Кара Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. торую, конечно, очень трудно распознать, но хотя бы некото­рые признаки которой могут-таки открыться подготовленно­му глазу

торую, конечно, очень трудно распознать, но хотя бы некото­рые признаки которой могут-таки открыться подготовленно­му глазу. В итоге не без труда, не без множества ухищрений удалось связать все это с неким изменением в настроении, случившимся у Генриетты Корнье в определенный период ее жизни, которое и следует охарактеризовать как коварное проявление той самой болезни, которая осталась бы бес­симптомной, если не считать убийства, однако напоминала о себе уже этой незаметной переменой настроения; и далее, в самой этой перемене настроения ищется некий инстинкт, монструозный, болезненный и патологический инстинкт, который врывается в поведение, как метеор, — инстинкт убийства, ни на что больше не похожий, инстинкт убийства, не отвечающий никаким интересам и не вписывающийся ни в какую экономику удовольствия. Это своего рода автома­тизм, который, как стрела, врезается в поведение и поступки Генриетты Корнье и о котором не может свидетельствовать ничего, за исключением его патологического сопровожде­ния. Внезапный, отдельный, расходящийся с обычным по­рядком, инородный, ни на что не похожий в сравнении с остальной личностью характер деяния — вот что обуслов­ливало психиатризацию поступка Генриетты Корнье.

Совершенно иначе осуществляется психиатризация пос­тупка, поведения Жуй в заключении о нем, предоставлен­ном Бонне и Бюларом. Прежде всего, она осуществляется путем включения не в хронологически очерченный про­цесс, но в своего рода постоянную физическую конфигу­рацию. Чтобы убедительно показать, что мы имеем дело с человеком, подлежащим психиатрическому вмешательству, чтобы соотнести поведение Жуй с областью психиатричес­кой компетенции, психиатры нуждаются не в некоем про­цессе, но в постоянных признаках, свойственных индивиду на структурном уровне. Именно об этом идет речь в таких наблюдениях: «Его лицо, в отличие от нормальных случаев, недостаточно симметрично черепу. Туловище и конечности непропорциональны. Имеется порок развития черепа; лоб значительно уходит назад, что в сочетании с приплюснутым

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

затылком делает голову конусообразной; боковые части так­же приплюснуты, в результате чего теменные бугры распо­ложены несколько выше, чем обычно». Я хотел бы заострить внимание на всех этих замечаниях, которые сопоставляют черты Жуй с нормальным строением, с обычным порядком. Обвиняемого подвергают целому ряду исследований: изме­ряют затылочно-лобный диаметр, затылочно-подбородоч-ный диаметр, лобно-подбородочный диаметр, париеталь­ный диаметр; измеряют лобно-затылочную окружность, антеро-постериорную и бипариетальную полуокружности и т.д. Выясняется, что рот слишком широкий, а нёбо имеет вздутия, характерные для слабоумных. Как вы понимаете, ни один из этих элементов, выявленных обследованием, не является причиной и даже простым побудительным принци­пом болезни, каким были менструации Генриетты Корнье в день совершения убийства. В действительности все эти элементы образуют вместе с самим деянием полиморфную конфигурацию. Деяние и телесные признаки Жуй соотно­сятся в одинаковой степени и, так сказать, в общем плане, даже если природа их различна, с неким постоянным, конс­титутивным, врожденным состоянием. Телесные несообраз­ности сугь, в некотором смысле, внешние проявления этого состояния, а поведенческие отклонения, те самые, которые навлекли на Жуй обвинение, суть его инстинктивные и ди­намические проявления.

Коротко можно сказать следующее. В случае Генриетты Корнье, в эпоху ментальной медицины, сосредоточенной на мономании, патологический процесс выстраивался за пре­ступлением, исходя из преступления, которое стремились представить в виде симптома. Напротив, в случае Шар­ля Жуй и в психиатрии нового типа проступок вводится в схему постоянных и устойчивых телесных признаков. На смену психиатрии патологических процессов, вызывающих поведенческие сбои, постепенно приходит психиатрия пос­тоянного состояния, предопределяющего неискоренимое отклонение. И какова же общая форма этого состояния? В случае Генриетты Корнье и того, что называли «инстин-