к тебе прокрался в дом?

Помнишь ли, о друг мой нежной!

Как дрожащая рука

От победы неизбежной

Защищалась - но слегка?

Слышен шум!- ты испугалась!

Свет блеснул и вмиг погас;

Ты к груди моей прижалась,

Чуть дыша... блаженный час!

Ты пугалась - я смеялся.

"Нам ли ведать, Хлоя, страх!

Гименей за все ручался,

И Амуры на часах.

Все в безмолвии глубоком,

Все почило сладким сном!

Дремлет Аргус томным оком

Под Морфеевым крылом!"

Рано утренние розы

Запылали в небесах...

Но любви бесценны слезы,

Но улыбка на устах,

Томно персей волнованье

Под прозрачным полотном -

Молча новое свиданье

Обещали вечерком.

Если б Зевсова десница

Мне вручила ночь и день,-

Поздно б юная денница

Прогоняла черну тень!

Поздно б солнце выходило

На восточное крыльцо:

Чуть блеснуло б и сокрыло

За лес рдяное лицо;

Долго б тени пролежали

Влажной ночи на полях;

Долго б смертные вкушали

Сладострастие в мечтах.

Дружбе дам я час единой,

Вакху час и сну другой.

Остальною ж половиной

Поделюсь, мой друг, с тобой!

Наши рекомендации