Часть 2. Методы и формы научного познания 2 страница

Рассмотрим все ту же структуру N на множестве натуральных чисел. Эта структура может использоваться, например, для счета. Мы можем посчитать число столов в аудитории, сопоставляя числу 1 один какой-то стол, числу 2 – этот стол и еще один какой-то стол, т.е. два стола, числу 3 – три стола, и так далее, пока не дойдем до некоторого числа n, которое будет сопоставлено всем столам в аудитории. Такая интеллектуальная операция сопоставления каждому натуральному числу некоторого множества объектов называется счетом.

Затем, установив это соответствие, мы можем применить к столам операции, свойства и отношения, заданные на множестве натуральных чисел. Например, если числу 3 сопоставлено три стола, числу 2 – два стола, то числу +(3,2) = 2+3 = 5 будет сопоставлено пять столов. Так можно складывать множества столов, повторяя им сложение чисел. Если Е(4) = И, т.е. число четыре есть четное число, то мы можем утверждать, что четыре стола есть четное число столов. Если <(4,5) = И, т.е. число четыре меньше, чем число пять, то также можно утверждать, что четыре стола есть меньшее число столов, чем пять столов. Таким образом, множества столов ведут себя так же как числа от единицы до n. Поэтому мы можем говорить также о некоторой структуре N_E (эмпирической структуре, подобной N), в которой только вместо чисел используются множества столов: {T₁} – множество из первого стола, {T₁, T₂} – множество из первого и второго стола, {T₁, T₂, T₃}- множество из первого, второго и третьего стола, …, {T₁, T₂, …, T_n} – множество из первого, второго, …, n-го стола. Во всем остальном структура N_E не будет отличаться от структуры N – на ней будут определены те же операции и предикаты, что и на N. Структуры N и N_E будут очень похожи, обладая высоким подобием между собой. Такого рода подобия структур называются в математике изоморфизмом (когда подобие полное), или гомоморфизмом (когда подобие частичное).

Описанная процедура может проводиться в научном познании для любой структуры. Если дана чистая структура S, то можно пытаться найти в реальности ее аналог S_E, который будет высокоподобен структуре S (изоморфен или гомоморфен ей), но, в отличие от чистой структуры S, структура S_E будет уже такова, что, по крайней мере, ее элементы будут восприниматься органами чувств, или, как говорят в философии, будут принадлежать эмпирической реальности. Так, в структуре N_E ее элементами являются множества столов, которые уже можно видеть глазами и осязать руками. Структуру S_E мы будем называть эмпирической реализацией структуры S.

Итак, замечательное свойство математических структур состоит в том, что для них возможно построение эмпирических реализаций, которые уже хотя бы частично могут восприниматься органами чувств, или, как говорят, относятся к чувственной реальности. С этой точки зрения наука использует не просто структуры, но такие, которые обладают эмпирической реализацией и потому могут быть приложены к исследованию окружающего нас материального мира.

§ 5. Понятие о научном логосе

Подытожим теперь все сказанное выше. В основе научного познания лежат различные структуры. Для их описания используются логические теории. Структуры обладают эмпирическими реализациями. Эта триединая конструкция

Логическая теория

+

Структура

+

Эмпирическая реализация структуры

дополненная интуитивным началом научного познания, составляет то, что можно назвать научным логосом, т.е. совокупным живым целым растущего и развивающегося научного знания. Основу научного знания составляют структуры. Они занимают срединное, или медиальное, положение в его составе, соединяя воедино уровень логической теории (теоретический уровень науки) и уровень эмпирической реализации структуры (эмпирический уровень науки). Именно благодаря структурам система научного опыта приобретает вертикальное единство и взаимосвязь, обеспечивая потоки научного познания снизу вверх – от эмпирического уровня науки к теоретическому, и сверху вниз – от теории к эмпирии. Ненаучное или паранаучное знание обычно характеризуется нарушением единства вертикальной структуры научного логоса. В первую очередь это касается отсутствия связующего медиального начала структур, что приводит к абстрактности теоретического знания или к описательности эмпирического знания в науке. С другой стороны, возникновение любого научного знания как правило характеризуется тем, что ему удается открыть свои собственные структуры, лежащие в основании именно этого направления науки. Часто такие подходящие для этой науки структуры называют еще моделями или концепциями, но в конечном итоге по смыслу здесь всегда имеется в виду то, что выше было определено нами как структура.

Два верхние уровня научного логоса – логические теории и структуры – не в состоянии, как уже отмечалось выше, восприниматься органами чувств и могут быть названы научными нóуменами (от латинского noumen - сущность). Уровень эмпирической реализации структур, наоборот, наблюдаем органами чувств и может быть отнесен к феноменам (от латинского phaenomen - явление). Итак, научный логос еще представляет из себя единство феноменов и ноуменов – единство чувственно наблюдаемого и ненаблюдаемого. Феномены – это как бы поверхность реальности, то, что можно непосредственно воспринять органами чувств. Но в реальности есть своя глубина, свое ядро, лежащее за поверхностью. Ноумены выражают эту глубину реальности, то, что нельзя непосредственно воспринять органами чувств. Наука ставит перед собой задачу проникнуть за поверхность бытия, проникнуть в ее глубину, открыть ее ноумены. Для этого у человека тоже есть как бы свои собственные органы чувств – разум, интеллект, интуиция, позволяющие на глубинном уровне воспринимать сердцевину бытия и выражать ее в структурах и логических теориях. В то же время науке интересно не просто воспринять ноумены, но и согласовать их затем с феноменами. Наука заинтересована во все полноте научного логоса, она стремиться соединить в нем верхние и нижние его уровни. Так наука выступает как усиленное познание, претендующее на полноту и глубину знания.

§ 6. Наука как субъект

Теперь мы можем в первом приближении сказать, что наука – это движение научного логоса, соединяющего в себе три указанных выше уровня. Но научный логос не висит в воздухе. Он создается людьми – либо отдельными учеными, либо научными коллективами, или, как говорят, научными сообществами. И здесь можно спросить: наука – это что или кто ? Можно ли свести науку только к сумме полученных знаний ? По-видимому, вряд ли. Скорее, наука – это живой организм, который растет и развивается, обладает своей системой ценностей, ставит перед собой цели и достигает их. Наука – это субъект, так как только субъекты способны к развитию, разного рода оценкам и достижению целей. Наука как субъект реализует себя либо на уровне отдельного ученого, либо на уровне научного сообщества. В первом случае наука функционирует как индивидуальный субъект, во втором – как социальный макросубъект. Коснемся кратко функционирования науки как индивидуального субъекта, своего рода субъекта «Ученый», т.е. как деятельности отдельного ученого. В этом случае, по-видимому, вся совокупная активность субъекта «Ученого» может быть подразделена на два основных вида: 1) творческая, или креативная (от латинского creatio - творение), деятельность, связанная с научным познанием как творческим процессом – открытием новых идей, освоением уже достигнутого, созданием теорий или постановкой экспериментов и т.д. В этой деятельности ученый преимущественно находится наедине со своими мыслями, движется во внутренних пространствах смыслов и знаний. Это преимущественно индивидуальный и одинокий этап научной деятельности – проявление активности креативного подсубъекта у субъекта «Ученый». 2) Второй основной вид деятельности, которой занимается любой ученый, – это деятельность по распространению своих знаний, их пропаганде или, как говорят, социализации. Такого рода деятельность можно поэтому называть социализирующей деятельностью, а ту сторону субъекта «Ученый», через которую выражает себя эта деятельность, - его социализирующим подсубъектом. В этой роли ученый пишет статьи, публикует их, общается с коллегами на конференциях, работает с учениками и т.д. – здесь он включен в общение с другими людьми и живет во внешнем пространстве общественной коммуникации.

Если главная цель креативного подсубъекта – создание научного логоса или его элементов (логических теорий, структур или их эмпирических реализаций), то главная цель социализирующего подсубъекта «Ученого» - социализация созданного логоса, введение его в культуру как общепризнанного, получение научного имени в научном сообществе, завоевание авторитета. В европейской науке за каждым фрагментом научного знания всегда закрепляется имя того ученого, который когда-то открыл это знание и ввел его в научную культуру. Здесь растет и развивается не просто научный логос, но именованный научный логос, т.е. помеченный именами создавших его ученых. Когда мы, например, читаем учебник по любой области научного знания и находим в нем множество фактов, законов, теорий, то за каждым таким фактом или теорией, или проведенным экспериментом всегда стоят один или несколько ученых. Иногда учебники сообщают эти имена, но если бы они это делали педантично и постоянно, то все страницы были бы испещрены именами разных ученых, и за историей знания обнаружилась бы тогда история имен и судеб тех субъектов-личностей, которые и стали причиной возникновения соответствующего научного знания. Это, возможно, похоже на огромное здание из камней разной формы и размеров, на каждом из которых написано имя того или иного ученого. Наука чтит эти имена и пытается сохранить их, выражая им тем самым благодарность человечества. И для каждого ученого это очень важно – оставить свое имя в здании науки, добавить свои камни в храм науки, на которых будет начертано его имя. Вот что такое именованный логос.

Конечно, представленная нами схема субъекта «Ученый» еще очень приблизительна. Выделенные два основные подсубъекта – креативный и социализирующий - могут далее дифференцироваться и уточняться. Приведем один пример такой дальнейшей дифференциации. В креативном подсубъекте можно выделить два такие подсубъекта, как 1.1.) ассимилирующий и 1.2.) аккомодирующий. Эти названия взяты из генетической психологии швейцарского психолога Жана Пиаже. Под ассимиляцией Пиаже имеет в виду такие активности субъекта, когда он так или иначе подчиняет себе внешнюю среду. Классическим примером ассимиляции, откуда и взят этот термин, является процесс переваривания пищи, когда пища расщепляется и изменяется в угоду потребностей организма. Наоборот, аккомодация, согласно Пиаже, - это процесс подчинения субъекта влиянию окружающей среды. Этот термин заимствован из физиологии зрения, где аккомодацией называется процесс изменения кривизны хрусталика глаза в зависимости от расстояния до объекта. Подобные же типы активности присутствуют и в научном познании. С этой точки зрения познание совершается как постоянное чередование процессов ассимиляции и аккомодации. В системе научного логоса под уровнем, в большей мере соответствующим внешней среде, можно рассматривать уровень эмпирической реализации структуры, уровень фактов. Наоборот, уровень научных ноуменов – логической теории и структуры – больше выражен во внутреннем мире субъекта, присутствуя в нем как научные абстракции. Тогда научная ассимиляция – это процесс подчинения феноменов ноуменам, когда ученый так или иначе подчиняет факты теории. Это может быть, например, процесс интерпретации фактов на основе той или иной теории или структуры, когда факты получают свой смысл или значение от теории. Или это процесс дедукции, когда факты выводятся как следствия из некоторых аксиом научной теории. Здесь факты обосновываются теориями. Наоборот, научная аккомодация – это система процессов в научном познании, охваченных общим свойством подчинения ноуменов феноменам, теорий – фактам. Это может быть, например, индукция – вывод обобщений из множества частных фактов, или отбрасывание гипотезы, если следствия из нее были опровергнуты в опыте. В философии науки были попытки свести все научное познание либо только к процессам аккомодации (например, к индукции), либо только к ассимиляции (например, к дедукции). Но, по-видимому, и то и другое – крайности, и живое научное познание постоянно использует обе активности, согласовывая их между собой. Ассимиляция и аккомодация – это две ноги творческого познания. Движение последнего – ходьба, в которой чередуются моменты опоры то на ассимиляцию, то на аккомодацию. Если оставить только одну ногу, движение станет невозможным. Так в составе креативного субъекта действуют два взаимоопределяющих друг друга подсубъекта – ассимилирующий и аккомодирующий.

Подобным же образом, креативный и социализирующий подсубъекты субъекта «Ученого» конечно же не отделены друг от друга непереходимой границей, но активно и постоянно взаимодействуют между собой. Например, творчество нового невозможно без знания уже накопленного научного опыта, который ученый получает из культуры. С другой стороны, если не будет новых достижений, то нечего будет и социализировать. Обе активности объединяются в целостной жизнедеятельности субъекта «Ученый», создающего социализированный научный логос.

§ 7. Наука в обществе

Остановимся теперь кратко на существовании науки как научного сообщества, т.е. как социального макросубъекта. В первое время после своего появления наука не была столь социализирована, как сегодня. Она ограничивалась в основном элитарными группами ученых, которые своими средствами осуществляли научные исследования и поддерживали более высокую этику научной деятельности. Но чем далее развивалась наука, тем больше она начинала оказывать влияние на экономику и политику, культуру и образование. Постепенно научное мировоззрение проникло в общество и культуру, вошло в систему воспитания и образования, стало активно влиять на экономику и политику. Так постепенно наука приобрела общественное значение, стала общепризнанной государственной деятельностью, получила статус самостоятельной профессиональной категории, оформилась в виде множества общественных организаций со своим государственным финансированием. О такой социализированной науке говорят как об общественном институте: наука приобрела статус общественного института. Возникла наука не просто как отдельный ученый или небольшая группа ученых, возникла наука как общественная сфера жизни, наряду с политикой, экономикой, нравственностью и религией. В этом смысле мы и говорим о науке как о социальном макросубъекте.

Наука как социальный макросубъект имеет ряд существенно иных определений, чем индивидуальный ученый или небольшая элитарная научная группа.

Активность науки как социального макросубъекта протекает на более высоком уровне существования – это уровень больших общественных групп, для которых отдельный ученый является своего рода «клеточкой» или «точкой», элементом большого целого. На этом уровне также есть и моменты креативности, и моменты социализации, но последние, по-видимому, выражены гораздо больше, чем первые. Кроме того, творческая деятельность на макроуровне представлена как бы в режиме геологического – растянутого - времени. Наука как социальный макросубъект походит на этакого великана-ученого, который, однако, не может мыслить так быстро и разнообразно, как индивидуальный ученый (ученый-лилипут). Этот великан мыслит медленно, например, лет 50 одну мысль, затем переходит к другой еще на 50 лет. Если отдельному ученому уже давно понятно, что и первая и вторая мысль – это две одинаково неэффективные крайности, которые нужно преодолеть в некотором третьем решении, то ученый-великан может надолго застрять в переходах от одной из этих крайностей к другой, никак не будучи в состоянии понять, что решение лежит в третьей возможности. Таким образом, можно сказать, что креативные способности науки как социального макросубъекта существенно ниже таковых у лучших представителей индивидуальных ученых. Социальный макросубъект обладает более высокой инерцией и грубостью мышления. В этом – момент снижения качества научного познания с переходом к массовой науке. В то же время у социального макросубъекта есть свои неоспоримые преимущества. Его утверждения воспринимаются как высокозначимые нормы, как суждения, имеющие весовую категорию социального закона, а не просто индивидуального мнения. Поэтому в процессе социализации своих идей индивидуальный ученый стремится отождествить себя с авторитетом науки как социального макросубъекта. Можно сказать и так, что хотя ученый-лилипут очень сообразителен и быстр, но голос его слишком слаб, чтобы быть услышанным многими. Наоборот, ученый-великан (наука как социальный макросубъект) громогласен, но более тупой и медлительный. Перед лилипутом, который к данному моменту считает, что великан в чем-то неправ, стоит непростая задача привлечь к себе внимание великана и сделать его голос своим. В этом процессе лилипуту придется, по-видимому, начать пользоваться разного рода громкоговорителями – прессой, научными публикациями, получением признания. Кроме того, ему придется примеряться к медлительному темпу жизни великана – говорить самому погромче, помедленнее и попроще. Кроме того, социальный макросубъект способен к недостижимой для отдельного ученого аккумуляции накопленного знания, созданию предпосылок достижения эффектов суммирования множества частных усилий отдельных ученых. Одним словом, у великана огромная память. Наконец, социальный макросубъект обеспечен огромными ресурсами деятельности, например, государственным финансированием, которое позволяет вывести научные исследования на недостижимый для отдельного ученого уровень.

В то же время наука как социальный макросубъект гораздо в большей степени подвержена влияниям со стороны политико-экономических сфер общественной жизни, чем индивидуальный ученый. В этих сферах, как известно, царят прагматизм и эгоизм, что неизбежно накладывает отпечаток на научную этику.

Так, по нашему мнению, вместе с преимуществами своей социализации современная наука пожинает и горькие плоды этого процесса. Не столько наука сама по себе, сколько ее превращение в сферу общественной жизни, при условии далеко недостаточной духовной готовности общества к обладанию более мощными наукоемкими технологиями, привели ко многим кризисным явлениям современности.

§ 8. Наука в истории

Наука в современном смысле этого слова во многом ведет свой отсчет с 17 века. Но это совсем не значит, что до этого времени науки не существовало. Просто существовала другая, например, античная наука. Что же позволяет нам говорить о науке на протяжении истории? Нам кажется, что в составе научного знания всегда присутствует два вида принципов, определяющих его существование. Эти принципы можно условно называть внутренними и внешними принципами науки. Внутренними принципами науки можно называть те нормы научного познания, которые определяют науку как процесс создания научного логоса. Это, например:

Принцип рациоэмпиризма – призыв соединять в единое целое в научном познании принципы рационального (теоретического) и эмпирического познания. Этот принцип стремится обеспечить полноту научного логоса, состоящего из научных ноуменов и феноменов.

Принцип умеренного платонизма – принцип, утверждающий, что в реальности существует два уровня – уровень феноменов и уровень ноуменов, и оба эти уровня взаимодействуют между собой. Название «платонизм» связано с именем древнегреческого философа Платона, который впервые систематически развил учение о двух уровнях реальности. Но Платон, возможно, недооценивал значение уровня феноменов, считая, что на самом деле этот уровень не существует. Наука занимает здесь более умеренную позицию, допуская определенное равноправие обоих уровней реальности.

Принцип пифагореизма – утверждение о том, что в основе мира лежат математические структуры. Название этого принципа происходит от имени древнегреческого философа Пифагора, который учил, что «числа правят миром». Числовые структуры – это одни из важнейших, но все же не единственные структуры, и идеи Пифагора могут быть обобщены до важности структур вообще в научном познании.

Принцип гносеологического оптимизма – вера в познаваемость окружающего нас мира, в существование истины. Наука ставит перед собой задачу познать мир и, следовательно, предполагает, что это возможно.

Принцип умеренного скептицизма – принцип, утверждающий необходимость всякое суждение в научном познании подвергать той или иной критике, и принимать его только в том случае, если оно эту критику выдерживает. Таким образом позиция ученого такова, что он как бы говорит себе: «просто так ни во что верить не буду» - и это момент скептицизма, т.е. установки сомнения во всяком утверждении. В то же время тут же ученый добавляет: «но если нечто будет доказано, то я обязан его принять» - это момент умеренности в научном скептицизме.

Именно соответствие деятельности подобным внутренним принципам превращает ее в научную деятельность, выступая некоторым инвариантом на протяжении всей истории науки. Пока есть наука, она должна создавать научный логос, она должна, следовательно, реализовывать те принципы, которые обеспечивают его возникновение, сохранение и развитие.

Одновременно в науке есть второй класс принципов, который меняется от одной исторической эпохи к другой и обеспечивает согласование научной деятельности с господствующим мировоззрением и идеологией. Такие принципы мы будем называть внешними принципами науки. Они составляют как бы внешний пояс научного знания, взаимодействуя с социальным и культурным его окружением и в свою очередь окружая ядро внутренних принципов науки. Наука может соединиться с любой картиной мира, лишь бы не были разрушены внутренние принципы науки. С этой точки зрения чистой (т.е. построенной только на основе внутренних принципов) науки не существует. Если внутренние принципы неизменны на протяжении всей истории науки, то внешние принципы меняются от эпохи к эпохе, в связи с чем их виды будут соответствовать видам таких исторических эпох. Так, например, можно говорить о следующих внешних принципах в истории науки:

Принцип теизма – внешний принцип, утверждающий существование Бога и его внешность к сотворенному Им Миру. Мир был сотворен Богом и с тех пор находится в постоянной зависимости от Бога. Термин «теизм» происходит от греческого слова «теос» - «Бог». Буквально «теизм» означает «учение о Боге». Теизм господствует в эпоху Средних веков, и наука этого времени, принимающая принцип теизма как свой внешний принцип, может называться теистической наукой.

Принцип пантеизма – принцип, утверждающий единство Бога и Мира. Бог – это сама Природа, Космос. Бог разлит в каждой части Мира. Изучая Мир, мы изучаем Бога, и наоборот. Так как Бог вечен и бесконечен, и Бог совпадает с Миром, то и Мир вечен и бесконечен. Термин «пантеизм» происходит от греческих слов «пан» - всё, и «теос» - Бог, т.е. «пантеизм» - это буквально «Бог во всем», «Бог везде». Этот принцип принимался наукой как свой внешний принцип в эпоху Античности и Возрождения, когда как раз господствовало пантеистическое мировоззрение (хотя здесь следует все же различать два вида пантеизма – античный и возрожденческий). О науке этого времени можно говорить как о пантеистической науке.

Принцип деизма – внешний принцип науки, утверждающий, что существует Бог, Бог сотворит Мир, но Мир зависел от Бога только в момент творения. Во все последующее время Мир и Бог существуют независимо друг от друга, обладая каждый своей истиной – у Бога (религии) своя истина, у Мира (науки) – своя. Термин «деизм» происходит от латинского слова «deus» - «Бог», но практически означает учение о двойной истине – истине религии и истине науки, которые не зависят друг от друга. Поэтому наука не должна вмешиваться в дела религии, а религия – в дела науки. Этот принцип господствует в европейской истории в 17-18 веках, и наука этого времени, которая принимает его как свой внешний принцип, может быть названа деистической наукой.

Принцип атеизма – принцип, отрицающий существование Бога. Здесь утверждается существование только Мира и в основном его материального уровня (так атеизму сопутствует материализм – признание в качестве высшего начала материи). Этот принцип господствует в европейской истории с 18 века и вплоть до современности, поэтому наука этого времени, принимающая его в качестве своего внешнего принципа, может называться атеистической наукой.

Таким образом, в основном сохраняя на протяжении всех времен внутренние принципы, европейская наука от эпохи к эпохе меняла свои внешние принципы, облекаясь в исторической последовательности в следующие свои формы:

- Античная пантеистическая наука

- Теистическая наука Средних веков

- Пантеистическая наука эпохи Возрождения

- Деистическая наука Нового времени и Просвещения (17-18 века)

- Атеистическая наука Просвещения и современности (18-20 века)

Развитие современной научной картины мира говорит за то, что постепенно изменяются внешние принципы науки, ослабляется влияние атеизма и материализма в современной научной картине мира. Кому-то это может показаться отходом от науки вообще, но на самом деле наука остается наукой по крайней мере до тех пор, пока выполняются ее внутренние принципы, пока она существует как особый структурно-эмпирический метод познания. Одним из наиболее весомых аргументов защитников атеистической научной картины мира является принцип объективности. Научное знание – это знание объективное, а объективно то, что не зависит от человеческого сознания. Поэтому научное знание должно предполагать выход за рамки человеческой субъективности, как бы выбрасывание из сферы научного знания всего того, что относится к психологии, сознанию и вообще гуманитарным наукам. Неразвитость гуманитарного знания сегодня – это одно из следствий именно такого понимания принципа объективности научного знания. Таким образом, принцип объективности представляется сторонниками атеистической научной картины мира как один из принципов материализма и уже затем в таком виде подается как один из наиболее существенных внутренних принципов науки, как необходимое условие познаваемости структур реальности. Здесь явная путаница. Эту путаницу можно попытаться разъяснить разделением двух принципов объективности – структурного и материалистического. Структурный принцип объективности – это один из внутренних принципов науки, предполагающий построение научного знания на основе именно объективных структур, единых как для человека и природы, так и для разных людей. Материалистический принцип объективности – это внешний принцип науки, ограничивающий область объективных структур только рамками преимущественно неорганических структур, т.е. структур, реализующих себя в материально-чувственном мире на неорганических процессах и явлениях. Сторонники атеистической научной картины мира подменяют структурный принцип объективности материалистическим, придавая последнему значение внутреннего принципа научного знания. Сама эта подмена замалчивается или считается само собой разумеющейся в атеистической научной картине мира, что совершенно не очевидно. Более того, развитие современной науки приводит ко все большему сближению естественнонаучного и гуманитарного знания, показывая на практике, что возможно построение научного знания, а следовательно и выполнение принципа объективности, не только в сфере мертвой природы, но и в области гуманитарного знания. Причем, проникновение научных методов исследования в гуманитарные дисциплины достигается в последнее время не за счет редукции к неорганическим структурам, но на основе гуманизации самих методов и средств научного познания.

Можно предполагать, что развитие современной научной картины мира постепенно приводит к отходу от внешних принципов атеизма и материализма и возникновению некоторой синтетической научной картины мира, в которой согласование внутренних принципов науки, по-видимому, будет достигаться с внешними принципами, выражающими синтез внешних принципов отдельных (аналитических) научных картин мира.

Отдельная и интересная проблема истории науки состоит в анализе исторических форм научного знания. Но мы в нашем исследовании сосредоточимся преимущественно на самом последнем этапе развития научного знания – этапе современной науки.

Следует также отметить, что на протяжении истории науки не остаются совершенно неизменными и внутренние ее принципы. Они все более развиваются и дифференцируются, достигая своего наиболее развитого состояния в современной науке.

§ 9. Система наук

Наука неоднородна, она представлена множеством более частных научных знаний, или научных дисциплин. Вначале все эти виды наук входили в состав философии, и лишь позднее они одна за другой начали «отпочковываться» от своей матери-философии, образуя дочерние виды знания. Еще в античности относительно самостоятельно существовали математика, астрономия и медицина. Потом был долгий период, пока наконец в эпоху Возрождения и Новое время не отделились от философии физика и химия. Наконец, в 19 веке произошел целый взрыв образования различных научных дисциплин, когда окончательно оформились как самостоятельные виды знания химия и биология, появились психология, социология и другие науки.