О. Ф. Больнов. Философия экзистенциализма

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

ОТТО ФРИДРИХ БОЛЬНОВ

Имя немецкого философа Отто Фридриха Больнова, ровесника XX века, в России известно лишь в философских кругах и лишь на словарно-справочном уровне. И это неудивительно: ни одна из его работ доныне не была переведена на русский язык. Между тем наследие этого философа впечатляет — свыше 30 отдельных произведений и 250 статей, чья содержательная направленность во многом вырисовывается уже из названий: «Философия жизни», «Экзистенциальная философия», «Философия познания», «Исследования по герменевтике», «Между философией и педагогикой», «Исследования по педагогике и антропологии». И это опять-таки неудивительно, поскольку огромные пробелы в освоении иноязычной философской литературы пока что остаются нормой в нашей «духовной ситуации времени». Впрочем, уместно задаться вопросом: одни ли перипетии собственной истории обуславливают наше незнание Больнова? Не сам ли этот философ является виновником своей малоизвестности? Проникла же к нам, минуя всяческие преграды, мысль Хайдеггера и Ясперса, Гадамера и Хабермаса?.. Здесь мы вплотную подходим к тому моменту в составлении традиционной странички об авторе, когда необходимо вынести определенное суждение по поводу степени его известности, места в культуре.

Кто он, Отто Фридрих Больнов? В чем его заслуги? Советская историко-философская традиция устойчиво относит его имя к разряду европейских философов, выражаясь расхожим образом, «третьей величины». Статьи о нем содержат, в частности, третье издание Большой Советской Энциклопедии, словарь «Современная западная философия» 1991 года. Везде здесь философский портрет Больнова примерно одинаков: наследуя идеи философии жизни, этот философ движется в русле экзистенциализма, придавая ему новое, позитивное измерение, в поздний же период своего творчества обращается к проблемам герменевтики. Однако, заглянув в вышедшую в 80-х гг. в издательстве Юргена Миттельштрасса немецко-австрийско-швейцарскую трехтомную «Энциклопедию философии и научной теории», персональной статьи о Больнове мы не найдем. В ряду рассматриваемых там, скажем, Бубера и Липпса, Гелена и Гадамера (первые примерно на пятнадцать лет старше Больнова, вторые — его ровесники) имя Больнова отсутствует. Впрочем, отсутствует, например, и имя Ганса-Эдуарда Хенгстенберга — философа, чья внешняя характеристика по своим «параметрам» весьма схожа с характеристикой Больнова: отличаясь от последнего по возрасту всего на один год, Хенгстенберг, как и Больнов, преподавал в университете, занимался широким кругом проблем — онтологических, антропологических, этических, — написал свыше 20 отдельных работ и опять-таки попал в вышеуказанный российский словарь. Чем объясняется подобное положение дел? Ответ может заключаться в том, что этим мыслителям — возможно, хорошим исследователям и систематизаторам — для вхождения в плеяду самостоятельных философов не хватило некоей решающей философской изюминки... В библиографиях же к тем или иным статьям, разделам немецкой справочной литературы ссылки на работы Больнова не редкость. Стоит напомнить и о том, что многие из этих работ в Германии переиздавались по нескольку раз.

Впрочем, не применимо ли к ситуации Больнова выражение «нет пророка в своем отечестве»? Ведь творчество его не замкнуто пределами Германии: половина работ (не считая статей) переведена на другие языки. Панорама здесь такова: около пяти работ переведено на испанский язык, по одной-две работы — на французский, голландский, норвежский, португальский, а также корейский языки. Отдельного внимания заслуживает любопытный факт, что практически каждая из этих работ была в том числе переведена и на японский язык. Значительную роль здесь, видимо, сыграла поездка Больнова в 60-е гг. в Японию. И все же это могло явиться лишь поводом. У разных японских профессоров, переводивших труды Больнова, несомненно, имелись свои мотивы интереса к его философии. В частности, отчетливо просматривается тяготение японцев к педагогической проблематике, серьезнейшим образом определяющей лицо этого мыслителя...

Общий вывод, напрашивающийся в результате данного экскурса, заключается в том, что какие-либо эпохальные откровения в философии Отто Фридриха Больнова, по-видимому, отсутствуют; однако, если уже сама тематика его творчества покажется нам актуальной, то это побудит нас сделать шаг к постижению конкретных форм, однако тогда, вполне возможно, для нас откроются некоторые новые плодотворные ( "fruchtbar", как выразился бы сам Больнов) горизонты. Как, когда это произойдет, произойдет ли вообще — на это нам не даст ответа ни один из существующих ныне авторитетов, кроме, пожалуй, одного: чтения его книг.

***

Отто Фридрих Больнов родился 14 марта 1903 года в г. Щецине (Штеттине), в Польше, в семье школьного учителя Отто Больнова. Годы его учебы прошли в университетах Берлина, Грайфсвальда, Гёттингена; приоритетными дисциплинами для юного Больнова являлись математика, физика, философия. Б 1925 г. в Гёттингене Больнову была присуждена степень доктора наук по теоретической физике. Здесь же он делает решительный поворот к философии — читает Хайдеггера, слушает лекции последователей Дильтея Миша и Ноля, защищает докторскую диссертацию по философии о философии Якоби. В 1931 г. он получает профессуру. Дальнейшие сорок лет своей жизни Больнов отдает преподавательской деятельности в профессора философии и педагогики, а также психологии и педагогики (Гисен) в разных университетах Германии: в 1931 -1939 гг. — в Гёттингене; в 1939 - 1946 гг. — в Гисене; в 1946 -1953 — в Майнце; в 1953 - 1970 гг. — в Тюбингене. В Тюбингене, в возрасте шестидесяти семи лет, Больнов выходит на пенсию» где и проводит оставшуюся часть своей жизни. В 1975 году Страсбургский университет присуждает ему степень доктора honoris causa. 7 февраля 1991 года Отто Фридрих Больнов заканчивает свой жизненный путь.

Первые произведения Больнова относятся к 30-м гг. и посвящены философии жизни: «Философия жизни Ф. X. Якоби» (1933); «Дильтей. Введение в его философию» (1936); в 40-е гг. выходят такие две известные его работы, как «Сущность настроений» (1941) и «Экзистенциальная философия* (1943), переиздававшиеся затем вплоть до 70-х - 80-х гг.; основная часть произведений философом написана в 50-е — 60-е гг., в период преподавания в университете Тюбингена, здесь же, на склоне лет, он пишет еще около пяти работ, в частности такие два двухтомных труда, как «Философия познания» (1970,1975 )и «Исследования по герменевтике» (1982,1983).

«ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ»

Монография «Экзистенциальная философия» вышла из-под пера Отто Фридриха Больнова в 1942 г., в период его преподавания в университете Гисена, в разгар Второй мировой войны. Сочинение было написано на немецком языке; издано в 1943 г. Согласно замечаниям, сделанным в шестом издании (1964 г.) «Экзистенциальной философии» самим Больновым («Предисловие», «Введение», XIVглава), изначально «это сочинение было написано для изданного Николаем Гартманом сборника по систематической философии в Германии», однако затем сюда были внесены «немногие изменения, оказавшиеся возможными вследствие образовавшегося с тех пор значительного временного промежутка...», в результате чего структура сочинения приобрела двойственный характер: наряду с разбором «всеобщих фундаментальных положений экзистенциальной философии, составляющих основу ее первой стадии», которые необходимо вычленить «из сочинений различных представителей — прежде всего Ясперса и Хайдеггера, отчасти также Кьеркегора», здесь получил место и «взгляд на новое развитие экзистенциальной философии», «для которого уже тогда напрашивалось понятие "второй фазы"...». «Экзистенциальная философия» издавалась в Штутгарте, в издательстве Kohlhammer'a, число выдержанных ею переизданий — семь, последнее из них, согласно данным 1992 г., относится к 1969 г. Сочинение переведено на четыре языка: испанский, португальский, корейский, японский. Сегодня этот ряд пополнился еще одним языком — русским.

***

Закономерен вопрос: почему из множества трудов Отто Фридриха Больнова именно «Экзистенциальная философия» выступила сегодня объектом для перевода? Ответ оказывается опять-таки двойственным. С одной стороны, многое обусловлено ситуацией самого переводчика. Проект систематического изучения творчества Больнова занимает меня уже три года. При этом практически с самого начала на руках оказался текст «Экзистенциальной философии» — во многом благодаря стечению обстоятельств; впрочем, трудности в разыскании и приобретении требуемых произведений и по сей день остаются чрезвычайно велики. Между тем «Экзистенциальная философия» в связке с другим сочинением — «Экзистенциальной философией и педагогикой» — была предметом анализа дипломной работы, в результате чего и появилась возможность осуществить ее полный перевод. Хочется верить, что он не окажется единственным. При этом произведения-кандидаты на дальнейший перевод в русскоязычное философское пространство должны отбираться согласно определенной стратегии, которая и вырабатывается на сегодняшний день.

Что же касается самой по себе «Экзистенциальной философии», то эта работа, по-видимому, вполне годится на роль визитной карточки философа Отто Фридриха Больнова. То, что она знаменует собой начало развертывания его творчества, сохраняя при этом дистанцию от самых ранних произведений, не раз переиздавалась и обрела жизнь за рубежом, что уже отмечалось; теперь же, помимо этих формальных моментов, стоит заметить следующее. Если осуществляемое советской историко-философской традицией зачисление Больнова в разряд «экзистенциалистов» и не совсем корректно, то все-же не вызывает сомнений, что экзистенциальная философия в значительной мере профилирует творчество этого мыслителя: по отношению к ней он выступает и как систематизатор, и как модернизатор, и как «посвященный» — последнее определение я отношу к такому философу, который, выражаясь словами самого Больнова, «памятует» о том, что «экзистенциальная философия должна содержаться в любой философии, не желающей вновь скатываться к далекому от жизни объективизму», «что окончательное единство исходит все же лишь из плоскости экзистенциального». По мере продвижения работы над русским вариантом «Экзистенциальной философии» все более отчетливо вырисовывалось предполагаемое ее на сегодняшний день предназначение. В первую очередь речь, безусловно, идет об университетской среде. Настоящее издание, пусть и с большим запозданием, адресуется всем тем, кто специально интересуется экзистенциальной философией и не откажет себе в удовольствии ознакомиться как с интерпретацией этой философии у Больнова, так и с очередной русской интерпретацией ее ключевых понятий в настоящем переводе; наряду с этим данное сочинение может найти широкий отклик в студенческой аудитории — в силу систематичности, сжатости, доходчивости его можно воспринимать в качестве учебника по одному из разделов философии. Однако помимо этого «Экзистенциальная философия» способна предоставить порцию "духовной пищи" и более широкой публике. И это не натяжка. Ведь можно напомнить о том, что наряду с теми или иными интеллектуальными увлечениями наше общество пережило в соответствующие годы очарование и экзистенциальной философией, не успев, правда, как это часто с нами бывало, в ней толком разобраться. С другой стороны, можно обратить внимание на то, что сегодня, согласно общепринятому убеждению, мы находимся в глубоком всестороннем кризисе, кризис же подобного рода вполне «чреват» экзистенциальной философией. Возникновение этой философии Отто Фридрих Больнов исторически возводит к кризису, потрясшему Германию после Первой мировой войны, ее повторный всплеск — к кризису после Второй мировой войны; сущностный же исток экзистенциальной философии, или философии существования, — в кризисе, потрясающем бытие того или иного отдельного человека.

ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА

Стратегия перевода философского произведения сегодня во многом обуславливается ситуацией. Набрасывание «топографии» оригинала в переводе, обнародование «протоколов» языковой работы, иначе говоря, приведение оригинального оглавления, серий терминов в тексте, развертывание детальных примечаний за его пределами, — все это вполне может являться нормой в период активного, наверстывающего упущенное освоения массива зарубежных источников, в период кристаллизации традиций русскоязычного философского перевода, в период стремления подтянуться до такого уровня философской культуры, который подразумевает владение философствующим одновременно несколькими языками. На это наслаиваются черты, укорененные в специфике самой «Экзистенциальной философии».

С формальной точки зрения данное сочинение можно было бы в целом уподобить некоему сложному, собранному из конструктора объекту. В качестве деталей такого конструктора выступает ограниченный набор «терминов» (как более или менее традиционных, так и присущих лишь данному тексту (шире: ряду текстов Больнова) слов и выражений, обладающих статусом философских понятий) и "связок" — устойчивых слов, выражений и фраз "риторического" характера. Из терминов здесь собираются отдельные блоки-конструкции, из которых, в свою очередь, при помощи связок — макроконструкции: проводятся параллели, надстраиваются уровни, концы соединяются с началами, моменты симметрии сменяются асимметрией и т. д. Во всем этом реализуется логика построения текста, запечатлевающего внутреннюю логику строения, именуемого "экзистенциальная философия". Четкость и строгость этой логики позволяет сделать заключение, что Отто Фридрих Больнов успешно ♦формализовал» экзистенциальную философию. И это еще один аргумент в пользу систематического приведения в переводе оригинальных терминов. Чтение "Экзистенциальной философии" на немецком языке фиксирует, с одной стороны, монотонность и сухость ее текста, с другой стороны, — значительную ясность, однозначность проводимого им смысла, последнее во многом объясняется сдержанностью терминологической синонимии, строгостью порядка слов в немецких предложениях. При этом несомненно, что в литературном отношении сочинение Больнова не является откровением; недостатком же его можно считать некоторую перегруженность связками, переходящими в откровенные "канцеляризмы».

В соприкосновении с русским языком картина меняется. Связки тяжеловесно вздыбливаются, рубленность фраз оборачивается многословностью, единый смысл предложения нередко начинает "блуждать", понятия стремятся обернуться синонимами (подчас ради одной лишь благозвучности изложения: в немецком варианте одно и то же слово может повторяться в одном предложении до трех-четырех раз). Отсюда образцом для перевода выступает «золотая середина»: стремление достичь «гладкого», «публицистичного» текста при сохранении аскетичности синонимии, большей части связок.

Как уже говорилось выше, «протоколирование» процесса перевода в настоящем труде осуществляется посредством двух составов — специальных «Примечаний переводчика» в конце текста а также приведения оригинальных терминов по мере его развертывания. В обоих случаях не следует предполагать исчерпывающего и «математичного» характера выборки. Наличие ряда устойчивых принципов, на основании которых выделяются требующие особого внимания объекты, в конечном счете оттеняется неизбежной безусловностью предпочтения интерпретирующего. И все же о принципах: если «Примечания переводчика» представляют собой подборку достаточно пеструю, однако в большинстве случаев саму себя проговаривающую, то мотивы выставления терминов в скобках вполне компактны и могут быть пояснены. Помимо приоритетного выделения терминов, отличающихся особой конструктивной значимостью, здесь также выделяются: термины, перевод которых отклоняется от основного варианта их перевода; термины, заимствованные Больновым у других философов и выделенные им посредством кавычек; «каскады» рядом стоящих конструктивно взаимосвязанных однокоренных терминов либо терминов, «разворачивающих» или «сворачивающих» синонимию; труднопереводимые термины; термины, представляющие собой сложные слова. При этом существительные стандартным образом приводятся в именительном падеже того числа, в котором были употреблены в оригинале, глаголы — в неопределенной форме, причастия же и деепричастия преимущественно возводятся к глаголам, от которых они были образованы.

И наконец, последнее. Все встречающиеся в «Экзистенциальной философии» цитаты были переведены мною самим в процессе работы над основным текстом; во-первых, из-за того, что раздобыть соответствующие (не всегда существующие!) русские переводы организационно было бы намного сложнее, чем перевести по ходу дела сами цитаты; во-вторых, цитируемый Больновым материал, за исключением произведений Хайдеггера и Рильке, по своему смыслу достаточно прозрачен и, в общем- то, не требует серьезной контекстуальной поддержки в размере поставляющих его произведений, тем более что зачастую он органично вписан в ткань изложения Больнова, В отношении Хайдеггера и Рильке ситуация несколько иная. Выполненный на фоне перевода «Экзистенциальной философии» перевод фрагментов «Бытия и времени» Хайдеггера образует стилевую и чуть-чуть содержательную альтернативу таким недавним попыткам русскоязычной интерпретации этого труда, как перевод восьми параграфов пятой главы первого раздела А. В. Михайлова и полный перевод В. В. Бибихина (подробнее см. ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА, 27). Что же касается стихотворений Рильке, то основной причиной, обусловившей очередную попытку их поэтического перевода, явилась необходимость точной текстуальной состыковки с интерпретациями Больнова, которую не смогли бы обеспечить никакие из существующих вариантов их переложения на русский язык. В отношении возможности прибегнуть здесь к простому подстрочному переводу следует заметить, что, учитывая второстепенную роль рифмы в приводимых Больновым отрывках, такое решение оказалось бы неудовлетворительным: строки перевода воспринимались бы стремящимися вторить оригиналу, но при этом нарушающими размер.

***

Выносимый сегодня на суд философствующего читателя труд, конечно же, не есть нечто застывшее. По мере дальнейшего освоения контекстуальных полей, в которые он может быть вписан — творчество Отто Фридриха Больнова, экзистенциальная философия, немецкая философия XX века, философия вообще, — возможен определенный его пересмотр. На этом пути я буду искренно рад любым возможным откликам.

С. Э. Никулин

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1942 г., когда это сочинение было написано для изданного Николаем Гартманом сборника по систематической философии в Германии[1], экзистенциальная философия казалась вполне завершенным и почти уже забытым делом, чьи итоги следовало суммировать и по возможности сохранить. Тогда еще не было известно, что между тем во Франции под именем экзистенциализма - не только в философии, но также в литературе и вообще в духовной жизни - поднималось новое движение, которое восприняло развитые в немецкой экзистенциальной философии начинания (1) и затем после окончания войны оказало настойчивое обратное воздействие на Германию, вновь разжигая здесь дискуссии, приостановившиеся в силу обстоятельств времени. Однако в этом случае наряду с серьезными философскими задачами оно одновременно несло и новую пищу той модной суете, что воцарялась уже при первых выступлениях экзистенциальной философии. Благодаря образовавшемуся с тех пор значительному временному промежутку, сегодня можно сделать более полный обзор дальнейшего развития внутри немецкой экзистенциальной философии, расширить и изменить ее первоначальный образ с учетом новых выступлений. Сюда относятся не только более поздние сочинения Хайдеггера и Ясперса, в которых у обоих мыслителей можно засвидетельствовать не просто некое незначительное изменение или усовершенствование их воззрений, разнообразные разъяснения и добавки, что обуславливалось бы их первыми работами, но совершенно самостоятельное новое выступление, которое получило свое выражение у Ганса Липпса и для которого уже тогда напрашивалось понятие "второй фазы" экзистенциальной философии[2]. Таким образом, сегодня по отношению к истории экзистенциальной философии возникает задача нового рода: сравнительно представить ее различные формы в их временной и предметной взаимосвязи. Впрочем, здесь не стоит пытаться излагать подобную историю экзистенциальной философии[3]. Она превысила бы рамки труда, претендующего на роль первоначального введения. И эта история, в свою очередь, явилась бы систематическим обобщением имеющейся картины экзистенциальной философии в первой стадии развития (у Хайдеггера и Ясперса в их тогдашних сочинениях), поскольку она, по определению, не подразумевает чего-то избыточного а напротив, остается предметной необходимостью; ибо экзистенциальная философия в ее первой фазе одновременно осуществляется в своей чистейшей форме и сверх того закладывает те прочные основания, на которых выстраивается общее последующее развитие, на которые продолжают ссылаться дальнейшие усовершенствования и преобразования. Поэтому только отсюда и будут понятны все более поздние разработка что же касается начинаний, то они лишь утратили бы ясность, если бы к ним были присоединены более поздние моменты.

В силу вышесказанного данная работа, за немногими изменениями, оказавшимися возможными вследствие образовавшегося с тех пор значительного временного промежутка, выходит в ее прежнем виде. Используемое в разных разделах настоящего изображения экзистенциальной философии, особенно в рассмотрении проблематики смерти, творчество Рильке с тех пор разобрано в отдельном обстоятельном сочинении[4]. При этом возникает возможность плодотворного всестороннего раскрытия материала. Подобно тому как, с одной стороны, тесное родство с экзистенциальной философией здесь позволяет осуществиться иному, доселе, пожалуй, едва ли возможному подходу к духовному миру этого поэта, так и, с другой стороны, свободное поэтическое формотворчество проливает новый свет на экзистенциальную философию и открывает путь свободному, независимому от неизбежной односторонности профессионального языка философии пониманию. В частности, обращение наиболее позднего Рильке (т. е. в период после завершения "Дуинских элегий") (2) к чувству жизнеутверждающей благодарности одновременно набрасывает определенную возможность для преодоления экзистенциальной философии.

Имеющиеся на этот счет критические замечания в конце данного сочинения также остаются сжатыми до небольших предварительных соображение хотя необходимость основательного критического анализа экзистенциальной философии сегодня стала настоятельнее, чем когда-либо. В своих следствиях эта философия в конце концов ввела в такое безысходное положение, что проблема ее преодоления оказывается выдвинутой в центральный пункт современной философской проблематики. Экзистенциальная философия требует своего преодоления, но не такого, которое просто-напросто пыталось бы вновь ее отменить, а такого, при котором полностью сохранялись бы достигнутые в ней усмотрения. Однако для этого требуется более точный взгляд и на общее последующее развитие; ибо то, насколько далеко могут быть преодолены отчетливые в нынешнем виде границы относительно их собственной почвы или в какой мере они требуют принципиально нового подхода, достаточно достоверно можно будет увидеть лишь из сравнительного анализа различных попыток ее дальнейшего развития. На эти вопросы наводят вновь также и собственные усилия автора в завершение данной работы. Я предоставил недавно в самостоятельной форме первую попытку в подобном направлении[5], где подошел к вопросам, связанным с проблемой преодоления экзистенциализма, ближе. Здесь же речь идет исключительно о всеобщих фундаментальных положениях экзистенциальной философии, составляющих основу ее первой стадии и необходимых для понимания ее дальнейшего развития.

I. ВВЕДЕНИЕ