Анализ содержания послания. Послание Поликарпа к филиппийцам представляет ответ на не дошедшее до нас послание филиппийцев к Поликарпу

Послание Поликарпа к филиппийцам представляет ответ на не дошедшее до нас послание филиппийцев к Поликарпу. Филиппы лежали на пути Игнатия в Рим. Св. мученик был радушно принят местной Церковью и просил филиппийцев послать антиохийской Церкви приветствие по случаю прекращения гонений. Филиппийцы исполнили просьбу св. Игнатия и свое послание отправили к смирнскому епископу при другом послании на его имя; в последнем они просили Поликарпа направить их послание в Антиохию, сообщали о пребывании у них Игнатия и о событиях внутренней жизни филиппийской Церкви, в частности о любостяжании и лживости пресвитера Валента и его жены, причинивших Церкви много неприятностей, просили у Поликарпа слова научения и увещания и, наконец, просили прислать им послания Игнатия, какие известны ему.

Поликарп ответил филиппийцам от своего имени и от имени пресвитеров смирнской Церкви. Автор выражает радость, что филиппийцы приняли с такой любовью «образцы истинной любви» — Игнатия и его спутников, и что «твердый корень» их «веры, известный с древних времен, пребывает и доныне и приносит плоды, достойные Господа[269][нашего][270]Иисуса Христа» (cap. 1). Он может тольKq увещать их и далее пребывать в этой вере, служить Господу в страхе и истине и пбступать по Его заповедям и исполнять Его волю (cap. 2). Впрочем, он пишет им это не по собственному притязанию, но потому, что они сами вызвали его на то. Их несравненный наставник — Павел, который лично возвестил им слово истины и потом, удалившись от них, писал им послания; вникая в них, они могут получить назидание (cap. 3). Все должны вооружиться оружием правды и сперва учить самих себя, а потом жен, чтобы пребывали в данной вере, любви и чистоте, любили мужей со всей искренностью и детей воспитывали в страхе Божием; учить вдов, чтобы они удалялись от всякой клеветы, злоречия, лжесвидетельства, сребролюбия и всякого порока и знали, что они — жертвенник Божий (cap. 4). Даются особые наставления диаконам, юношам и девам: все должны быть непорочны во всем; юноши должны покоряться пресвитерам и диаконам, а девы должны жить с непорочною и чистою совестью (cap. 5). Пресвитеры должны тщательно совершать свое служение. Все должны ревностно исполнять свои обязанности и избегать лжебратий и ложного учения (cap. 6—7), пребывая в надежде на Иисуса Христа, Который пострадал за нас и дал образец терпения (cap. 8), и имея перед глазами славных мучеников (cap. 9). Должно быть твердыми ή непоколебимыми в вере, неустанными в деятельной любви (cap. 10). Автор с сердечным участием останавливается на случае с пресвитером Валентом, который забыл свой сан и предался любостяжанию. Все должны избегать любостяжания и других пороков, а Валента и его жену не почитать за врагов, но стараться исправить их, как членов страждущих и заблудших (cap. 11). Больше писать им он не имеет нужды, так как они сами хорошо изучили Священное Писание. Сам Бог да утвердит их в вере и истине и во всех добродетелях. Они же должны молиться за всех христиан, за царей, за власти и князей, за преследующих и ненавидящих и за врагов Креста (cap. 12). Затем Поликарп обещает доставить их послание в Антиохию или сам, или через нарочитого посла. Послания Игнатия, сколько их оказалось у него, он приложил к своему посланию и просит филиппийцев сообщить ему достоверные сведения об Игнатии и его спутниках (cap. 13). В заключение [(cap. 14)] Поликарп просит принять с честью Крескента, через которого передано послание, и его сестру.

Послание Поликарпа не отличается литературными достоинствами: ему недостает отчетливого, расчлененного и упорядоченного развития мыслей; в своем содержании оно не отличается богатством и новизной идей и не возвышается над уровнем общих мест, а в аргументации или увещаниях послания не обнаруживается ничего, что говорило бы о выдающихся интеллектуальных силах автора. Послание богато цитатами из Евангелий, посланий ап. Павла, первого Послания Иоанна и в особенности первого Послания Петра. В качестве образца Поликарп имел первое Послание Климента Римского, к которому часто примыкает почти буквально. Тем не менее краткое послание Поликарпа имело многих и внимательных читателей и через чтение в богослужебных собраниях малоазийских Церквей получило церковное одобрение. Основание этого заключается в том, что послание принадлежит апостольскому мужу из школы возлюбленного ученика Господня, поставившему своей задачей верное охранение и воспроизведение апостольского Предания (пасхальный вопрос); и в послании ясно проводится мысль, что христианское учение есть нечто объективно данное, основывающееся на апостольском авторитете; почему он так часто и говорит словами апостолов. Особенной сердечностью и настойчивостью отличаются нравственные наставления, кратко излагающие обязанности всех верующих, соответственно их церковно-общественному положению, и извлеченные из апостольских посланий.

Подобно посланиям Игнатия, послание Поликарпа также дает краткие указания относительно лжеучения, от которого угрожала опасность филиппийцам, и относительно иерархической организации Церкви. Опасное заблуждение еретиков состояло прежде всего в том, что они извратили христологию: они не исповедовали, что Иисус Христос пришел во плоти, и отвергали свидетельство Креста (6.3; 7.[1-]2). Это — те же докеты, которых опровергал Игнатий и которые выступали именно в смирнской Церкви, епископом которой был Поликарп; они говорили, что Иисус Христос не пришел во плоти, т. е. они не признавали действительности плоти Его; они отвергали свидетельство Береста, т. е. не признавали свидетельства, которое давали страдания Христа относительно истинной Его телесности, — они учили только о призрачной смерти Богочеловека.

Кроме докетизма, Поликарп обличает еретиков и в другом тяжком заблуждении: они перетолковывают слова Господа по собственным похотям и говорят, что нет ни воскресения, ни суда. Вероятно, и это обвинение направлено против тех же лжеучителей, против которых выставлено и обвинение в докетизме. Таким образом, Поликарп к образу лжеучителей, которые известны из посланий Игнатия, присоединяет новую черту. Но какой смысл этого обвинения? Лжеучители, очевидно, отрицали христианскую эсхатологию: общее воскресение душ с телами и всеобщий суд; с чем, несомненно, соединялось свободное отношение к плотским порокам как не имеющим значения для нравственной жизни.

Относительно церковной организации послание Поликарпа не сообщает ничего нового по сравнению с посланиями Игнатия. Исследователи послания обращают внимание только на тот факт, что в нем совершенно нет упоминания о епископе. Это обстоятельство дает повод к разного рода предположениям, из которых существенное заключается в том, что в послании находят очевидное доказательство первоначального тождества епископов и пресвитеров (Ritsehl, Rud. Knopf и другие). В Филиппах, — говорят, — еще не было епископа во главе церковной общины, потому что в то время в малых Церквах епископская единоличная власть еще не была так развита, как в больших, где автономия церковных общин рано была подавлена. Но это весьма неясное доказательство в ряду таких же, допускающих иные толкования, не может иметь решающего значения тем более, что нам неизвестно точно и в подробностях, что, собственно, филиппийцы писали Поликарпу и почему последний нашел необходимым написать такие наставления пресвитерам и диаконам филиппийской Церкви. Поэтому открывается возможность для других предположений: может быть, Поликарп знал, что в Филиппах временно не было епископа, избрание которого было задержано какими-нибудь обстоятельствами, например, делом пресвитера Валента. Кроме того, в начале послания Поликарп пишет: «Поликарп и сущие с ним — пресвитеры Церкви Божией, пребывающей в Филиппах». Поликарп здесь является как епископ, рядом с которым ставится коллегия пресвитеров; он —έπίσκοπος της evΣμύρνη καθολικής έκκλησίας, как называет его послание смирнской Церкви[271](cap. 16). Поликарп с пресвитерством как законные представители своей Церкви пишут послание Церкви филиппийской, чем само собой вызывается основательное предположение, что и последняя имела такую же организацию, как и смирнская Церковь. Далее, обязанности пресвитеров, перечисленные в послании Поликарпа, совершенно не обнимают богослужебных и административных полномочий, чем открывается место для такой степени, которая обладала ими. Наконец, если бы Поликарп имел в виду в Филиппах такую иерархическую организацию, которая основывалась на тождестве епископов и пресвитеров, то, при своем уважении к ап. Павлу и его посланиям, он назвал бы не пресвитеров и диаконов, а епископов и диаконов, как ап. Павел в послании к тем же филиппийцам (1: 1), и едва ли этому могла воспрепятствовать иная организация смирнской Церкви, при которой епископ обозначал одно лицо, стоящее во главе Церкви.

Время написания послания

Послание написано скоро после смерти Игнатия, так как оно предполагает, что он достиг уже подобающего ему места у Господа (9.2); но вместе с тем Поликарп просит сообщить достоверные сведения об Игнатии (13.2); следовательно, подробности мученической кончины Игнатия еще не были известны в Смирне.

* * *

Благоговейное почтение христиан к Поликарпу, каким он пользовался всегда, начиная с близких к нему лиц и современников вообще, основывается на его отношении к апостолам, почтенном возрасте, личной святости и непоколебимом мужестве в виду разъяренной толпы, настойчиво требовавшей его смерти; бесстрашная мученическая кончина завершила славную жизнь апостольского мужа. Его друзья и ученики соревновали в желании развязать его сандалий или оказать малейшее внимание, которое поставило бы их близко к нему. Язычники смотрели на него как на «отца христиан», разрушителя богов, научившего многих не приносить жертв и не поклоняться богам (Martyr. Polyc. 12). В частности, верующие видели проявление в нем исключительного дара пророчества; убеждены были, что все, что он сказал, исполнилось или исполнится (Martyr. Polyc. 16). Но для Церкви гораздо больше значения имели его воспоминания о прошлом. По своим личным качествам он был наиболее способен исполнить выпавшую на его долю задачу — быть хранителем неповрежденного апостольского Предания. Стойкость, непреклонность, приверженность к урокам юности, неослабное соблюдение «слова, полученного вначале» [(cf. Ad Philipp. 7.2)] — вот характерные черты Поликарпа, как они выясняются на основании собственных его выражений и замечаний, о нем других. Его «благочестивое расположение», как говорит Игнатий, утверждено было как бы на неподвижном камне (Ad Polycarp. 1). Он не обладал искусством ложных учителей и против них мог только «стоять твердо, как наковальня, на которой бьют» (Ad Polycarp. 3).

Пока было свежим устное предание о жизни Господа и учении апостолов, верующие последующих поколений естественно обращались к этому преданию для утверждения против всяких искажений Евангелия. Авторитетными свидетелями предания были «пресвитеры»; на этих пресвитеров указывают Папий и Ириней. {Для Папия пресвитерами были лица, сами видевшие Господа, и самовидцы апостольской истории; у Иринея этот термин включает и лиц, которые, подобно Папию, были знакомы с этими самовидцами.} Среди этих {последних} пресвитеров Поликарп занимает первое место, и, таким образом, его значение в Церкви основывается не столько на том, что он был епископом, писателем и мучеником, сколько на том, что он был «пресвитером», который обращался с ап. Иоанном и другими самовидцами Господа.

«Пастырь» Ермы[272]

Под именем Ермы дошло до нас в высшей степени интересное произведение «Пастырь» (Ποιμήν, Pastor), которое по объему равняется почти всем произведениям периода мужей апостольских, вместе взятым. По форме и содержанию «Пастырь» является особенным памятником церковной древности и резко отличается от рассмотренных. Последние представляют собой обычный тип религиозной литературы, между тем как автор «Пастыря» пишет на основании откровения по особому поручению как вдохновляемый Божественным Духом пророк. Таким образом, «Пастырь» принадлежит к апокалипсической литературе.

Памятник первоначально написан на греческом языке и в скором времени переведен был на латинский язык для употребления в римской Церкви. Греческий текст «Пастыря» стал известен только в начале второй половины XIX в., и в настоящее время еще не найдено полной рукописи греческого подлинника. Оригинальный текст содержат следующие рукописи:

1) Файюмский, теперь Берлинский папирус, написанный, может быть, около 400 г., заключает в себе два отрывка — Simil. II, 7-10 и IV, 2-5.

2) Знаменитый Синайский кодекс (Cod. Sinaiticus, IV в.) — в нем в приложении к Новому Завету, после послания Варнавы, нашел место и «Пастырь», но текст прерывается на Mand. IV, 3.6.

3) Афонская рукопись XIV или начала XV в., найденная в монастыре св. Григория на Афоне (в 1855 г.). Рукопись заключала в себе десять листов, из которых последний потерян, так что в ней недостает конца «Пастыря» с Simil. IX, 30.3.

4) Целый ряд фрагментов в рукописях разных веков, опубликованных в последние годы.

Этими текстуальными данными начало «Пастыря» засвидетельствовано в двух греческих рукописях, а для конца (Simil. IX, 30.3 — X, 4.5) нет ни одного текстуального свидетеля[273].

В продолжение целых столетий, предшествовавших открытию греческого текста, «Пастырь» известен был только в латинском переводе, который дошел во многих рукописях и напечатан был в начале XVI в. (в 1513 г.). Этот перевод известен под именем Versio vulgata. В 1857 г. Dressel опубликовал, на основании найденного им Cod. Palatinus (теперь Vaticanus), XIV в., второй латинский перевод, названный Versio Palatina. Эти переводы близко соприкасаются и, во всяком случае, в своем происхождении зависят друг от друга; однако отношение текста не во всех частях одинаково, и признается несомненным, что мы имеем перед собой два отдельных перевода. Оба перевода принадлежат церковной древности: по общепринятому мнению, Versio vulgata относится ко II в., а Versio Palatina произошел не раньше конца IV в., при пользовании Versio vulgata.

Существует еще очень древний (может быть, из VI в.) эфиопский перевод «Пастыря», сделанный с греческого оригинала. Список его, как и все эфиопские кодексы, относительно поздний, опубликован в 1860 г. И переводчик допускал пропуски и соединения сродного материала, и найденная рукопись не вполне удовлетворительна. Наконец, известно несколько фрагментов коптского перевода.

При таком состоянии рукописного материала важное значение для восстановления текста получают многочисленные цитаты у греческих церковных писателей, которые особенно обширны у Климента Александрийского, у ПсевдоАфанасия (Doctrina ad Antiochum ducem — Уили VI в.) и в гомилиях Антиоха, монаха монастыря св. Саввы возле Иерусалима (VII в.).