Сознание, жизнь и машины

Проблема ментальной каузации, как видно, не является серьезной трудностью для дуализма и не ставит под вопрос саму возможность введения данной теоретической позиции. На наш взгляд, проблема qualia, т.е. необходимость объяснить природу квалитативного сознания, оказывается более сложной проблемой для дуализма. Фактически проблема qualia делает проблематичным дуализм уже на стадии его введения. Если все же указанная проблема не закрывает дуализм, то во всяком случае она обнаруживает, что цена, которую необходимо заплатить за введение дуализма, столь высока, что проще отказаться от данной теории, чем продолжать ее развивать.

Рассмотрим, как Декарт вводит духовную субстанцию. Решающим аргументом в пользу ее существования является, по мнению Декарта, возможность мыслить ее независимо от протяженной субстанции. Как мы помним, Декарт, используя принцип методологического сомнения, демонстрирует, что под сомнение может быть поставлено существование любого феномена, кроме существования мысли. Именно эта характеристика — невозможность сомневаться в ее существовании — и отличает мысль от протяженной субстанции.

Осуществляя указанную процедуру методологического сомнения, т.е. фактически используя феноменологическую перспективу, обязывающую не выносить суждение о существовании ни одного феномена, который не дан нам с очевидностью, приходим ли мы к факту существования непротяженной мыслящей субстанции? На наш взгляд, здесь Декарт сталкивается с первой небольшой проблемой. Дело в том, что с несомненной, можно сказать, перформативной очевидностью нам дан лишь факт невозможности сомнения в самом сомнении. Для того чтобы перейти к утверждению о существовании особой духовной субстанции, Декарту потребовалось несколько изменить методологию исследования. Это подмечает Гуссерль. По его мнению, Декарт «совершает незаметный, но роковой поворот, превращающий ego в substantia cogitans, в отдельный человеческий mens sive animus и в исходное звено умозаключений по принципу каузальности, короче говоря, тот поворот, благодаря которому он стал отцом абсурдного трансцендентального реализма» [11]. Фактически в тот момент, когда Декарт начинает говорить о существовании особой субстанции, он покидает феноменологическую перспективу.

Предположим все же, что несомненность существования мысли имплицирует несомненность существования духовной субстанции. Рассмотрим, каким образом далее Декарт изменяет традиционное представление о сознании и к каким следствиям приводят данные изменения.

Расцепив сознание и тело, Декарт порвал с идущим от Аристотеля представлением, согласно которому быть сознательным существом — значит, быть живым существом [12]. Также философ отбрасывает мнение, что машина не может обладать сознанием. Фактически человеческое тело рассматривается Декартом как сложная машина, и принципы, по которым оно функционирует, не отличаются от принципов, управляющих работой часового механизма. «Быть живым» он определяет в терминах обладания теплом, теплой кровью, проводящей животные духи. По мнению Декарта, «для всех движений тела, не зависящих от нашего мышления, достаточно расположения органов». Философ пишет: «Я постараюсь объяснить машину нашего тела так, чтобы у нас было так же мало оснований относить к душе движения, не связанные с волей, как мало у нас оснований считать, что у часов есть душа, заставляющая их показывать время» [13]. Поскольку сознание определяется не как нечто, имеющее теплую кровь, у нас нет основания полагать, что сознание — это нечто живое в том смысле, в каком мы говорим о живом теле.

Разрыв концептуальной связи между сознанием и жизнью, полагание человеческого организма в качестве сложного механизма — все это приводит к мысли, что сознание не обязано сочленяться исключительно с живым телом. Так же, как сознание соединяется с живым человеческим механизмом, оно может соединяться с механизмом, организованным иным образом, чем человеческое тело. Иначе говоря, позиция Декарта открывает дорогу различным представлениям, согласно которым машина может обладать сознанием, теориям, которые в XX в. развивались в рамках функционализма и исследований искусственного интеллекта.

Картезианству подобный взгляд не противоречит. То, что машина не обладает жизнью, нас больше не должно смущать, в конце концов мы можем ввести иной критерий жизни. Например, Патнэм в статье «Роботы: машины или искусственно созданная жизнь?» предлагает в противовес структурному критерию бихевиористский критерий, согласно которому любой механизм, действующий подобно человеку, может считаться живым [14]. Таким образом, так же, как дуалисты постулируют мистическую связь между сознанием и телом, можно постулировать аналогичное единство сознания и машины.

Такие выводы, на наш взгляд, оказываются возможными прежде всего потому, что Декарт не показал необходимой связи между сознанием и телом. Остается без ответа вопрос: почему сознание соединяется с этим телом, а не с другим? Почему оно соединяется именно с человеческим телом, а, например, не с телом животного, которое также представляется как механизм?

С точки зрения Декарта, живое человеческое тело, животные, механизмы в принципе оказываются подобными. Развивая взгляды Декарта, мы показали, что с любым из этих механизмов может связаться сознание. Но действительно ли эти механизмы подобны? Попытаемся рассмотреть эти три объекта более внимательно. Возможно, это поможет все же выявить существенные отличия, проигнорированные механицистской позицией.

Что, по мнению Декарта, отличает человека от животного? Ответ очевиден — наличие души. Животные лишены мыслящей субстанции. Это просто механизмы, которые двигаются в силу того, что так устроены их органы. Отличаются ли животные чем-то от иных механизмов? Поверхностным был бы ответ, что они как механизмы ничем не отличаются от неживых машин. Конечно, как минимум мы должны фиксировать, что это два типа машин. Какой признак в таком случае выделяет животных? Животные лишены сознания, но означает ли это, что они лишены чувств, ощущений? Вряд ли будет разумно утверждать, что животные ничего не слышат, не видят, не испытывают боли, голода, не чувствуют тепло или холод. Таким образом, несмотря на то что животные лишены сознания, они, видимо, не лишены ощущений. Вполне вероятно, что именно наличие ощущений и будет отличать животных от неживых механизмов.

Итак, в нашей онтологии выделяются теперь не два, а три объекта: сознания, тела и ощущения, чувства, т.е. то, чему можно дать название qualia. Каким образом ощущения связаны с телом и сознанием? Когда я испытываю боль, которая дана только мне и осознается как колющая или режущая, пребываю ли я в определенном ментальном состоянии? Является ли боль ментальным, сознательным состоянием? Возможна ли боль без тела? Похоже, что прояснение статуса ощущений является ключевым моментом в понимании того, как возможен дуализм. Обратимся к рассмотрению того, что такое ощущение и как сам Декарт объясняет статус этого феномена.