Четкое и ясное видение цели , формирование стратегии собственного развития или развития идеи , связанной с именем
Деятельность любого выдающегося человека являет собой цепь непрерывных шагов. Их устраивает, если даже один из десяти шагов приводит к цели. Неудачи быстро забываются, зато даже самая маленькая победа превозносится как невероятный успех и закрепляется в коллективном сознании современников. Улавливание излучений своей будущей цели – вот важнейшее качество гения. Можно говорить об интуиции, можно говорить о повышенной чуткости к собственному голосу, о результате любви к себе, развитом эгоизме – все это будет правильным. «Молодые, подобно некоторым животным, способны предчувствовать перемену погоды, и вот наше поколение гораздо раньше, чем наши учителя и университеты ощутило, […] что начинается революция или, по меньшей мере, переоценка ценностей», – отмечал Стефан Цвейг , так на чувственном уровне определяя способности подходить к новым идеям и отыскивать модернистские цели, соответствующие духу времени. Другими словами, Цвейг говорит ни о чем ином, как о способности видеть суть – качестве, рождающемся от направленной силы намерения.
Конечно, цель чаще всего берет начало из увлечения, из ранних впечатлений и связанных с ними стимулами. Но наиболее счастливы те, кому абрис будущей цели показался раньше и четче, превратившись на каком-то этапе в осознанный курс личного движения. Рождению идей и формированию целей посвящено много места в этой книге, но одно-единственное дополнение не помешает. Глобальный характер цели, который обязательно отразится на ее судьбе, связан с предвидением. Пониманием, куда и как будет развиваться то дело, которое вызвало интерес. Неважно, будь то медиа-бизнес или живопись, автомобилестроение или квантовая теория атомов, весь вопрос в конце концов сводится к степени проникновения в атмосферу того явления, которое однажды тронуло душу. Другими словами, ясное видение цели – это исключительно проницательный взгляд в будущее, в котором открывается понимание глобальных перспектив. Прошлое никогда не становилось грузом для победителей, настоящее являлось борьбой, тогда как мысли устремлялись к будущему.
Когда же предельно понятная цель задана, а движение к ней неотвратимо и безотлагательно, достижение ее становится вопросом времени. Пусть даже индивидуума ведет слепая вера в отечество, как в случае с Жанной д’Арк . Или, как в еще более драматичной ситуации, с религиозным проповедником Джироламо Савонаролы , цель которого, по всей видимости, возникла из болезненных видений и мрачных галлюцинаций. Не менее яркое движение к цели у Федора Достоевского проявилось после того, как цель была оформлена, создана в воображении писателя. С детства «ненасытный», он вопреки своим необузданным склонностям к диким, шокирующим порокам, высек цель огненными буквами в пространстве. С момента принятия решения он все время думал над образами своих героев, живя двойной жизнью, ни на миг не забывая о своей миссии. Эти примеры призваны напомнить, сколь сильным может быть фанатическое влечение к цели-миссии. Но и людей уравновешенных движение к цели приводит в состояние самогипноза, транса, который не оставляет до тех пор, пока задача не будет решена. Скажем, ученые мыслители, подобные Нильсу Бору, Эриху Фромму или Марии Склодовской-Кюри , оказывались столь поглощенными движением к цели, что остальная картина мира на время становилась для них бледной и блеклой. Это эффект ясности цели, когда на каком-то этапе она затмевает все остальное, открывает шлюзы для силы намерения и сосредоточенности – самых могучих энергетических запасов человека. Сначала люди создают цели, но затем цели, вступая в полноправное владение сознанием, создают людей.
Взгляд в будущее при достижении цели очень хорошо виден на примере Билла Гейтса. Когда он предложил рынку новый прорывной продукт Windows, на самом деле очень немногие компьютеры были способны поддерживать эту программу. В результате первые продажи оказались более чем скромными. Однако со временем, когда технический уровень компьютеров «подтянулся» к программе, опережающей время, она завоевала весь мир. В этом – весомая часть успеха программистов «Майкрософт». И в этом проявилась исключительная инженерная прозорливость компьютерного гения самого Гейтса, она была основана на взгляде в будущее, ибо он сознательно создавал программу с опережением уровня техники. Зная и предугадывая, в каком именно направлении будут совершенствоваться компьютеры.
Наконец, четкое и ясное видение цели позволяет оформить ее таким образом, что она приобретает важные черты для всего человечества, содержит понятную, по меньшей мере, специалистам аргументацию. Чарльз Дарвин в данном контексте может служить образцом представления и оформления цели. В самом деле, хотя и до Дарвина несколько ученых выдвигали гипотезу эволюции и генетической наследственности, только представленная им теория естественного отбора несла такие четкие объяснения, которые сокрушили умы современников. Ни французский натуралист Жан Ламарк , ни английский естествоиспытатель Алфред Рассел Уоллес , ни первый генетик Грегор Мендель , разработавший в это же время законы наследственности, не дали такого панорамного изображения картины мира, как сделал это Чарльз Дарвин. Это прямое следствие предельной точности в формулировании своей цели.
Правило седьмое
Игнорирование неудач
Если внимательнее присмотреться к успешным людям, то можно сделать удивительное открытие: неудачи, осечки сопровождали их гораздо чаще, чем победы. Говоря же о гениях, мы часто видим только внешнюю сторону – их великие дела и признание. На самом деле, каждый выдающийся человек прошел через такое число неудач, которое в десятки раз превышало число побед. И только конструктивное отношение к неудачам, анализ уроков и принятие новых, еще более смелых решений позволили им в конце концов побеждать.
Однажды о Ньютоне написали, что «когда он читал лекции, послушать его приходило так мало людей, что ему часто доводилось обращаться к стенам». На лекции Гегеля , не отрывавшего глаз от своих записей, также приходили считаные люди. Гоголь не сумел показать себя педагогом и вызывал смех студентов.
Отто фон Бисмарк так долго не мог достичь назначения на должность премьер-министра, что можно было подумать, будто его преследуют системные неудачи. Наконец он благодаря напору и недюжинной наглости прорвался к монарху и практически выдавил из него назначение. Неудачи учат действовать решительно и отважно, безбоязненно идти ва-банк. Уинстон Черчилль проиграл свои первые выборы в парламент, но через год сумел победить. Не добившись признания у консерваторов, Черчилль проявил кощунственную беспринципность и перешел в лагерь либералов. Затем через два десятка лет он опять проигрывает выборы дважды подряд. Наконец после, казалось бы, победной войны над нацизмом партия Черчилля опять не в фаворе. Столько провалов отвратили бы другого от политики, но только не Черчилля.
Игнорирование неудач характерно для сильных людей, идущих по избранному пути. Некоторым из них удавалось не терять чувства юмора в сложнейших ситуациях. Когда Антон Чехов пробивал себе дорогу в литературу, ему довелось бороться не только с дикой бедностью, взирающей на молодого искателя счастья, как продавщица ювелирных изделий на случайно оказавшегося рядом босяка, но и с издевательствами редакторов. Вот какие ответы получал будущий мастер пера: «Не расцвев, увядаете. Очень жаль», «Очень длинно и бесцветно, нечто вроде белой бумажной ленты, китайцем изо рта вытянутой». Вереница таких ответов тянулась к Чехову из разных изданий, но он не унывал, а продолжал оттачивать слог.
Роберт Киосаки , автор вызывающе амбициозной и столько же популярной книги «Квадрант денежного потока», рассказывает, как однажды вместе с женой оказался за бортом жизни, будучи безработным и малоперспективным. И что же? Позитивный настрой, уверенность и решительное отвержение неудачи позволило им нелинейно подойти к решению возникшей жизненной проблемы. Уже через четыре года они стали миллионерами. А еще через пять – инвесторами, «материально свободными». Такими людьми, что «уже никогда не должны были работать снова для обеспечения» жизни.
Игнорирование неудач у выдающихся личностей отменно корреспондируется с одним из часто упоминаемых принципов НЛП: если невозможно прийти к цели одним путем, следуйте к ней другим. «Если игра не складывается, первым делом отступите, – советует профессиональный игрок Джордж Сорос . – Не пытайтесь сразу же возместить свои убытки. А когда начнете новую игру, начните с малого». И не стоит полагать, что этот совет связан исключительно с бизнесом. Это правило, распространяющееся на все сферы жизни.
Правило восьмое
Готовность к активным действиям подобна одержимости. Активное использование формулы «Для достижения успеха все средства хороши!»
Победа любой ценой! Этот лозунг повсеместно использовался лидерами, которые в своем подавляющем большинстве представляли собой спайку эгоцентризма и презрения к миру, замешанной на вязком, качественном растворе воли.
Бернард Шоу, Карл Маркс, Марк Шагал, Пабло Пикассо, Рихард Вагнер, Владимир Набоков, Елена Блаватская, Коко Шанель и еще многие другие в критические времена были готовы воспользоваться ресурсами и силами ближайшего окружения. Их беззастенчивое оперирование чужими возможностями на пользу своим целям находилось в четкой согласованности с личной стратегией достижений, с намерением исполнить миссию любой ценой.
Александр Македонский, Юлий Цезарь, Клеопатра, Екатерина Вторая, Отто фон Бисмарк, Наполеон, Владимир Ульянов-Ленин, Александр Суворов, Франклин Рузвельт, Уинстон Черчилль, Георгий Жуков, Маргарет Тэтчер и еще многие другие центростремительные личности с откровенным презрением относились к проблемам масс, готовы были ради своих целей (или иных, прикрытых гигантоманией) ввергнуть в войны целые народы, приносить в жертву людские жизни ради даже небольшого преимущества в состязании с оппонентами. Чтобы понять психологию классически успешного политика или государственного деятеля, стоит внимательно прочитать и обдумать фразу, которая отражает суть американского президента Рузвельта; она отражает типологию. Вот что пишет об этом химерическом образе Артур Шлессинджер: «Чувство ненависти к Рузвельту отличалось от честной оппозиции, каким бы сильным и глубоким оно ни было. Это было эмоциональное чувство иррациональной ярости, направленное скорее против личности Рузвельта, чем против его программы».
Чтобы ясно представить себе победу любой ценой в действии, лучше всего воспользоваться опытом Джона Рокфеллера. Приверженность баптизму не помешала финансовому магнату использовать запутанные хитросплетения интриг, чтобы добиться максимальных прибылей. Хотя деньги находятся далеко в стороне от действительно великих идей, опыт мышления Рокфеллера в данном случае логично использовать в абстрактном понимании – в описанных ниже действиях отметить не штурм финансовых вершин, а широту арсенала средств для достижения поставленной цели. Так, однажды Джон Рокфеллер придумал, как с пользой для своего бизнеса воспользоваться конкуренцией между транспортными компаниями по перевозке нефти. Он добился такого соглашения сторон, чтобы обеспечивать заранее определенный объем перевозок по завышенным тарифам, получая от этого 50 % прибыли. Это гарантировало ему поступление дохода даже от тех перевозок, что осуществляли его конкуренты. Но стремление к полной победе его просто изводило: он профинансировал первую в стране сеть нефтепроводов, что окончательно вытеснило с рынка всех конкурентов. И это еще не все. Будучи верующим человеком, миллионер не гнушался грязных методов борьбы с конкурентами: он то снижал цены на локальном рынке конкурента, то прекращал поставки нефти непокорным переработчикам, то опутал рынок сетью промышленного шпионажа. Монополию Рокфеллера назвали «самой нечестной из всех, когда-либо существовавших». Но большой бизнес – это та же война.
Однако отношение к людям как к строительному материалу для своих идейных конструкций прослеживалось далеко не только у приверженцев применения силы или религиозных лидеров. И самые знаменитые творцы норовили использовать человеческие трагедии в своих прагматичных целях. Леонардо да Винчи с неподдельным интересом наблюдал за публичными казнями, стараясь как можно точнее уловить напряжение мышц, особенности мимики и душевных порывов смертников. А Лев Толстой с таким же намерением приходил в дом художника Василия Сурикова , жена которого медленно угасала от смертельной болезни. Он внимательнейшим образом следил за женщиной, стараясь каждый раз отметить новые, фатальные изменения в ее облике, зафиксировать все, что происходит на пути к предельной черте. Оба – и Леонардо, и Лев – являли собой образцы беспристрастности, художественного созерцательного спокойствия и пронизывающей наблюдательности.
Что же до Федора Достоевского , то, согласно Эфроимсону , «это был деспот, взрывчатый, неудержимый в своих страстях (картежных и аномально-сексуальных), беспредельно тщеславный, со стремлением к унижению окружающих…»
Правило девятое
Заботливое отношение к реальным знаниям , постоянное самоусовершенствование на фоне иронического восприятия формального образования и признанных авторитетов
Отвержение авторитетов для отважных наездников вовсе не означает отказ от самосовершенствования. Выдающиеся личности учились непрерывно, повсюду, ото всех, стараясь ежеминутно извлекать и оценивать смысл из жизненного опыта. И даже те из них, что в итоге прожили жизнь затворников-мыслителей, отдавали должное постоянному совершенствованию в избранной области.
Тот же Герберт Спенсер , несмотря на высказываемый сарказм в отношении формального образования и отказ от престижных официальных должностей в образовательной системе, тем не менее, очень уважительно относился к конкретным носителям знаний. До того как ученый усадил себя за работу над десятитомным эпохальным трудом «Системы синтетической философии», Спенсер не без пользы для своего мировоззрения общался с лучшими знатоками интересующих его предметов. Среди них были Льюис, Элиот, Гексли, Конт и многие другие.
Интересно, что учеба одного из наиболее ярких и лиричных русских поэтов Сергея Есенина всегда оставалась в тени. Что для многих создавало эффект некого поэтического дара свыше. На самом деле, уже при первом знакомстве с личностью Есенина поражает пытливость его цепкого ума, настойчивость и последовательность желания охватить громадные пласты знаний. Его любовь к книгам проявилась еще в детстве, когда он без принуждения читал Пушкина, Гоголя, Некрасова, Никитина, Кольцова. Детально проработал «Слово о полку Игореве». Затем начался осознанный этап подготовки к творчеству в церковноприходской школе, где он, не любя школу (однажды даже бежал из нее, но был доставлен матерью обратно), самостоятельно много читал и совершенствовал стихосложение. Любил только открытые чтения Хитрова, когда «целиком» читали «Евгения Онегина» или «Бориса Годунова». Наконец, в Москве Есенин осознанно примкнул к группе поэтов (у поэта Сергея Кошкарова, возглавлявшего литературный кружок, он и ютился). «Вольнослушателем» посещал и первый в России Народный университет, записавшись на историко-филологическое отделение. Бесчисленные творческие кружки, обмен мнениями с поэтами и писателями, посещения галерей – постепенно он пришел к мысли о необходимости перебраться в литературный центр страны, в Петроград. Там он, к слову, продолжил активное самообразование (бывал в известной в литературных кругах квартире-салоне Мережковского – Гиппиус). Одним словом, за фигурой дебошира, пьяницы и патологического хулигана выглядывает печально-сентиментальный романтик, жаждущий информации и знаний. Просто он жил быстрее, ярче, стремительнее, и конечно же, скорее прожигая жизнь.
Правило десятое
Демонстрация громадной силы воли и отречение от всего несущественного
Каждая титаническая личность – это вулкан, зона повышенной возбудимости и повышенного риска. Крупнейший специалист в области психоанализа Карл Леонгард после исследования области человеческих склонностей и акцентуаций пришел к однозначному выводу, что каждый человек имеет свою собственную акцентуацию. Что касается выдающихся личностей, то их акцентуация – их идеи, которые не выпускают их из стальных тисков и заставляют совершать невероятные поступки. Они готовы безропотно обречь себя и своих близких на долгие годы лишений, как Карл Маркс или Махатма Ганди . Они научаются перевоплощаться и становятся изобретательными актерами, хитрыми обольстителями и чудовищными лицемерами, как Юлий Цезарь, Коко Шанель или Карл Юнг . Они благодаря бесконечным упражнениям в совершенстве владеют категорией образа и достигают уникальных способностей предавать анализу даже то, что не может быть осмыслено, – как Рене Декарт, Елена Блаватская или Альберт Эйнштейн . Они готовы никогда не вступать в брак ради утверждения собственных принципов и продвижения своей идеи – как Адам Смит, Исаак Ньютон, Никола Тесла . Эти способности – результат одержимости, а не данный свыше дар. Одержимость – это тот внутренний стержень, который, пронизывая весь жизненный путь, наполняет жизнь бесконечно важным содержанием, поддерживающим внутреннюю гармонию и толкающим на вечный поиск нового.
Никола Тесла был поглощен своими идеями до крайности. Говорили, что во время работы он как будто пребывал во сне и, даже проходя мимо хорошо знакомого человека, мог его просто не заметить. Однажды из-за своей задумчивости он попал под такси. Правда, Тесле повезло больше, чем другому сосредоточенному ученому Пьеру Кюри , погибшему под колесами тяжелой повозки. Не потому ли Тесла считал себя самым богатым человеком в мире по части обладания идей?
Антон Чехов , который уже на первом курсе университета начал печататься, к изумлению приятелей и знакомых совмещал литературный труд с учебой. Секрет, как оказалось, был прост: молодой человек отчаянно работал по ночам. От изматывающего труда он порой дергался в нервных судорогах, а бывало, так худел, что его едва узнавали знакомые.
Это не отдельные эпизоды нечеловеческого напряжения титанов, это типичные ситуации. Чтобы достичь чего-нибудь стоящего, необходимо напрягаться, не жалея себя. Следует научиться сосредоточенности и концентрации усилий.
Правило одиннадцатое
Отношение к конкуренции как к дополнительному стимулу действовать активно
Наличие конкуренции предопределяло бескомпромиссную борьбу. Победитель нередко являлся и автором бесчисленного количества хитроумных ходов, уловок и уникальных творческих решений.
Небезынтересно, что, не любя своих конкурентов, даже принижая их достижения, по-настоящему выдающиеся личности фокусировали внимание не на подрыве авторитета соперников, а на собственных достижениях, на улучшении результатов, создании таких уникальных продуктов, которые бы претендовали называться шедеврами.
Леонардо да Винчи не любил Микеланджело , последний же его просто не переносил, не желая даже говорить о мастере, чьи способности явно не уступали его собственным. Иван Павлов и Владимир Бехтерев говорили друг о друге в уничижительном тоне, не признавали достижений друг друга. У писателей и философов, где достижения еще более относительны, отношения друг к другу вообще грешны до комичности. Вот что сообщает Дмитрий Мережковский о взглядах Льва Толстого на иных творцов: «Ницше кажется ему, так же как самым беспечным русским газетчикам, только – полоумным. […] «Фауст» для него фальшивая монета, потому что это произведение слишком культурно-условно. Любовные новеллы Боккаччо уже с другой, аскетически-христианской точки зрения считает он «размазыванием половых мерзостей». Произведения Эсхила, Софокла, Еврипида, Данте, Шекспира, музыку Вагнера и последнего периода Бетховена называет он сначала «рассудочными», а затем «грубыми, дикими и часто бессмысленными». Но, кажется, Владимир Набоков идет еще дальше в отношении конкурентов. О Борисе Пастернаке , который, как, вероятно, полагал русский американец, получил Нобелевскую премию за «Доктора Живаго» вместо него самого, он написал: «Есть в России даровитый поэт Пастернак. Синтаксис у него выпуклый, зобастый, таращащий глаза, словно его муза страдает базедовой болезнью». Но чем больше Набоков язвил, тем больше работал и над собой, превратив свои индивидуальные принципы словесности в весьма оригинальную и пеструю, на редкость эстетическую литературную доктрину.
Конкуренция для деятельных людей всегда оставалась движущей силой, вызыванием из собственных душ волхвов, способных наставить их самих на путь истинный. Порой даже кажется, что клеймение конкурентов в какой-то степени являлось тренировкой собственных сил, специфическим способом пробуждения ярости и вечной готовности действовать и бороться, двигаться хоть в самое пекло, но с броскими проектами, великими идеями, прорывными, революционными мыслями. Конкуренция – это прежде всего бурлящая мыслями и идеями окружающая среда; она выполняет функцию стимулятора, а порой и вводит борца в состояние такого воинственного духа и отчаянного фанатизма, которое позволяет достичь неожиданных, заоблачных результатов. Можно вспомнить, как Ньютон и Лейбниц , издалека следившие один за другим, независимо друг от друга, с минимальным временным отрывом открыли дифференциальное исчисление.
Да и в жизни того же Чарльза Дарвина конкуренция стала важнейшим стимулом достижения успеха. Когда он получил из Индии труд Уоллеса с изложением теории эволюции, то вместо того, чтобы расстроиться или скрыть работу конкурента, он стал активнее развивать свою идею, уходя дальше от известных гипотез и постулатов, раздвигая границы понимания мироздания. И если совместная презентация работы Уоллеса и самой теории Дарвина была принята как некое, требующее комментариев и разъяснений, новаторство, то уже новая книга Дарвина «Происхождение…», которая вышла через год, была совсем иным свидетельством достижений ученого.
Правило двенадцатое