МОДУС (лат. Modus — мера, образ, способ) — фи­лософский термин, с помощью которого в 17—18 вв.

МОДУС(лат. modus — мера, образ, способ) — фи­лософский термин, с помощью которого в 17—18 вв. обозначали свойство предмета, присущее ему не по­стоянно, а лишь в некоторых состояниях, — в отличие от атрибута (неотчуждаемого свойства предмета). По определению Гегеля, М. есть "инобытие абсолютного, потеря последним себя в изменчивости и случайности бытия, переход абсолютного в свою противополож­ность без возврата в себя, лишенное целостности мно­гообразие определений формы и содержания".

C.B. Воробьева

МОЛНИЯ— естественно-научное и метафориче­ское понятие, нередко используемое в рамках описа­ний механизмов миросозидания и промысла Логоса, а также ассоциируемое со светом и просвещением. В большинстве религий и мифов божество спрятано от людских взоров, а лишь затем внезапная вспышка М. на миг являет его в ипостаси деятельной мощи. Дан­ный образ Логоса, пронизывающего тьму, является универсальным (Блаватская). В мировоззрении антич­ных народов М. или огненный эфир выступали симво­лами, эмблемой верховной, суверенной, творческой власти. (Так, этими атрибутами демиурга обладал, в частности, Юпитер: три его М. символизировали слу­чай, судьбу и предусмотрительность — силы, форми­рующие будущее.) Если жертвенный столб и ступени, крест и распятие репрезентируют устремления челове­ка к "горнему" миру, то М. символизирует обратное воздействие — "верхнего" мира на мир "дольний". Ваджра, являющая собой в тибетской символике "М. и одновременно бриллиант", нередко олицетворяет так­же взгляд "третьего глаза" Шивы, терминатора любых материальных форм. В контексте содержательных тек­стуальных реконструкций фрагментов Гераклита — М. суть божественный бич, удар Зевса или Перуна, от ко­торого получают свой закон существа, движущиеся об-

разом постепенного перемещения ("все ползущее би­чом пасется"; "всем сущим правит Перун"). Гераклитовский Логос (как "сосредоточенный смысл" и как "мгновенное, правящее многим") управляет по "спосо­бу М.", стремительно захватывая все одним и "сам есть М". — М. в таком контексте — нерассуждающая, сверхчеловеческая, всех-восторгающая и всесметающая сила типа "озарения". (Ср. описание начала войны 1914 Н.Бором: "у людей в подобном совместном поры­ве поражает то, что он, с одной стороны, стихийно не­свободен, как, скажем, лесной пожар или любое другое естественное явление природы, а с другой — в поддав­шемся ему индивиде он порождает ощущение величай­шей свободы".) Анализ, постижение действия М. — немыслимы. Согласно Гераклиту, для постижения бо­жественного Логоса необходима вера, ибо он "усколь­зает от познания" из-за своей невероятности... "золо­то" огненного Логоса заранее знает цену вещам — оно их высшая возможность... М. — тайная и истинная суть вещей, их исполнение. Логос — М. всегда дарит, освобождает мир и людей, а не карает их, здесь правит сама новизна — новое, открываемое событием. Логос суть дыхание новизны. Бог, по мысли Гераклита, не за­нимается запретами: "Богу все прекрасно, и хорошо, и справедливо, люди же принимают одно за правильное, другое за неправильное". (Ср. у Витгенштейна: "мир есть все то, что имеет место, и все то, что не имеет ме­ста... как есть мир — для высшего совершенно безраз­лично. Бог не проявляется в мире".) В мифологичес­кой, исторической и историко-философской традициях вождей, вбирающих в себя зевсовы М., именовали "би­чами Божиими". (Ср. у М.Волошина "слова св. Лу — архиепископа Труасского,— обращенные к Аттиле" в эпиграфе к "Северовостоку": "Да будет благословен приход твой, Бич Бога, которому я служу, и не мне ос­танавливать тебя"; аналогично — заглавие неокончен­ного романа об Аттиле — "Бич Божий" — у Е.Замяти­на.) Атрибутами высшей власти неизбывно полагались непостижимость, отказ от любых условностей; состя­зательность с Логосом всегда означала отказ от поиска путей к человеческому пониманию. В русскоязычной философской традиции правомерность придания поня­тию "М." статуса философского термина обозначали Г.Померанц и (особо акцентированно) В.Бибихин. По версии последнего, начиная с низвержения Перуна князем Владимиром посредством "молниеносного" жеста, молниеподобный поворот утвердился как глав­ный прием власти в России, а сама М. конституирова­лась как заповедный закон отечественной истории. (Ср. у М.Волошина: "Что менялось? Знаки и возглавья? // Тот же ураган на всех путях. // В комиссарах дух самодержавья, // Взрывы революции в царях...".) Пола-

гая ведущим критерием исторической состоятельности любой страны умение заметить и молниеносно преодо­леть сложившееся "от-стояние" от События (течения событий) мира (присущим в особенности менталитету России), Бибихин, тем не менее, вынужден констати­ровать наличие сопряженной и принципиально нераз­решимой (в том числе и для России) проблемы транс­ляции власти, ибо у М. "наследников не бывает".

A.A. Грицанов