Постановка вопроса. Книги Дж. Шрёдера и Дм. Щедровицкого

К какой духовной школе, претендующей на укорененность в Священном Писании, следует отнести «библейский эволюционизм»?

Ответ найден нами в любопытной книге д-ра Джеральда Шрёдера «Шесть дней Творения и Большой взрыв», изданной в еврейском издательстве ДААТ (Знание) и снабженной послесловием израильского раввина Адина Штейнзальца [167]. Автор, профессиональный физик, не скрывает своей приверженности к традиции иудаизма, которую, по собственному признанию, глубоко изучал более 20 лет. Шрёдер опирается в толковании Библии на традицию Талмуда и в книге приводит множество цитат из сокровищницы «еврейских мудрецов», как он сам называет «высшие авторитеты в толковании книги Бытия» [167, с. 30]. Про Онкелоса (около 150 г.), Раши (1040–1105 г.), Маймонида (1135–1204 г.) и Нахманида (1194–1270 г.) Шрёдер пишет: «Пользуясь их комментариями, написанными задолго до появления современной физики, мы избегаем толкований, на которые могли бы повлиять современные научные открытия» [167, с. 30]. Замечание вполне резонное.

Шрёдер – современный ученый, который твердо стоит на позиции эволюционизма. Он ни на йоту не подвергает сомнению, что мiр вот уже 15 миллиардов лет эволюционирует от «Большого взрыва» до Человека Разумного. При этом он заверяет читателя, что принимает Пятикнижие (Тору) так буквально, как оно написано пророком Моисеем. Но самое примечательное в книге Шрёдера то, что ему удается совместить оба мiровоззрения воедино в рамках талмудической традиции, из которой он обильно черпает многочисленные цитаты для подтверждения своих мыслей. То, что не удалось сделать в рамках своей духовной традиции никому из христиан – Шрёдер легко осуществляет, опираясь на Талмуд. Эволюционистское мiровоззрение не разделял ни один из Отцов Церкви – но его приняли многие еврейские мудрецы. Святые церковные учители об эволюции материи не говорят ни слова – раввины же, напротив, предлагают широкий плацдарм для размещения и утверждения эволюционистской идеологии.

Другим знатоком Талмуда и Каббалы, подтверждающим свидетельство д-ра Шрёдера о наличии в иудаизме эволюционистских воззрений, может быть назван Дмитрий Щедровицкий. Его опубликованный курс лекций «Введение в Ветхий Завет» [168] представляет собой прелюбопытное сочинение. Подобно трудно поддающемуся классификации зверю утконосу, книга Щедровицкого имеет смешанные христианские и иудейские признаки. С одной стороны, в ней признается Новый Завет как часть библейского Откровения, исповедуется Иисус Христос, Сын Божий, пришедший во плоти – и поэтому книга Щедровицкого должна бы считаться христианской. Но с другой стороны, книга настолько игнорирует Православное Предание и погружает читателя целиком в иудейскую книжную традицию, что она должна быть признана вполне иудаистской.

Именной указатель, приведенный Щедровицким в его лекциях о Пятикнижии, составляет несколько сотен наименований. Там можно встретить и Гомера, и Н. Гумилева, и А. Энштейна. Но Святых Отцов там встретить не удастся – ни святителя Василия Великого, ни преподобного Ефрема Сирина, ни святителя Иоанна Златоуста, ни других толкователей пророка Моисея. Лишь по одному разу, без каких-либо цитат называются в книге имена блаженного Августина и священномученика Дионисия Ареопагита. Кроме того указывается, что о существовании древнееврейского оригинала Евангелия от Матфея имеются сведения «у Иринея Лионского, Оригена и Иеронима» [168, с. 771]. Других упоминаний о Святых Отцах (даже до «константиновской» эпохи) в солидном томе объемом более 1000 страниц просто нет!

Полное игнорирование Дм. Щедровицким, человеком энциклопедически эрудированным, традиции древней христианской книжности имеет несомненно, духовное объяснение. Автор, расхваленный редактором за «уважение к различным религиозным направлениям» [168, с. 5], стоит на той откровенно антиправославной позиции, согласно которой после равноапостольного царя Константина Великого вся Церковь якобы отступила от Божественной Истины. Вот как Щедровицкий решает вопрос о библейских праздниках: «Почему же праздники, исполненные столь глубокого значения и предписанные Самим Творцом, большинством христианских конфессий отвергаются (Новолетие, День Очищения, Кущи) или же празднуются не в те дни, которые назначены Библией (Паха, Пятидесятница)?» [168, с. 717].

Виновником объявляется царь Константин, при котором «формальное (без соблюдения духа и буквы Иисусова учения) принятие христианства превратило его из религии гонимой в религию гонителей» [168, с. 718]. Остается лишь недоумевать: неужели в число «гонителей» подпадают осужденные Щедровицким Отцы Каппадокийцы, святитель Иоанн Златоуст, преподобный Максим Исповедник и другие отринутые им церковные учителя «константиновской» эпохи?

А вот к чему это привело: «Это повлекло за собой и отказ от библейского календаря, вместо которого церковными властями был принят римский языческий календарь» [168, с. 718]. «Проводя такие реформы, Константин (в то время еще не крещенный даже формально, но тем не менее, диктовавший свою волю Собору) уподобился древнему израильскому царю Иеровоаму, который перенес празднование Кущей на месяц вперед» [168, с. 718]. Приводится ссылка на Третью Книгу Царств: И принес жертвы на жертвенники, который он сделал в Вефиле, в пятнадцатый день восьмого месяца – месяца, который он произвольно назначил... (3 Цар. 12, 33).

Мы не ставим своей задачей подробный обстоятельный богословский ответ на эти агрессивные выпады против постановлений I Вселенского Собора. Достаточно сказать, что утверждение Индиктиона и решение вопроса о времени празднования Пасхи следует ставить участникам Никейского Собора не в вину, но в заслугу, посколько деяние это было, как верует Православная Церковь, осуществлено не по воле человеческой, но по воле Божией. Отмечать же иудейскую Пасху христианам не приличествует, ибо Пасха наша, за ны пожрен бысть Христос (I Кор. 5, 7).

Важно осознавать, что Щедровицкий предлагает читателю не святоотеческое понимание Пятикнижия Моисеева, но подменяет его Талмудическим пониманием Божественного Откровения. Мнения еврейских мудрецов – авторов Талмуда и Каббалы – он приводит буквально на каждой странице.

Сам Дмитрий Щедровицкий признает эволюцию материи, но теорию биологической эволюции не разделяет: «Библейское описание творения животных гораздо более согласно с теорией креационизма, утверждающей неизменность основных признаков каждого биологического “рода”, нежели с теорией эволюции, предполагающей произвольные изменения “родов”» [168, с. 44].

Труд Щедровицкого поможет нам проследить на примере книги Шрёдера, как удается иудеям, опираясь на талмудическую традицию, давать эволюционистскую трактовку библейских текстов и «примирять» Божественное Откровение с современной наукой.