Сложности европейской интеграции

Новый эпизод кризиса в очередной раз продемонстрировал структурные проблемы Еврозоны. Введение евро в 1999 году преследовало не только экономические, но и внутриевропейские политические цели. Для Франции и ряда стран зоны немецкой марки (например, Нидерландов) валютная интеграция означала подрыв позиций Бундесбанка и восстановление некоторого контроля за процентными ставками через механизм ЕЦБ. После воссоединения Германии многие в ЕС опасались чрезмерного влияния самой крупной экономики, поэтому введение единой европейской валюты помогло избежать этих страхов. Небольшие страны (Греция, Ирландия, Финляндия и, др.) просто не хотели оказаться на обочине европейской интеграции.

Но чтобы механизм валютного союза работал, от его членов ожидалось соблюдение нескольких ключевых правил. Во-первых, рынки труда должны были проявить достаточную гибкость, чтобы зарплаты быстро отражали изменения в спросе и предложении. Если производительность не росла, реальные зарплаты в стране должны были упасть, чтобы не подорвать ее конкурентоспособность. Во-вторых, рынки труда должны были создавать новые рабочие места в новых секторах, для чего требуется значительная гибкость в промышленности и сфере услуг, с высокой конкуренцией между компаниями. В-третьих, экономики зоны евро должны были стать полностью интегрированными, причем не только в торговле товарами, но и в сфере услуг, рабочей силы и капитала. В-четвертых, экономики должны были диверсифицироваться и не зависеть от отдельных секторов. В-пятых, фискальная политика должна быть устойчивой, без серьезного дефицита и долга. И наконец, в-шестых, в странах Еврозоны предполагался достаточно быстрый рост, ведь внутри валютного союза государство может поддерживать свою конкурентоспособность за счет повышения производительности.

В действительности же все произошло несколько иначе. К моменту создания Еврозоны многие экономики не удовлетворяли критериям, необходимым для введения единой валюты. Но тогда страны – члены валютного союза полагали, что соответствия критериям можно довольно быстро достичь уже после перехода на евро. Ведь, как считали многие, после перехода на единую валюту у правительств просто не останется другого выхода, кроме как быстро сделать свои экономики более гибкими. Но на практике членство в валютном союзе, к сожалению, не привело к ускорению структурных реформ. Переход на евро не просто не стимулировал правительства стран периферии развивать промышленность, он их дестимулировал делать это. Получив возможность делать дешевые заимствования — евро более надежная валюта, чем были их национальные, – правительства увлеклись привлечением кредитов и социальными расходами.

Особенно ярко это отразилось на южной периферии еврозоны – в Греции, Португалии, Испании и частично в Италии. В первой половине 2000-х Германия пошла на сокращение реальных зарплат, при этом продолжая увеличивать производительность. На фоне роста реальных зарплат в других странах зоны евро это сделало продукцию немецких компаний очень конкурентоспособной. Производительность же труда в странах южной периферии не росла, в то время как зарплаты после перехода на евро выросли. В годы роста европейской экономики они теряли свои конкурентные преимущества из-за глобализации (в том числе перевода многих производств в страны Азии) и расширения Евросоюза. Европейские компании предпочли размещать производства в Китае или на востоке Евросоюза, а не в Средиземноморье. Португалия и Греция с их низкой производительностью труда проиграли Польше и Словакии. Такая же ситуация сложилась во многих регионах Испании и в некоторых районах Италии.

В Ирландии производительность в последнее десятилетие росла, однако росли и зарплаты. А после того, как вскормленный на дешевом кредите и растущих ценах на недвижимость «кельтский тигр» выдохся, новых источников роста в стране не осталось.

Страны периферии Еврозоны упустили момент, когда в выгодных экономических условиях могли осуществлять структурные реформы, повышая гибкость своего рынка труда и производительность, находя новые отрасли, в которых они могут быть конкурентоспособны. Проводить структурные реформы в условиях кризиса им будет значительно сложнее. Пока ни одна из стран не представила программу, как обеспечить новый экономический рост. Правительства заняты исключительно проблемами сегодняшнего дня — как сбалансировать бюджет и избежать долгового кризиса. Эти задачи действительно неотложные, так как госдолг многих европейских стран превышает 150% ВВП. Но концентрация исключительно на них не объясняет, за счет чего этим странам жить в будущем. И в очередной раз ставит вопрос, сможет ли зона евро сохраниться в нынешнем виде.

По материалам журнала «Эксперт», № 46, 2010.

Вопросы

1. Назовите основные причины создания Европейского Союза. Насколько эти цели достигнуты в настоящий момент?

2. В чем на ваш взгляд заключается главная сложность усиления интеграционных процессов ЕС?

3. Проанализируйте экономическую, организационную и финансовую структуру ЕС. Какая из этих структур оказалась наименее успешной?

4. Какие преимущества и дополнительные сложности создает странам ЕС единая валюта?

5. Почему различия между экономиками ЕС становятся все более существенными? Какие меры могут быть приняты для преодоления кризиса странами ЕС?

Задачи

1. С 1994 года вступило в силу соглашение о свободе торговли между США и Канадой. К каким последствиям приведет оно для:

a) США;

b) Канады;

c) стран Европы?

2. Автомобильное колесо стоит в Чехии 100 долл., в России – 80 долл. и в Польше 60 долл. Чехия – малая страна, и ее внешняя торговля не влияет на уровень мировых цен.

a) В Чехии вводится 100% адвалорный тариф на импорт колес из России и Польши. Будет ли Чехия продолжать импортировать колеса?

b) Если после этого Чехия создаст таможенный союз с Россией, будет ли она сама производить колеса или их импортировать?

c) Какой эффект – создания торговли или отклонения торговли – возникает при создании таможенного союза между Чехией и Россией?

d) Допустим теперь, что в Чехии вводится 50%, а не 100% адвалорный тариф на импорт колес из России и Польши. Будет ли Чехия продолжать импортировать колеса?

e) Если теперь Чехия создаст таможенный союз с Россией, будет ли она сама производить колеса или их импортировать?

f) Какой теперь эффект – создания торговли или отклонения торговли – возникает при создании таможенного союза между Чехией и Россией?