Россия пошла по «прусскому» пути развития.
Отмена крепостной зависимости крестьян должна была сильно изменить все условия хозяйственной деятельности в деревне. Эти преобразования происходили постепенно и начали давать результаты через определенное время. Сельское хозяйство развивалось в основном по экстенсивному пути (за счет расширения посевных площадей и освоения новых районов). Применение в ряде хозяйств вольнонаемного труда, использование сельскохозяйственных машин, улучшение агротехники - интенсивный путь - привели к подъему урожайности. Определилась специализация сельскохозяйственных районов. Это способствовало завершению образования всероссийского рынка.
Постепенно росла продуктивность сельскохозяйственного производства: если в начале 60-х гг. средний сбор зерновых составлял с десятины примерно 25 пудов, то через двадцать лет поднялся до 40 пудов. Крестьянское хозяйство все больше и больше ориентировалось не только на удовлетворение продовольственных потребностей семьи, но и втягивалось в товарно-денежные отношения. Сельские общества и отдельные крепкие крестьянские хозяйства становились полноправными субъектами рыночной экономики.
Россия была самым крупным поставщиком хлеба в Европу и конкурировала на всемирном рынке с США. Россия вывозила около 20% хлеба от общего урожая. Из числа главных сельскохозяйственных культур на первом месте стояла рожь: под нее отводилось около 40% всех пахотных земель Европейской России. Затем шли овес (20%), пшеница (17%), ячмень (7%), гречиха (6%), просо (3%). В начале XX в. 90% экспортной пшеницы приходилось на Украину. Здесь собирали 43% мирового урожая ячменя, 20% пшеницы и 10% кукурузы.
Из других культур издавна славился русский лен. Больше половины всего льна в мире вырастало на российских полях. Быстро увеличивались посевы сахарной свеклы - главной товарной сельскохозяйственной культуры Правобережной Украины и основного сырья для производства сахара в России и Европе. На Правобережье крупнейшими сахаропроизводителями были польские роды Браницкие и Потоцкие, представители русского дворянства – Бобринские, украинского – Терещенко, Семеренко и Яхненко, еврейские предприниматели Бродские и Гальперины. Одновременно на Левобережье ценной товарной культурой был табак, составлявший 50% всей табачной продукции империи.
Картофель тогда был мало распространен, а его посадки занимали лишь 2% сельскохозяйственных земель. Его производили главным образом в Прибалтике и на территории современной Белоруссии (Могилевская, Гродненская, Минская губерния).
В этот период в России насчитывалось более 25 млн лошадей, 31 млн голов крупного рогатого скота, 12 млн свиней, 63 млн овец. Страна являлась крупнейшим мировым поставщиком сельскохозяйственной продукции.
Но эти успехи существовали наряду со сложнейшими экономическими проблемами. Аграрный сектор экономики едва успевал обеспечивать быстро растущее население. Количество хлеба на душу населения практически не увеличивалось, поэтому неурожаи тяжело отражались на всей экономике страны. Особенно тяжелым был неурожай 1891 г., когда от недоедания погибло около 500 тыс. человек. Каждый неурожай сказывался на уменьшении налоговых сборов с крестьян, увеличении затрат государства на помощь крестьянам, уменьшении вывоза хлеба за границу, снижении рождаемости и повышении смертности. Значительное влияние на зерновое производство оказал мировой кризис цен на хлеб с середины 70-х до начала 90-х годов XIX в.
Нередко случалось, что земельный надел, размер которого составлял 3-4 десятины (десятина - чуть больше 1 га), просто не обеспечивал продовольственные потребности отдельной семьи. Крестьянские семьи, как правило, были большими (8-10 человек детей являлось обычным явлением), и рост населения увеличивал и рост потребления. В то же время размер земельного владения оставался неизменным.
Земля считалась собственностью общины («мира») и должна была распределяться по числу «едоков». Так как составы семей менялись, необходимо было регулярно проводить переделы земли, которые осуществлять на практике было невозможно. В некоторых местах такие переделы проводились один раз в несколько десятилетий, а в некоторых других после отмены крепостного права и до самой революции 1917 г. так и не были проведены. В результате происходило то, что называлось «обезземеливанием». Крестьянские семейные наделы дробились (родители «отрезали» детям, те, в свою очередь, своим детям и т.д.) и уменьшались. В деревне обострялась земельная нужда. Подобное положение особенно было заметно в так называемых черноземных губерниях (территории, начинавшиеся к югу примерно от Орла), где имелось особенно многочисленное сельское население и где земли в силу своей повышенной плодородности являлись несравненно более дорогими, чем в северных, западных и восточных районах империи. Именно в черноземных губерниях (Орловская, Курская, Воронежская, Тамбовская, Пензенская, Киевская, Полтавская, Черниговская, Харьковская и другие) размер земли, перешедший к крестьянам («надел»), порой являлся чрезвычайно небольшим. Именно в этих районах противоречия земельных отношений ощущались наиболее остро.
Следствием двух взаимосвязанных проблем – аграрного перенаселения и нехватки земли – стало повышение цен на землю. В некоторых районах, прежде всего в южных степях, в 1900 г. цены на землю возросли в 3 – 4 раза по сравнению с 1861 г. Серьезной проблемой стала безработица. В 1890-е годы только на Украине численность наемных рабочих составляла почти 10,7 млн. человек. Из них в сельском хозяйстве работало 2,3 млн. человек, в других отраслях экономики – 1,1 млн. Остальные – 7,3 млн., или 68% рабочей силы были безработными или частично занятыми.
В поисках земли крестьяне часто переселялись на территорию Дальнего Востока, в бассейне реки Амур, в Приморский край. С 1896 по 1906 гг. после сооружения Транссибирской железнодорожной магистрали на восток переселились около 1,6 млн. чел. из украинских земель. Многие из них не выдержали суровых условий и вернулись. Тем не менее, в 1914 г. на Дальнем Востоке постоянно проживало около 2 млн. украинцев, что было в два раза больше, чем из других регионов Российской империи. (Между тем, западные украинцы из Австро-Венгерской империи осваивали прерии Западной Калифорнии).
Однако не только уменьшение земельного владения способствовало продовольственной нужде. Имелись и другие причины. Главная среди них — низкая продуктивность сельскохозяйственного производства. Но если раньше за счет земельного изобилия можно было обеспечивать свои надобности, то, чем больше становилось населения, тем скуднее делался уровень продовольственного обеспечения. Неудивительно, что по уровню жизни украинцы оставались далеко позади западноевропейцев. Например, в 1900 г. среднестатистический датчанин ежегодно употреблял 2 166 фунтов хлеба, немец – 1 119, венгр – 1 264 фунта. В то же время на Украине, где хлеб являлся более существенным, чем на Западе, компонентом рациона, среднегодовой уровень потребления составлял всего 867 фунтов, и это в регионе, который называли житницей Европы.
В крестьянских хозяйствах во многих случаях использовался тот же инвентарь, что употреблялся издавна. Новшеств здесь было очень мало, и они утверждались с большим трудом. Консервативная психология мешала многим землепашцам проявлять интерес к новым техническим приспособлениям, к современным приемам ведения сельскохозяйственных работ.
Все еще безраздельно господствовала архаичная (старая) система севооборота, называвшаяся «трехполье». Суть ее состояла в том, что в первый год поле засевалось озимыми (рожью или пшеницей), на второй — яровыми (помимо ржи и пшеницы еще овес, ячмень, горох), а на третий — поле оставалось незасеянным («под паром») и служило пастбищем. В XIX в. от трехполья отказались в ряде развитых стран, перейдя на другие формы севооборота (чередование и сам подбор культур были иными), но в России оно сохранялось.
Основную часть рыночной сельскохозяйственной продукции давали крестьянские хозяйства. Продуктивность их была довольно низкой, нередко уступая вдвое урожаям на помещичьих землях, где значительно больше использовались удобрения, новейшие сельскохозяйственные орудия, новые формы севооборота.
Для крестьян же покупка современных плугов, борон, веялок, жаток и т. д. была делом сложным и часто, в силу материальных соображений, нереальным. Заплатить деньги за металлические изделия они в большинстве случаев не могли и пользовались, как и встарь, сохой и деревянным плугом. Соха взрыхляла почву не глубже 5-10 см, а деревянные бороны разрыхляли только самый верхний слой земли. Постепенно в обиход стали входить металлические плуги и бороны: сначала в помещичьих хозяйствах, а с конца XIX в. и в крестьянских, которые начали покупать подобные изделия в складчину.
Малоземелье и общинная организация препятствовали крестьянину-общиннику перерасти в производителя, работавшего по законам рынка. Благосостояние крестьянской массы улучшалось очень медленно. Это касалось в первую очередь черноземного района. Если на севере, где была развита городская система, крестьянин мог уйти на заработки в близлежащие города (хотя бы на «мертвые» в деревни зимние месяцы), то на юге Европейской России это сделать было значительно сложнее. Городов здесь было мало, «попытать» там свою удачу, продавая нехитрые изделия крестьянских промыслов или свои трудовые навыки, было сложно.
Правительство осознавало, что низкая продуктивность крестьянского земледелия не позволяет существенно улучшить имущественное положение основной массы населения. Когда возникли земские организации, то власть стала поощрять эти органы самоуправления заниматься распространением среди крестьян современных агротехнических знаний. С этой целью на государственные средства в различных районах стали открываться школы и курсы, на которых крестьянам рассказывали и показывали, как надо вести дело, чтобы существенно повысить урожайность. В районах интенсивного земледелия появились и первые «опытные станции» и «показательные хозяйства», вызывавшие большой интерес.В 1865 г. в Москве была основана Петровская земледельческая и лесная академия, занимавшаяся обследованием сельского хозяйства и выработкой рекомендаций для правительства и частных земледельцев и землевладельцев.
Крестьянин оставался главным основанием финансового благополучия Российской империи. Это было заложено в системе российских налогов. К концу XIX в. прямые налоги составляли около 20% , а косвенные - около 80% всех доходов страны. Подушная подать в Европейской России была отменена к 1887 году, но более 50% прямых налогов в 1897 году составляли выкупные платежи крестьян. Если средний годовой заработок фабрично-заводского рабочего к концу XIX в. составлял около 200 рублей в год, то обследование крестьянских хозяйств среднего достатка, проведенное министерством финансов в Воронежской губернии, показало, что годовой денежный доход на душу населения, за вычетом стоимости аренды земли и покупки кормов, равнялся 12 рублей в год. Это резко сужало возможности внутреннего рынка. Таким образом, аграрно-крестьянский вопрос остался центральным в общественно-политической жизни страны и создавал основу для будущих революционных потрясений.
Б) Крестьянская реформа 1861 г. сохранила сельскую общину. Надельная земля отводилась, как правило, не подворно, а всей общине, затем каждому двору выделялся в соответствии с количеством в нем ревизских душ земельный надел в пользование. В конце XIX в. в составе надельной земли удельный вес общинного землепользования составлял в целом по Европейской России 80%, при этом в центральных ее губерниях — 96%, в южных — от 80 до 90%. Лишь западных губерниях преобладало подворное землепользование, удельный вес которого составлял: в Белоруссии 61%, на Левобережной Украине — 67%, а на Правобережной Украине — 86%. Но община существовала и в селениях с подворным землепользованием, с той лишь разницей, что в них отсутствовали земельные переделы.
Существовало два типа общины: простая, состоявшая из одного селения или его части (если это селение принадлежало нескольким помещикам), и сложная, состоявшая из нескольких селений. Пореформенное изменение территориального состава общины выражалось в разделении сложных общин на простые (которые, впрочем, могли состоять и из нескольких мелких деревень, что характерно было для лесистых местностей северных губерний, в которых существовали многие тысячи деревень с числом дворов по 3—5 каждая) и в соединении общин, составлявших части одного селения, в одно сельское общество. Большие села (таковые были обычными в южных степных губерниях) составляли общину-волость.
Для поземельной общины было характерно периодическое перераспределение земли и связанных с ней податей — в соответствии с изменением состава семей и их платежеспособности. Переделялась только пахотная земля; выгоны и сенокосы оставались в общем пользовании, а усадьбы — в постоянном владении крестьянского двора. До реформы 1861 г. периодические земельные переделы, как правило, приурочивались к очередной ревизии, и наделение землей проводилось по числу "ревизских душ" мужского пола. В пореформенную эпоху переделы земли проводились через 12—15 лет — в соответствии с четырех -или пятилетним циклом трехпольного севооборота. Нередко переделы проводились через 24 года, а в 24% общин надельная земля со времени крестьянской реформы вообще не переделялась.
Общие переделы проводились следующим образом. Вся полевая земля сначала делилась на участки по их качеству и местоположению, а они в свою очередь распределялись между домохозяевами по числу душ или тягол. Тем самым создавалась большая многополосность и чересполосность крестьянских наделов, состоявших иногда из 40—50 и даже более узких и длинных полосок. Разбивка участков на полосы проводилась с помощью веревки, лаптя и других нехитрых способов, при этом крестьяне добивались поразительно точных уравнительных результатов.
Наряду с общими переделами все чаще стали практиковаться и частные, когда часть наделов отбиралась у дворов с "убылыми душами" и передавалась дворам с увеличившимся составом семей. Соответственно этому уменьшались или увеличивались повинности этих семей.
В связи с многополосностью и чересполосностью наделов сохранялся принудительный севооборот при одинаковом для всех дворов трехпольном хозяйстве, что консервировало отсталую агротехнику и сковывало хозяйственную инициативу крестьян. Но, несмотря на свои негативные стороны, принудительный севооборот гарантировал крестьянину определенную хозяйственную стабильность.
В пореформенную эпоху при наделении землей во время переделов стал применяться уже и критерий состоятельности двора (точнее, его платежеспособности). Поэтому земельные переделы, как общие, так и частные, теряли свой уравнительный характер. В общинах с развитыми неземледельческими промыслами, а также там, где было явное несоответствие между доходностью земли и размерами за нее платежей, происходило и принудительное наделение землей. Для обеспечения отбывания повинностей сохранялась круговая порука — за неисправного плательщика отвечала вся община. Поэтому за отмену круговой поруки особенно активно выступала зажиточная часть крестьянства.
Община вмешивалась в семейные отношения крестьянского двора (наследование, опека, семейные разделы, назначение главы семьи — "большака", представлявшего крестьянский двор на сельском сходе и ответственного за отбывание повинностей). Такое вмешательство диктовалось заботой об обеспечении платежеспособности крестьянского двора. Вместе с тем община брала на себя функции "социального обеспечения": призрение малолетних крестьян-сирот, содержание одиноких калек и престарелых. Широко практиковались и "помочи" — коллективная помощь крестьянам, пострадавшим от стихийных бедствий, либо при постройке дома, при молотьбе или других срочных сельскохозяйственных работах. Она оказывалась общиной бесплатно или за одно "угощение". Крестьянская этика не допускала отказа со стороны кого-либо из членов общины от участия в коллективной помощи односельчанину, оказавшемуся в тяжелой ситуации.
Таким образом, сельская поземельная община как низовая ячейка крестьянской социальной структуры выполняла разнообразные хозяйственные, социальные и фискально-полицейские функции. Народники усматривали в русской крестьянской общине "особый уклад народной жизни", якобы чуждый капитализму, даже предохраняющий деревню от капитализма и связанных с ним социальных бед. В действительности, как показали земско-статистические обследования, община не спасала крестьян от разорения, от закабаления их кулаками-мироедами.
Новые социально-экономические процессы подтачивали устои общины. Углублялось имущественное неравенство крестьян-общинников. Немногие кулаки-мироеды могли держать в кабале всю общину. Разоряющиеся крестьяне свертывали свое хозяйство, сдавали в аренду свои наделы за бесценок или за исполнение своих повинностей и уходили в город. Распадались патриархальные устои крестьянской семьи: участились семейные разделы, падала власть "большака" в семье. Менялись традиционные общинные порядки: исчезал институт "совета старейшин", решавший ранее общинные и семейные дела; зажиточные дворы откупались от натуральных повинностей, которые перекладывались на бедных. Тем не менее русская крестьянская община продолжала сохранять свою устойчивость. Впоследствии, в ходе революций, деятельность общины была оживлена, и ее социальная роль существенно возросла.
Функции общины носили сложный и противоречивый характер. С одной стороны, община выполняла роль демократической организации, товарищеского или соседского союза, с другой — была фискально-полицейским инструментом государства для выколачивания с крестьян податей и поддержания "порядка" в деревне. Отсюда давние споры в публицистике и исследовательской литературе о характере русской крестьянской общины. Эти споры ведутся до сих пор.
В) Пореформенная эпоха характеризуется постепенным переходом помещичьего хозяйства от барщинной системы к капиталистической. Кроме того, необходимы были стартовый капитал и опыт ведения предпринимательского хозяйства, т. е. то, чем подавляющее большинство помещиков не располагало. К тому же в первые десятилетия после реформы 1861 г. крестьянское хозяйство еще не вполне было отделено от помещичьего: крестьянские и помещичьи угодья не везде были размежеваны. Малоземелье, отрезки от крестьянского надела наиболее ценных и необходимых для крестьянина угодий принуждали его идти в кабалу к прежнему барину. Оставались и некоторые черты "внеэкономического принуждения": принудительные меры к крестьянам при выполнении установленных законом 1861 г. повинностей в пользу помещика и государства (круговая порука, телесные наказания, отдача за недоимки в общественные работы и т. п.), сословная неполноправность крестьян, наконец, сохранение до начала 80- х. годов их временно обязанного положения.
В помещичьем хозяйстве в первые два пореформенных десятилетия шел процесс перехода от феодальных его форм к капиталистическим. Выражением такой переходной формы, соединявшей черты барщинной и капиталистической систем ведения хозяйства, являлась система отработок. Суть ее состояла в обработке помещичьей земли окрестными крестьянами своим инвентарем за взятые у помещика в аренду пахотные земли и другие угодья. Как и при крепостном праве, крестьянин обрабатывал поле помещика за то, что тот предоставлял ему землю, однако это был уже свободный крестьянин, вступавший в договорные отношения с помещиком, т. е. действовали уже рыночные условия спроса и предложения. Но помещик, пользуясь своим фактически монопольным положением земельного собственника, мог диктовать крестьянину любые условия, поэтому отработочная система приобретала кабальный характер.
Отработки — следствие малоземелья крестьян, ограбленных реформой 1861 г., и давления помещичьих латифундий. Помещикам особенно выгодно было вести хозяйство посредством сдачи в аренду под отработки "отрезных" (от крестьянских наделов) земель. "Сначала помещики еще не понимали значения отрезков, — писал наблюдательный А. Н. Энгельгардт, — теперь же значение отрезков все понимают, и каждый покупатель имения и арендатор, даже не умеющий по-русски говорить немец, прежде всего, смотрит: есть ли отрезки, как они расположены и насколько они затесняют крестьян". Поэтому в пореформенное время наиболее широкое распространение отработочная система ведения помещичьего хозяйства получила там, где отрезки от крестьянских наделов оказались наиболее значительными, и крестьянское хозяйство испытывало сильнейшее давление помещичьих латифундий, а имей в центральной черноземной полосе России. К тому же крестьянское хозяйство этой полосы в силу ограниченных возможностей для промысловых занятий носило преимущественно земледельческий характер. В нечерноземных промышленных губерниях и на юге России помещики уже в первые два пореформенных десятилетий переходили к капиталистической системе ведения хозяйства, с применением наемного труда и более совершенной агротехники. Наиболее ярким примером тому служит образцовое предпринимательское хозяйство того же А. Н. Энгельгардта, подробно описаний в его "Письмах из деревни".
Вот относящиеся к 80-м годам XIX в. данные видного эконом статистика Н. Ф. Анненского о распределении капиталистически, отработочной систем хозяйства (эти данные включены В. И. Лениным в его книгу "Развитие капитализма в России"):
В 80-е годы XIX в. в целом по стране капиталистическая система ведения помещичьего хозяйства уже преобладала над отработочной. Отработки, выполняет, крестьянами своим инвентарем (отработки первого вида), заменялись отработками, которые мог выполнять и неимущий крестьянин инвентарем помещика (отработки второго вида). Пореформенная эволюция помещичьего хозяйства выражалась в переходе от отработок первого вида к отработкам второго вида, а затем — и к применению капиталистического найма.
Несмотря на общую тенденцию замены отработочной системы капиталистической, в кризисные годы отработочная система возрождалась. Исследователи отметили ее живучесть вплоть до начала XX в. Отработочная система могла существовать при условии, если труд закабаленного крестьянина обходился помещику дешевле, чем труд вольнонаемного работника. Она консервировала низкий уровень агротехники и отсталые приемы ведения хозяйства. Поэтому неизбежным следствием отработочной системы являлась низкая производительность труда: урожайность в помещичьих хозяйствах применявших отработочную систему, была ниже, чем даже на крестьянских надельных землях.
Далеко не все помещики могли перестроить свое хозяйство на капиталистических началах. Многие из них ликвидировали свое хозяйство, закладывали и перезакладывали свои имения в кредитных учреждениях. Количество заложенной помещичьей земли быстро росло. К 1870 г. помещиками было заложено 2,1 млн. десятин земли, а сумма долга составила 92 млн. руб. К 1880 г. в залоге было 12,5 млн. десятин дворянских земель, а долг дворян кредитным учреждениям составил 448 млн. руб. К 1895 г. дворяне заложили уже 37,5 млн. десятин (более половины находившихся к тому времени у них земель), а сумма их долгов достигла 1029 млн. руб. Огромные средства, полученные дворянами за счет выкупных платежей с крестьян, продажи и залога имений, тратились большей частью непроизводительно. Заложенные имения шли с молотка. Если в 1886 г. за долги было продано 166 дворянских имений, то в 1893 г. — 2237. Разорялось и ликвидировало свое хозяйство мелкопоместное Дворянство, которое не могло приспособиться к новым условиям капиталистического рынка. Устойчивее оказались латифундии.
А)
Промышленное развитие в пореформенной России носило сложный и противоречивый характер. С одной стороны, развитие капитализма сопровождалось экспроприацией мелких товаропроизводителей: мелкое товарное производство, основанное на ручном труде, не выдерживало конкуренции крупного, базировавшегося на машинной технике и более производительного. С другой стороны, не только сохранялись, но параллельно росту крупной промышленности развивались и низшие формы промышленного производства — мелкотоварное и мануфактурное.
Дальнейшее распространение мелких неземледельческих замыслов в пореформенной России наряду с ростом крупной промышленности объясняется рядом факторов. При преобладании крестьянского населения, полунатурального земледелия, сохранении учреждений и традиций старины крупная машинная индустрия еще не могла окончательно вытеснить мелкую, крестьянскую промышленность. Вместе с тем развитие товарного хозяйства неизбежно вело к увеличению численности крестьян-промышленников.
Мелкая промышленность. Рост мелких промыслов происходил различными путями. В первую очередь, из старых, промышленно развитых регионов, в связи с ростом конкуренции между промысловиками и под давлением крупной машинной индустрии, крес- тьяне-промысловики уходили в земледельческие губернии. Там, на новом месте, создавались и распространялись различного рода промыслы, перенесенные из губерний, обладавших вековой промышленной культурой. Таким образом, для пореформенной России было характерно значительное расширение сферы мелкого промышленного производства на новых территориях.
Однако наряду с этим мелкая крестьянская промышленность получила дальнейшее распространение и в центре страны. В промышленно развитых регионах упадок одних видов промыслов под влиянием конкуренции со стороны машинной индустрии заставлял крестьян переходить к другим промысловым занятиям. Например, во Владимирской губернии рост сапожного и валяльного промыслов был обусловлен вытеснением ручного ткачества крупным фабричным производством. Вместе с тем фабричное производство порождало новые виды промыслов, обслуживавших его нужды. В той же Владимирской губернии фабричное ткачество вызвало к жизни промыслы по изготовлению челноков, деревянных деталей для ткацких станков, коробов для упаковки тканей и пр.
В промышленно развитых губерниях еще в крепостную эпоху выделились крупные села, которые, как правило, становились центрами промысла, формируя вокруг себя промысловые округа. В пореформенную эпоху этот процесс получил свое дальнейшее развитие. Границы промыслового округа расширялись, образовывались целые промысловые районы, втягивавшие в свою орбиту новые селения. Крупные торгово-промышленные селения выступали в роли центров закупки сырья и сбыта продукции данного промысла, затем они становились и центрами складывавшегося мануфактурного производства.
Капитализм проникал и в крестьянскую промышленность. Мелкие товаропроизводители-кустари все более теряли свою самостоятельность, попадая в зависимость от супщика и мануфактуриста. Мелкие ремесленники, имея свои собственные мастерские и сохраняя еще связь с землей, превращались фактически в наемных рабочих-надомников у мануфактуристов, раздававших им на дом работу. Из среды мелких товаропроизводителей выделялись скупщики-посредники между надомниками и мануфактуристами. Впоследствии эти скупщики превращались во владельцев раздаточных контор и в мануфактуристов с сетью уже своих посредников. Следовательно, крестьянская промышленность не являлась однородной: она представляла собой различные переходные формы от мелкого товарного производства до мануфактуры и служила широкой базой для роста крупной капиталистической промышленности. Именно она формировала кадры обученных работников, и из ее среды выходили владельцы стартового капитала, необходимого. Для крупного капиталистического производства.
К началу 80-х годов XIX в. в России завершился промышленный переворот. В основных сферах промышленного производства машинная техника уже вытеснила ручной труд; водяное колесо практически было заменено паровым двигателем. Паровые машины и механические станки заняли господствующее положение горнодобывающей, металлообрабатывающей и текстильной промышленности.
Рост крупной промышденности и ее размещение. В первые пореформенные десятилетия русская промышленность производила в основном предметы потребления, однако, начиная с 80-х годов XIX в. растет удельный вес средств производства. В первые пореформенные десятилетия промышленный облик страны определяла легкая промышленность, ведущую роль в которой играла текстильная, сосредоточенная главным образом в Московском, Петербургском и Прибалтийском промышленных регионах. На эти регионы приходилось 75% ткацких станков, 80% мощности паровых машин и 85% рабочих всей текстильной промышленности страны. С 60-х годов бурное развитие получила, текстильная промышленность в польском городе Лодзи.
Другой важнейшей отраслью промышленности была горнодобывающая, которая в первые пореформенные десятилетия сосредотачивалась в основном на Урале.
В пореформенной России наряду с развитием традиционных отраслей промышленности возникали и новые —угольная, нефтедобывающая, химическая, машиностроение. Менялась промышленная география страны. К старым промышленным регионам - Московскому, Петербургскому, Прибалтийскому, Уралу —прибавились новые: южный угольно-металлургический (Донбасс и Южная Украина), Бакинский нефтедобывающий. Возникли крупные промышленные центры — Баку, Харьков, Екатеринослав, Юзовка, Горловка, Нарва, Лодзь.
Наиболее быстро росла горнодобывающая промышленность. С 1860 по 1895 г. выплавка чугуна возросла с 21 млн. до 89 млн. пудов, добыча каменного угля — с 18 млн. до 556 млн. пудов, нефть с 500 тыс. до 377 млн. пудов. В производстве чугуна Урал уступал первое место Югу России. Сохранявшиеся крепостнические пережитки в уральской горной промышленности были главной причиной медленного роста производства по сравнению с более свободным капиталистическим развитием Юга России. Если в 1880 г. Юг давал всего 5% выплавлявшегося в России чугуна, а Урал — 70%, то к 1900 г. на долю Юга приходилось уже 52% выплавлявшегося чугуна, а Урала — 27%. В 1900 г. одна домна Урала давала в 8 раз меньше чугуна, чем одна домна на Юге. Энерговооруженность (по числу лошадиных сил на один завод) промышленности Юга была в 25 раз выше, чем на Урале; один рабочий на Юге производил чугуна в 6 раз больше, нежели один рабочий на Урале.
В 80—90-е годы резко возросла роль Донецкого бассейна в добыче каменного угля и Бакинского в добыче нефти. Если в 60-х годах на долю Донбасса приходилось 33% добываемого в стране угля (основная часть угля в то время добывалась в Польше, в Дом-бровском бассейне), то к 90-м годам Донбасс давал уже 70% угля. Добыча нефти развернулась лишь в 70-х годах, но уже тогда на долю Бакинского района приходилось 74% добываемой в стране нефти. К 90-м годам доля нефти Бакинского района возросла до 95%. Первоначально в бакинской нефтедобыче ведущее место занимали представители местной национальной буржуазии (Табие-вы, Нагиевы, Манташевы). К концу XIX в. их сильно потеснил иностранный капитал (главным образом английский, а также шведские промышленники Нобели).
Значительные успехи были достигнуты в отечественном машиностроении. Крупными центрами транспортного машиностроения (паровозов, вагонов и пароходов) стали Сормово (близ Нижнего Новгорода), Луганск и Коломна; центрами сельскохозяйственного машиностроения — Харьков, Одесса, Бердянск, Александровск, Ели-саветград.
Промышленность развивалась не только в городах, но и в деревне. Особенностью промышленного развития России было то, что в ней не столько "мужик шел на фабрику", сколько "фабрика шла к мужику", т. е. когда промышленность (преимущественно обрабатывающая) "переселялась" в деревню, находя в ней наиболее дешевую рабочую силу. Объясняется эта особенность тем, что крестьянин был связан с наделом, прикреплен к общине; к тому же еще в дореформенный период в деревне уже были широко развиты разного рода промыслы, подготовившие квалифицированные кадры для крупной промышленности. Таким образом, в Центральной России возникли сотни фабрично-заводских поселков (типа Орехово-Зуева), которые стягивали к себе избыточное сельское население. В 1890 г. в Европейской России было 329 фабрично-заводских поселков, в которых насчитывалось 451 тыс. рабочих, т. е. 52% их числа в крупной промышленности.
В пореформенной промышленности особенно быстро возрастали те ее отрасли, которые производили средства производства. Иначе говоря, рост тяжелой промышленности (группа "А") обгонял рост легкой промышленности(группа "Б"), что было характерно для капиталистической промышленности всех стран. Развитие промышленности сопровождалось процессом дальнейшей ее концентрации, выражавшейся в увеличении числа рабочих и размеров производства в расчете на одно предприятие, а также в дальнейшем укрупнении предприятий. С 1866 по 1890 гг. количество промышленных предприятий в России со 100 и более рабочими возросло в полтора раза, в то же время число рабочих в них — в два Раза, а общая сумма производства — в три раза. При этом темпы ^нцентрации рабочей силы были выше в наиболее крупных пред-"риятиях: численность крупнейших предприятий (насчитывавших каждое свыше 1000 рабочих) за 1866—1890 гг. удвоилась, количество рабочих в них утроилось, а сумма производства возросла в 5 раз.
Россия отличалась наиболее высоким уровнем концентрации рабочих на крупных предприятиях. В 1890 г. 70% фабрично - заводских и горных рабочих сосредоточивались на предприятиях, имевших 100 и более рабочих, и почти половина рабочих была сосредо точена на предприятиях, имевших свыше 500 рабочих каждое. В то же время в такой индустриально развитой стране, как США, на предприятиях с 500 рабочими и выше сосредоточивалось 33% рабочих. Однако следует учесть, что в США, как и в других индустриально развитых странах, вследствие лучшей технической оснащенности и, следовательно, более высокой производительности труда для производства одного и того же объема продукции требовалось меньше рабочей силы, чем в России. Поэтому высокая концентрация рабочих на крупных предприятиях в России .еще не может служить показателем ее преимущества перед развитыми капиталистическими странами.
Б) Великая магистраль от Петербурга до Владивостока. Реформы 60-70-х гг. значительно улучшили политические и правовые условия для развития производительных сил страны и формирования капиталистических отношений. Другим непременным условием перестройки народного хозяйства на рыночных отношениях было создание соответствующей инфраструктуры. Так называется комплекс вспомогательных отраслей хозяйства (шоссейные и железные дороги, каналы, порты, средства связи), от состояния которых сильно зависит его развитие. В такой огромной стране, как Россия, особо остро стоял вопрос о сухопутных путях сообщения.
Железнодорожное строительство в России началось еще при Николае I. Многие тогда возражали против этого строительства, даже Сперанский и Канкрин. Но Николай I оказался на высоте понимания государственных задач. 1 ноября 1851 г. было открыто движение на железной дороге от Петербурга до Москвы. Всего в николаевское царствование было построено 980 верст (1038 км) железнодорожного пути. Во Франции в это время было уже 5,5 тысяч км железных дорог.
В 60-е гг. железнодорожное строительство ускорилось. Если первая железная дорога строилась на казенные средства, то теперь широко привлекался частный капитал, в том числе иностранный. Центром железнодорожной сети стала Москва. Особое значение имело строительство дороги от Москвы до Нижнего Новгорода. 1 августа 1862 г. из Нижнего в Москву торжественно ушел первый поезд. Правда, под Ковровом он потерпел крушение, но затем движение наладилось. Эта дорога связала обе столицы и заграничный рынок с Нижегородской ярмаркой и Волгой - основной транспортной магистралью того времени.
В 1869 г. вошла в строй дорога, соединившая Москву с южными хлебородными губерниями (Москва - Рязань - Козлов - Воронеж) . Особенно перспективным оказалось открытое этой дорогой рязанское направление. От Рязани линия была продолжена до Самары, а затем - до Урала. Железная дорога вышла к воротам Сибири.
После спада в 80-е гг. новый этап усиленного железнодорожного строительства начался в 90-е гг. Теперь оно велось в основном на казенные средства. В 1891 г. началось осуществление грандиозного проекта Транссибирской магистрали. Строительство велось одновременно из Челябинска и Владивостока. Оно потребовало огромного напряжения государственных финансов. Магистраль строили тысячи рабочих из Европейской России и Сибири, а также ссыльные, каторжные, солдаты, иностранные рабочие (китайцы, корейцы, японцы). К 1904 г. строительство в основном было закончено. Но прочному соединению двух линий в единую магистраль препятствовал Байкал. Зимой рельсы прокладывались
по льду, а летом приходилось пользоваться паромом. Кругобай-кальская железная дорога строилась с 1900 по 1905 г. Потребовалось соорудить 33 тоннеля.
С прокладкой Транссибирской магистрали в истории Сибири наступил новый период. Сибирские товары получили широкий доступ на российский и мировой рынки. В Сибирь устремились тысячи переселенцев из России, приложившие все свое умение и старание для освоения этого края.
Восточный участок Транссибирской магистрали первоначально проходил по территории Маньчжурии. Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) соединяла Сибирь с Владивостоком по кратчайшему расстоянию. После русско-японской войны 1904- 1905 гг. встал вопрос о прокладке линии по русской территории. Требовались большие затраты, и многие государственные деятели были настроены против. Но председатель Совета министров П. А. Столыпин настоял на строительстве Амурской дороги. Он говорил, что она "имеет главной задачей накрепко приковать к России ее Дальний Восток". Строительство Амурской дороги завершилось в 1916 г., накануне революции и гражданской войны. Без этой дороги Дальний Восток, с немногочисленным тогда русским населением, действительно мог быть потерян.
Строительство великой магистрали от Петербурга до Владивостока продолжалось около 80 лет. В нем участвовало несколько поколений российских государственных деятелей, предпринимателей, изыскателей, инженеров, рабочих. Огромные средства были вложены в это дело. Но неисчислимы и те блага, которые оно принесло. В хозяйственный оборот были вовлечены богатейшие природные ресурсы, миллионы людей включились в общий хозяйственный ритм страны. Сблизилась с коренной Россией Сибирь. Культурные достижения России быстрее распространялись в Сибири. В то же время дух сибирской жизни, более свободной, не отягощенной пережитками крепостничества, благотворно воздействовал на Россию.
Промышленное развитие в 60-70-е гг. Отмена крепостного права вызвала кризис в промышленном развитии страны. Многие отрасли, прежде всего металлургическая, должны были перейти с принудительного труда на вольнонаемный. Но вскоре промышленное развитие пошло по восходящей. В середине 60-х гг. в России наблюдался подъем предпринимательства. Даже офицеры нередко подавали в отставку и открывали книжную или бельевую лавку. Правительство закрыло или передало в частные руки некоторые убыточные казенные предприятия.
Наиболее значительных успехов в эти годы достигла текстильная промышленность, которая в то время была ведущей отраслью русской промышленности. За 20 пореформенных лет потребление хлопчатобумажных тканей на душу населения в России удвоилось. Этот рост был достигнут за счет вытеснения домотканых льняных тканей.
Значительный рост наблюдался в пищевой промышленности, особенно в сахарной. Среднедушевое потребление сахара за эти же годы также удвоилось (до 2 кг в год в начале 80-х гг.). Начался экспорт сахара за рубеж.
Очень трудно приспособление к новым условиям происходило в металлургической промышленности, где требовалось не только перейти к вольнонаемному труду, но и произвести техническое перевооружение. Между тем уральские горнозаводчики, давно сомкнувшиеся с верхами аристократии, привыкли проживать свои доходы в столицах или за границей. Их капиталовложения в предприятия были недостаточны. Производство железа в первые годы после отмены крепостного права снизилось. Лишь в 1870 г. выплавка чугуна достигла уровня 1860 г. Медленные темпы роста производства в черной металлургии сохранялись до конца 70-х гг. Причиной тому была затянувшаяся перестройка уральской промышленности. Однако в это же время (с середины 70-х гг.) стала набирать силу горная и металлургическая промышленность в Донецком бассейне, в сопредельных местностях Дона и Украины.
Русское машиностроение в первые пореформенные десятилетия еще не могло обеспечить нужды железных дорог в подвижном составе. Паровозы и вагоны в то время ввозились из-за границы. Правительство поощряло развитие отечественного машиностроения, и со второй половины 70-х гг. железные дороги стали снабжаться подвижным составом в основном отечественного производства.
Народное хозяйство России, постепенно смыкавшееся с мировой экономикой, начинало испытывать колебания ее конъюнктуры. В 1873 г. Россию впервые затронул мировой промышленный кризис.
Русские предприниматели. В пореформенные годы выдвинулась целая плеяда талантливых русских предпринимателей. Еще в 1834 г. зарайский купец А. Ф. Бахрушин основал в Москве кожевенную фабрику. Его сыновья и внуки стали крупнейшими кожевенными и текстильными фабрикантами. Отличаясь не только предпринимательской хваткой, но и совестливостью, Бахрушины тратили крупные суммы на строительство домов призрения и больниц для рабочих.
Петр Ионович Губонин (1825-1894) был выходцем из крестьян. Выдвинулся как подрядчик на строительстве Исаакиев-ского собора. Затем, разбогатев, возглавил ряд железнодорожных обществ, основал несколько крупных промышленных предприятий.
Николай Иванович Путилов (1820-1880) происходил из новгородских дворян, служил морским офицером. Выйдя в отставку и собрав капитал, он в 1868 г. приобрел сталелитейный завод близ Петербурга (основанный в 1801 г.). Под его руководством Путиловский завод выдвинулся в число крупнейших машиностроительных предприятий.
Промышленный переворот. В первое пореформенное 20-летие окончательно сформировались основные промышленные районы России - Московский, Петербургский, Уральский и Южный. В Московском районе преобладала текстильная промышленность, Петербургский район приобрел уклон в сторону металлообработки и машиностроения. Уральский и Южный были базой металлургической промышленности.
Самым мощным из них был Московский, опиравшийся на развитую кустарную промышленность центральных губерний (Московской, Владимирской, Костромской, Ярославской, Тверской). Кустарь-одиночка-основа и начало промышленного развития в любой стране. Выходя на рынок товаров, кустарь попадает под власть скупщика. Скупщик постепенно стягивает кустарей в свою мастерскую. С течением времени мастерская превращается в фабрику, где ручной труд заменяется машинным. Переход от ремесленной мастерской (мануфактуры) к фабрике называется промышленным переворотом.
Промышленный переворот не завершается в один или два года. Это долговременный процесс; Показателем его завершения в той или иной стране является наступление такого момента, когда в главных отраслях промышленности основная масса продукции изготавливается предприятиями, оборудованными машинами, работающими на паровой или электрической тяге.
В России промышленный переворот начался в середине XIX в. В разных регионах страны и отраслях промышленности он протекал неодинаково. В хлопчатобумажной промышленности он раньше начался и быстрее завершился. А в целом по стране машинное производство победило к концу XIX в.
Замена ручного труда машинным резко повысила производительность труда. Это был огромный скачок в развитии производительных сил общества. Но кустарное производство не было полностью вытеснено фабричным. Мелкое производство ближе к потребителю. Нередко оно более отзывчиво на требования рынка и моды. Наконец, в некоторых случаях оно граничит с искусством. Дымковские глиняные игрушки (Вятская губерния), федоскинская лаковая миниатюра и жостовская роспись по металлу (Московская губерния) расходились по всей России.
Города в пореформенной России. Всюду, где происходил промышленный переворот, он в какие-нибудь несколько десятков лет ломал укоренившиеся географические представления современников о своем Отечестве. Железные дороги выхватывали из захолустий города и местечки, о которых прежде никто не слышал. Проселочные дороги становились вдруг оживленными транспортными магистралями, а прежние тракты зарастали травой. Административные центры отбрасывались на периферию, но зато какое-нибудь село, прежде известное лишь своими искусными кузнецами или ткачами, словно по мановению чьей-то таинственной руки, превращалось в огромный город, поднявший к небу десятки фабричных труб.
В 1871 г. из села Иванова и Вознесенского посада Шуйского уезда Владимирской губернии был образован город Иваново-Вознесенск - крупный центр текстильной промышленности. Сам же Владимир в это время остановился в своем развитии, как и два других древних города - Новгород и Псков.
На юге стремительно возвысился Ростов-на-Дону, ставший крупным портовым городом и затмивший не только соседний Таганрог, но и Новочеркасск, столицу донского казачества.
Многие торгово-промышленные села, фактически превратившиеся в городские поселения, в то время так и не получили статуса города. Такова была судьба Орехово-Зуева, родины фабрикантов Морозовых, Павлова в Нижегородской губернии, Балакова и Лыскова на Волге.
Промышленные районы тесным кольцом сомкнулись вокруг Петербурга и отрезали его от моря. В Петербурге в это время насчитывалось 667 тысяч жителей. Он превратился в город с резкими социальными контрастами. В слегка обветшавших дворцах на Миллионной и Литейном доживали свой век николаевские царедворцы и фрейлины. В эти же районы старались втиснуть свои особняки в стиле эклектики дельцы новейшей формации, вчерашние приказчики и подрядчики. А недалеко от Сенной площади располагался огромный комплекс ночлежных домов. Домовладелец обычно сдавал комнаты в аренду. Арендатор же, уже от своего имени, отдавал в наем койки, углы и нары. "Кто же ваши жильцы?" - спросил однажды корреспондент "Отечественных записок" у солдатки (жены отставного солдата), содержавшей один из "нумеров". "Да вот,- отвечала хозяйка,- шесть пар пильщиков, две пары каменщиков, пяток плотников, отставной служивый с женой, торговец с Сенной площади, вот его жена с детьми..." Всего в комнате, правда, довольно большой (около 64 м2), жило 40 человек мужчин, женщин и детей.
Москва быстро догоняла Петербург по численности населения (601 тысяча жителей) и тоже превращалась в промышленно-капиталистический город. Рабочие, скапливавшиеся в Петербурге, Москве и других промышленных городах, в огромной своей массе состояли из пришедших на заработки крестьян. На время сева, покоса трав и жатвы они возвращались в свои деревни. В это время останавливались многие фабрики. С течением времени некоторые рабочие оседали в городе и порывали связь с деревней. Но этот процесс шел медленно. В 60-70-е гг. потомственные рабочие, не связанные с землей, составляли лишь небольшой процент всех рабочих. В Петербурге их было побольше, в Москве - поменьше. Обычно это были наиболее квалифицированные рабочие.
По численности населения Петербург и Москва в это время далеко опередили другие города. В Центральной России не было, кроме двух столиц, городов с населением свыше 100 тысяч жителей.
Самым большим сибирским городом в пореформенное время стал Томск (33 тысячи жителей). Большой Сибирский тракт,
проложенный в середине XIX в., сделал его основным центром сибирской торговли. Всего на тысячу человек было меньше население Иркутска. Тобольск, оказавшийся в стороне от тракта, почти не рос и терял прежнее значение столицы Сибири.
В целом же промышленное развитие России в первое пореформенное 20-летие шло успешно. Оно отличалось органичностью, естественностью. Торговля выявляла потребности рынка, потребности человека. На их основе формировалась легкая промышленность. На основе ее потребностей в машинах, а торговли - в средствах доставки товаров развивались транспорт и тяжелая промышленность.
В) нету((((
А)