Философские школы 70—90-х гг. XX в.

В 70—90 гг. широкое распространение получают «критичес­кий рационализм», методология науки, герменевтика, интуи­тивизм и другие философские школы.

Постпозитивизм. Критический рационализм. Центральное место в постпозитивизме 90-х гг. принадлежит критическому рационализму, основоположником которого является англий­ский философ Карл Поппер (р. 1902) —весьма популярный фи­лософ, социолог, логик, математический логик.

В конце 40—50 гг. К.Шшпер пишет ряд работ, в которых вы­ступает с критикой марксизма и отстаивает идеи социал-ре­формизма («Открытое общество и его враги», «Нищета историцизма»). К.Поппер называет «историцизмом» марксизм за то, что последний рассматривает историю общества как подчи­ненную объективным закономерностям, и полагает возмож­ным научное предвидение на основе познания этих закономер­ностей. К.Поппер исходит из того, что детерминизм К.Марк­са — это все тот же ограниченный, лапласовский механисти­ческий детерминизм. Он считает, что в этом и состоит прежде всего «нищета историцизма» (марксизма).

Поппер ставит интереснейшие проблемы: соотношения за­кона и тенденции, роли в жизни общества социальной техно­логии. Так, в работе «Нищета историцизма» он утверждает, что законы и всеобщие тенденции радикально отличаются друг от друга, так как закон всеобщ и действует в любом явлении, а у тенденции такой черты нет. По Попперу, исторический материализм — это некий историцизм, понимаемый им как «исто­рическое творчество», которое якобы заменяет историческую реальность схемой, заранее предопределяющей общественное развитие от первобытного строя через классовое общество к коммунистической эре. Однако Поппер противоречит себе, когда заявляет об утопизме утверждений о преобразовании общественного строя: ведь сам он считает возможным совершенствование общественных отношений, социальных институтов и т.д. на основе социальной инженерии (социальной технологии).
В чем состоит суть философской концепции К.Поппера Согсласно Попперу, существуют три мира: 1) философский, 2) ментальный, 3) мир объективной истины. Последний он понимает
результат человеческого духа, т.е. мир теорий гипотез,
идей. Это —мир роста научного знания. К.Поппер выдвигает,
казалось бы, парадоксальную идею: «Лишь те теории в принци­пе научны, которые могут быть рано или поздно опровергнуты». Фактически Поппер утверждает всеобщий характер относительности знания. За это исследователи и оппоненты упрекают его в релятивизме, т.е. в отрицании абсолютной истины и абсолютизации относительной истины. Проблема понимания истины как адекватности знаний фактам рассматривается К.Поппером всесторонне: как соответствие
объекта и любого его обозначения, например, соответствие звука
и граммофонной записи; как проблема «метаязыка науки» (понимание высказывания в двух смыслах: через анализ высказываний о вещах и исследование самих вещей). По мнению К. Поппера, статус истины можно сравнить с горной вершиной, которая
постоянно закрыта облаками. Однако это не влияет на сущест­вование вершины. Этим сравнением К. Поппер как бы подчеркивает, что объективное знание не зависит от возможностей
нашего познания и добыть его трудно.

К. Поппер отмечал, что даже сама идея ошибки или сомнения уже содержит идею объективной истины: ведь механизм роста знания — «это путь проб, и ошибок», «предположений и опровержений». Однако К. Поппер, увлекшись, проблемой относительности человеческих знаний, нередко приходит к агностическим выводам такого порядка: «мы не знаем, можем только предполагать...»

Пафосом «критического рационализма» К.Поппера является убеждение в необходимости создания «теории научной рациональности», некой системы стандартов и норм «роста научного знания», осуществления «демаркации», т.е. отделения научного знания от ненаучного. Эта теория, по мнению К. Поппера, по­зволит любому ученому решать три задачи: 1. Избегать наив­ного эмпиризма; 2; Не допускать спекулятивных рассуждений в духе классической немецкой философии; 3. Не впадать в ир­рационализм.

Науке, считает К. Поппер, надо отказаться от принципа вери­фикации, т.е. подтверждения истины чувственными, наблюда­емыми фактами. Будущее за принципом фальсификации, кото­рый философ называл «принципом опровержения неистинности», позволяющим отделить научное знание от ненаучного. Этот принцип является не логическим, а методологическим. Суть его состоит в следующем: 1) если теория опровергнута, то она должна быть немедленно отброшена; 2) лишь те теорий могут считаться научными, которые в принципе могут быть оп­ровергнуты, т.е. которые способны доказать свою ложность 3) теория должна рассматриваться или как конвенциональная (принятая научным сообществом), или эмпирическая; 4) определяется характер эмпирической теории: происходящие явления, события и те, которые под эту теорию не подходят; 5) важно различать «фактуально ложные» высказывания и логически ложные (противоречивые высказывания).

Принцип фальсификации не просто антиверификационный принцип. Он не является способом проверки истинности зна­ния на эмпирическом уровне. С его помощью К.Поппер стре­мится решить проблему критического пересмотра содержания научного знания. Он постоянно подчеркивает, что наука — это динамический процесс, сопровождающийся сменой теорий, которые взаимодействуют, но не «добавляют» друг друга.

Методология науки. Другим представителем постпозитивизма, одной из его школ — философии науки—является американский философ и историк науки Томас Кун (р. 1922). Ог­ромную известность ему принесла книга «Структура научных; революций». В этой книге С. Кун изложил свою концепцию философии науки. По его мнению, история назрей — это конку­рентная борьба научных сообществ, сопровождаемая сменой парадигм. Под парадигмой Кун понимает модели теоретичес­кого мышления, приверженные различным понятиям, законам, теориям и точкам зрения, с помощью которых идет про­цесс развития науки.

«Под парадигмами я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному со­
обществу», — пишет Кун.

Обращение парадигмальному характеру развития науки
связано у Т.Куна с принципом фальсификации К.Поппера, т.е.
идеей утверждения в науке новых идей, а не поглощения старого новым.

Господство парадигмы — это период «нормальной науки», который всегда заканчивается «взрывом парадигмы изнутри». Расшатывание» парадигмы начинается с появления проблем, которые в рамках данной парадигмы оказываются неразреши­мыми. Именно с этого начинается кризис науки. Решение этого противоречия возможно, по Куну, лишь посредством революции в науке, которая сопровождается сменой парадигм. Крите­рии истинности научного знания объявляются исторически Относительными. Кун убедительно показал, что наука — это социальный институт, а не сфера ученых-одиночек. Ученые про­фессионалы — фундамент науки, ее идейный базис. О природе Электричества люди узнали от таких экспериментаторов в этой области, как Хауксби, Грей, Дезагюлье, Дюри, Ноллет, Уотсон, Франклин и др. И хотя все эти экспериментаторы были знако-1йя с работами своих коллег, их теории имели друг с другом весьма общее сходство. Это относится и к другим областям зна­ния: биологии, истории, социологии и т.п. В науке ученые объединяются в школы, научные сообщества на основе принятия парадигмы. Появляется необходимость в организации специ­альных журналов, создании учреждений по подготовке кадров, учебников. Однако, отмечает Т.Кун, «трудно найти другой критерий (помимо утвердившейся парадигмы. — Авт.),который бы так ясно и непосредственно подтверждал, что данная от­расль знаний стала наукой»2. Парадигмы приобретают научный статус только тогда, когда их использовшие приводит к успеху раньше, чем примейшие конкурирующих с ними спосо­бов решения некоторых проблем, которые исследовательская группа признает наиболее важными. Успех парадигмы не всег­да связывается Т.Куном с её «значительной продуктивностью».

Т. Кун вводит понятие «нормальной науки», под которой понимает развитие науки в рамках конкретной, определенной парадигмы. Это и накопление фактов с помощью экспериментов и наблюдений, их описание в специальных журналах; создание специальной аппаратуры (например, синхротроны, радиотелескопы, суперкомпьютеры). Это и разработка теоретических концепций, необходимых как для уточнения некоторых на оставшихся неясностей и улучшения экспериментального решения проблем, так и для углубленной разработки самой парадигмы. Итак, нормальная наука содержит три класса решаемых проблем: установление значительных фактов., сопоставление фактов и теории, разработка теории.

Некоторые исследователи философии Т. Куна трактуют его концепцию смены парадигм как отрицающую идею преемственности в развитии науки. Однако Кун не так однозначен. Он
много внимания уделяет проблеме прогресса научного знания,
критерием которого считает «количество решенных проблем». Книга Т. Куна «Структура научных революций» явилась стимулом к исследованию многих социологических, психолагических, гносеологических и методологических проблем.

Видным представителем постпозитивизма является ученик,
К. Поппера венгро-английский философ Иллре Лакатос (1922—
1974). Он выдвинул концепцию «методологии фальсификаций:
низма и закономерностей научного знания». Суть этой концепции такова: реальны лишь те науки, которые позволяют изучать себя с точки зрения определенных логических требований. Это могут быть и эмпирические, и теоретические науки,
но они -должны подчиняться целому ряду логических правил законов, которые определяют основные пути познания, роста научного знания.

Лакатос предложил оригинальный-вариант логики догадок и опровержений, которую считал необходимым использовать Щ научно-исследовательских программах. Он доказывал, что рост «зрелой» теоретической науки является Почти всегда результатом смены исследовательских программ, представляющих собой непрерывно связанную последовательность теорий.! Каждая теория возникает как результат добавления вспомогательной гипотезы к предыдущей теории Он рассматривал свод нормативных «исследовательских правил»: положительную эвристику и отрицательную эвристику, аномалии и контрпримеры, вспомогательные гипотезы, парадоксы, несовместимые факты, внутренние противоречия.

Подобный анализ исследовательского материала способст­вует выдвижению научных гипотез и разработке новых тео­рий. Лакатос создал программу исследования, которую впоследствии рассматривал как общеметодологическую. В ней он {считал обязательным найти «жесткое ядро», т.е. фундаментальные, неопровергаемые положения теории, а также — «за­щитные поля», дающие возможность учесть, какие пути в науке дальнейшем исследователь должен избегать. Рассматривае­мые Лакатосом методологические принципы построения исследовательских программ явились весьма продуктивными для историко-научных исследований (истории математики, истории физики, истории биологии и т.п.).

К взглядам И. Лакатоса близок американский философ Щаулъ Фейерабенд (р. 1924). Круг интересов Фейерабенда весьма широк: от анализа современного театрального искусства до методологии квантовой-механики. Одно время он увлекался марксизмом, не без его влияния стал известен как критик неопозитивизма и критического рационализма. Это влияние проявилось в попытке обоснования методологичес­кий роли теоретического знания, что, по его словам, составля­ет суть «теоретического реализма». Подчеркивается роль тео­рии и детерминационной основы восприятия опыта и вообще особого явления;

Эта мысль, безусловно, интересна и заслуживает глубокого исследования. В разработке Фейерабенда она переросла в так называемую теорию эпистемологического анархизма. Смысл основного постулата этой теории таков: при столкновении тео­рии с научным фактом для ее опровержения нужна еще теория. Для этого он выдвигает и разрабатывает принцип полиферащах — размножения теорий. Фейерабенд отстаивает право­мерность любой новой идеи. Каждый ученый должен творить «свободно», как он хочет. Необходимо всемерно поддерживать научную заинтересованность и терпимость к другим точкам зрения1. Некоторые исследователи критикуют «эпистомологический анархизм» Фейерабенда, толкуя его как иррационализм, «произвол идей». Однако надо быть более справедливыми
к Фейерабенду: он провозгласил важные принципы, так необходимые развитию научного знания: плюрализм, толерантность, право на творческий поиск каждого ученого, а не из­
бранных, научной элиты.

П. Фейерабенд много внимания уделяет проблемам науки, в том числе терминологии. Он замечает, что каждая «теория создает свой собственный язык для описания фактов». Существующие теории, по мнению П. Фейерабенда, устанавливают свои стандарты и нормы, а поэтому эти теории часто противоречат друг другу. Некритическое заимствование их терминологии и языка может повредить деятельности ученого. Именно поэтому он должен не следовать каким-либо нормам, а исследовать факты и события сам, не поддаваясь давлению каких-либо идей и теорий. Таким образом, работы П. Фейерабенда содержат такие методологические идеи, которые связаны, с этикой ученого, результативностью его творческой деятельности.

Нельзя не отметить, что философия (методология) науки тесно связана с таким философским направлением, как «научный материализм». Основными представителями его являются американские философы Э. Нагель (1901—1985) и Д. Марголщ (р. 1924), австралийский философ Д. Армстронг (р. 1926). аргентинский физик и философ М. Бунге (р. 1919) и др. К «научным материалистам» исследователи относят и ГГ. Фейерабенда.

Основная проблема «научного материализма» — соотношение материи и сознания. Решается эта проблема в естествен­но-научном и естественно-историческом аспектах: обосновы­вается единство и даже тождество материи и сознания. Психические явления рассматриваются как физико-химические процессы, т.е. психическое сводится к физиологическому. «Научный материализм» выступает против учения Декарта о двух независимых субстанциях—материальной и духовной, ой отстаивает тезис «материалистического монизма». Так, например, Марио Бунге в своем сочинении «Философия физики» утверждает, что идеальное — это не отражение материального, а свойство целостности нейтронных структур мозга, возникающих на определенном этапе развития материи. Бунге резко высту­пает против всех форм объективного и субъективного идеализ­ма, а также против дуализма.

В «Трактате по фундаментальной философии» (1—4 тома 1974—1979 гг.) он рассматривает все основные философские проблемы: онтологические, гносеологические, науки и техни­ки, языка, исходя из «критерия материальности». Под этим критерием понимается «изменчивость вещей», так как мысль сама по себе двигаться не может. Он выделяет пять уровней ре­альности: 1) хаотическая (случайная); 2) причинная; 3) синергетическая; 4) конфликтная; 5) целесообразная. Четыре первые реальности есть низшие формы организации материи, а для человека и высокоорганизованных животных прежде всего ха­рактерен «целесообразный уровень».

Основная задача философских размышлений М.Бунге — Это обоснование и развитие «научного материализма». Для М.Бунге, как и для других современных представителей школы «научного материализма» (Д.Армстронга, Д.Марголиса, Х.Патнэма, Ч.Рорти, Р.У. Сперри и др.), основной является проблема соотношения физического и психического, материального и Духовного. Им развивается тезис о том, что психическое, иде­альное, сознание — это эпифеномен (явление вытекающее) фи­зико-химических и биохимических процессов. Сама эта про­блема в науке, бесспорно, разработана слабо: мозг и человечес­кая психика нуждаются в углубленных исследованиях. И, ко­нечно, в связи с этим более глубоко будет разрабатываться про­блема взаимодействия мозга и сознания. Однако вряд ли от этого изменится сама природа материального и идеального. Ведь еще И.Кант Доступно объяснил эту, природу студентам, когда сказал: «Материальное отличается от идеального, как сто талеров в кармане от ста талеров в голове». '! Точно так же, как и для М.Бунге, для Давида Армстронга со­знание есть не что иное, как мозг, который выступает в каче­стве посредника внешних и внутренних для организма стиму­лов и реакций человека. Ментальное (духовное) — это физичес­кое, но физическое как индивидуальное, в отличие от физичес­кого как универсального. Таким образом, он так же, как и Бунге, отождествляет психическое с физическим. Вместе с тем «научные материалисты» глубоко исследуют различные структуры и формы психического, нередко связывают их с культурными факторами, что представляет несомненный интерес.

«Научный материализм» объединяет несколько школ. Это и школа «элиминативного материализма», считающая тождест­венным психическое и физическое (Армстронг, Уилкс); «кибер­нетического (информационного) материализма», представляю­щего психическое как аналогию функциям ЭВМ (Патнэм, Сейр); «эмертжентистского материализма», понимающего пси­хическое как результат эволюции материи (Бунге, Марголис, Сперри) и др. Хотя «научный материализм» фактически вос­производит на философском уровне идеи вульгарного матери-ализма естествоиспытателей середины XIX в. Фохта, Молешотта, Бюхнера, он вместе с тем содействует сближению и взаимо­действию методологий естественных, технических и социо­культурных, гуманитарных дисциплин, обращаясь к исследо­ванию сознания на основе новейших достижений кибернетики и информатики.

Герменевтика. Термин «герменевтика» (с греч.: разъясняю, истолковываю) означает искусство и теорию интерпретации текстов, К герменевтике обращались уже древние философы: они занимались истолкованием мифов, философских текстов и афоризмов, символов и иносказаний. Неоплатоники, напри­мер , работали над разъяснением произведений Гомера, Плато­на и других мыслителей. Христианские философы толковали Библию. В эпоху Возрождения много внимания уделялось тол­кованию памятников античности.

Как философская проблема герменевтика была поставлена и разработана немецкими философами Ф. Шлегелем (1772— 1829) и Ф. Шлейермахером (1768—1834). Их заинтересовала «философия языка», прежде всего проблемы отражения объек­тивно-прекрасного в поэзии (особенно древнегреческой), а также в искусстве и в различных фрагментах культуры. Об этом свидетельствуют работы Ф. Шлегеля «Разговор о поэзии», «Об изучении греческой поэзии» и Ф. Шлейермахера — «Моно­логи», «Диалектика».

Обратился к проблемам герменевтики и немецкий философ В. Дилътей (1833—1911). Он не только исследовал историю возникновения герменевтики, но и определил ее как метод ин­терпретации культуры прошлого на основе воспроизведения «душевно-духовной жизни» исследуемой эпохи. Ему были близ­ки идеи Ф. Шлейермахера о включенности проблемы понима­ния в интерпретацию культуры и ее фрагментов. Дильтей, как и Шлейермахер, выдвинул положение: «Природу мы объясня­ем, а человека мы понимаем». Культура делается человеком и потому одного ее объяснения, представляющего логическое подведение определенных явлений под закон, недостаточно. Необходимо понимание явления, которое возможно лишь тогда, когда исследователь «вживается» в изучаемую эпоху, ставит себя на место того или иного автора. Отсюда предста­вители герменевтики считают понимание основой истолко­вания культуры той или иной эпохи, ее отдельных проявлений. В акте понимания выделяют три основных структурных элемента: 1) реконструирование (воспроизведение) речи; 2) ре­конструкция акта творчества конкретного лица — автора текс­та; 3) нахождение индивидуальных особенностей автора текс­та, его главного «жизненного момента». Как и Шлейермахер, Шлегель также обосновывает важность понимания текстов (ху­дожественных произведений) на основе реконструкции мыш­ления их авторов. Одним словом, и Шлегель, и Шлейермахер трактуют герменевтику как философскую теорию понимания творчества и индивидуальности.

Разработка проблем герменевтики в современной западной философии обусловила большой интерес исследователей раз­ных теоретических и мировоззренческих ориентации к ее про­блематике и прежде всего аксиому герменевтическому методу, в котором усматривается связь с практикой. Да и саму герме­невтику один из современных ее авторов — немецкий философ Х.Г. Гадамер (р. 1900) рассматривает как практику1.

По мнению Гадамера, понимание «задано традицией, в рам­ках которой можно жить и мыслить». При этом понимание воз­никает не сразу, ему предшествует «предпонимание», которое можно «исправлять», «корректировать», но полностью освобо­диться от него нельзя, ибо «предпонимание» — посылка всякого «понимания». Носителем понимания традиции является язык. Постоянно подчеркивается, что герменевтика как философское знание — это анализ самого процесса понимания, движения к истине. Высказывается мысль, что «герменевтика — это не ре­зультат», а путь к знанию, сама практика получения истины.

Следует отметить, что герменёвтиков 70—90 гг. интересует «понимание» не как прикладная задача, возникающая в про­цессе истолкования текстов, а как фундаментальная характеристика человека* как нечто, определяющее человеческое
бытие и мышление. Например, Гадамер приводит пример из
Фукидида с осажденными Афинами, в которых свирепствовала
чума. Люди в этот период совсем неадекватно воспринимали и
понимали обычные слова и поступки: изменилось даже значение слов в оценке человеческих действий. Например, безрассудная отвага считалась храбростью; благородная осмотрительность— трусостью; умеренность— личиной малодущия; удачливый и хитрый интриган считался проницательным.

В сентябре 1993 г. профессор Сорбонны и почетный профессор Чикагского университета Поль Рикер (р. 1913) в Институте философий РАН прочитал три лекции и провел ряд встреч с российскими философами. Занимаясь проблемами «жизнен­ного мира» человека, его субъективностью, феноменологией духа, сферой культурных значений, символов, Рикер в послед­ние годы обратился к герменевтике.

Задача, которую поставил перед собой П.Рикер, колоссаль­на: разработать своего рода обобщающую философскую кон­цепцию человека XX в. Поэтому он исследует все значительные течения и направления философии нашего столетия и стре­мится согласовать их в многоплановой и многогранной концеп­ции — феноменологической герменевтике.

Рикер переносит вопрос о герменевтике в онтологическую плоскость: он разрабатывает ее как способ бытия. Его задача: «привить проблему герменевтики к феноменологическому ме­тоду». Тем самым он надеется преодолеть крайности объекти­визма и субъективизма, натурализма и антропологизма, сци­ентизма и антисциентизма, противоречия между которыми, привели современную философию к глубокому кризису.

Одной из главных проблем феноменологической герменев­тики является вопрос о человеке как субъекте интерпретации и об истолкований как преимущественном способе включения индивида в культуру как основу его деятельности. Именно че­ловек как субъект культурно-исторического творчества реализует связь времен. Идею о «троичности» настоящего, которую развивает Августин в «Исповеди», П.Рикер считает гениальным открытием, в рубле которого родилась феноменология Э.Гуссерля, М.Хайдеггера, М.Мерло-Понти.

Рикер предлагает «спиралевидную» интерпретацию истори­ческих текстов и предпочитает говорить не о «герменевтичес­ком круге», а о «герменевтической дуге», берущей начало в жизни: 1) происходящей в изучаемом произведении; 2) в жизни его читателя и 3) возвращающейся в жизнь дважды в произве­дении. Этапы герменевтического понимания: 1) реконструк­ция действий и страданий людей, связанных с глубиной их жизни; 2) способность автора воспроизводить все это (средства представления); 3) восприятие произведения интерпретато­ром (актуализация, выявление духовных ценностей и идеалов).

Для герменевтики важно уяснить пересечение мира текста и мира интерпретатора. Но «мир» — это горизонт ожидания, в нем появляются новые впечатления, противостоящие налич­ной культуре. Понимание текста— это внутренняя работа чи­тателя. Эта работа со смыслом и временем. Одновременно Рикер уделяет внимание проблеме языка морали, на котором должна говорить политика.

Следует сказать о разработке герменевтических проблем одним из наиболее ярких и оригинальных мыслителей после­военной Европы Мишелем Фуко. В его последних работах — «Субъективность истины», «Герменевтика субъекта», «Выписы­вание себя», «Этика заботы о себе как практика свободы» — он говорит о необходимости с помощью герменевтики изучать и усваивать разные формы индивидуального опыта, чтобы уз­нать, можно ли мыслить и делать иначе.

Как видим, философская герменевтика ставит много инте­ресных проблем, которые нуждаются в дальнейшей разработ­ке, углублении или опровержении. Основные исследования герменевтических проблем еще впереди.

Философия интуитивизма. В 80—90 гг. получили широкое распространение идеи интуитивизма, усматривающие в ин­туиции не только основное средство познания, но и соединив­шие интуицию с современным научным знанием — медици­ной, биологией, физикой и др. Прежним теориям интуитивиз­ма было присуще противопоставление интуиции интеллекту, хотя известны из истории философии учения, в которых интуиция связывалась с разумом (Декарт, Шеллинг, русские философы Н.О. Лосский, С.Л. Франк, Е.Н. Трубецкой, французские неотомисты Жильсон и Маритен и др.):

Современные интуитивисты показывают возможности человека выйти за пределы его чувственного земного опыта, предлагают опереться на опыт другого рода — духовный, мистический, религиозный, в том числе «жизни после жизни».

У нас издана работа американского философа и врача
Р. Моуди «Жизнь после жизни» (М., 1990 с предисловием доктора Э. Кублер-Росс). В ней, по утверждению автора, дается исследование «феномена продолжения жизни после смерти тела».
Кратко суть концепции такова: человек умирает, и в тот момент, когда его физические страдания достигают предела, он слышит, как врач признает его мертвым. Он слышит неприятный шум, громкий звон и жужжание, ив то же время он чувствует, что движется с большой скоростью сквозь длинный тоннель. После этого он внезапно обнаруживает себя вне своего...физического тела. Вскоре с ним происходят другие события. К
нему приходят души других людей, чтобы встретить его и по­мочь ему. Он видит души умерших родственников и друзей, перед ним появляется светящееся существо, от которого исхо­дит такая любовь и душевная теплота, какой он никогда не встречал1. Эти сведения доктор Моуди получил от людей, кото­рые пережили клиническую смерть: за пять лет (1985—1990)
он исследовал более 100 случаев, в которых больных признали
«клинически мертвыми» и которые были оживлены. Подчерки­вается одинаковость сведений этих людей, вплоть до деталей. Автор делает вывод, что получены свидетельства и правомерности того, чему учила церковь и многие философы в течение
2000 лет — есть «жизнь после смерти».

Данная теория является весьма привлекательной: человек получает надежду на то, что он будет жить, правда, в другой форме, но будет. К тому же автор теории ориентирует людей на то, что на Земле они должны выполнять две большие задачи — познавать и нести людям добро. Эта теория несет определен­ный нравственный смысл: не греши, а то будет для тебя тягост­на жизнь после смерти!

Оппоненты данной теории утверждают, что виденное в де­талях людьми, пережившими клиническую смерть, есть своего народа галлюцинации больного человеческого сознания, которое бывает определенные световые и звуковые образы. Любопытно, что современные философы-интуитивисты ссылаются на уче­ние Р. Декарта о шишковидной железе мозга как «вместилище» души. Появились утверждения о том, что душу человека уже взвесили и она весит около 6 граммов. Конечно, данная концепция не совместима с материалистическими понятиями вза­имосвязи материи и сознания, последнее трактуется как порождение материи, функция особым образом организованной материи — мозга.

Существуют и такие моменты в толковании сознания, которые выводят на проблемы космизма. Для решения этих проблем требуется более значительное развитие науки и техники.

Раздел третий

Наши рекомендации