Отрезок №21.Преследователь

Чем шире ты открываешь объятия, тем легче тебя распять.

Фридрих Ницше

«Alexandre Desplat – New Moon (The Meadow), The Twilight Saga»

Прим.авт.: Если есть возможность, скачайте эту музыку, она создала в моей голове эту главу.

С Сашкой мы, конечно, помирились. А как не помириться с тем, с кем проводишь двадцать четыре часа в сутки? Из той истории я вынес урок: ещё больше возненавидел минеты и понял: сначала удовольствие себе, потом другим.

Предновогодняя пора самая жарка для скоса бабла для артиста. Все такие радостные и весёлые, шляются по магазинам с мнимыми скидками, ждут чуда. Охотно слушают одни и те же песни в десятый, а может и двадцатый раз, собираются по вечерам у телевизора, раз в году ходят в рестораны и клубы. И, придурки, верят в Деда Мороза, хоть и отрицают это.

За неделю до нового года я столкнулся с тем, что у меня не было ни одной свободной минуты. Начиная с восьми утра и до самого вечера, я был занят. То выступление в торговом центре, то интервью на радио, то раздача автографов в именитом кафе, то встреча с журналистами.

Часто я сталкивался с Владом и его любовником. Андрей презрительно кривил губы, Влад делал вид, что мы не знакомы. Все вопросы решались через Руслана. Что-то, а не замечать Влад умел. Я чувствовал себя как никогда чужим. Вообще-то, я и не стал ему кем-то ближе, чем какая-нибудь его подстилка, только вот стену отчуждения и презрения между нами можно было потрогать руками, а можно было и побиться о неё головой.

Со своей блядью Влад был неизменно предупредителен и даже в какой-то степени ласков. Он обладал какой-то неземной формой выражения нежности, странная манера просто пристально посмотреть на человека, а последний уже задыхается от счастья.

***

Я выступал сегодня до трёх утра в ночном клубе, а потом тусовался там же до шести. Сашка еле дотащил меня до дому и разбудил к десяти. Он поставил свежевыжатый сок на тумбочку и безжалостно отодвинул шторы, а потом и распахнул окно, впуская колкий зимний воздух.

- Ну тебя, - сок я выпил, потому что немного мучило похмелье, и завернулся с головой в одеяло. – Сашка… А давай никуда не пойдём?

- Это будет глупо, - рассудительный Сашка сел в кресло. – Влад только и ждёт твоего очередного промаха.

- Мне всё надоело…

- Я понимаю, но у меня есть хорошие новости. Я поговорил с Русланом, мы подправили твоё расписание до Рождества и купил билеты в Египет.

- Что? – я подпрыгнул на кровати. – Правда? Мы едем отдыхать?

- Да, - он тепло улыбался. – Прости, на Мальдивы к которым ты, наверное, привык, денег нет.

- И не нужно. Блин, мы едем отдыхать! А когда? Ведь послезавтра уже новый год!

- Завтра, Дим, завтра с утра мы сядем в самолёт и полетим.

- Сашка, спасибо, - я кинулся к нему обниматься, запрыгнул на колени и опомнился лишь тогда, когда губы распухли от поцелуев.

- Дим, мы уже опаздываем, - с румянцем на щеках он выглядел невозможно милым.

- Да, да.

Смеюсь, прыгаю, как дурачок. Возможно, чудо случиться, если в него поверить?

***

Я был в прекрасном настроении. Раздавал автографы, рекламировал продукцию шоколадной фабрики (с какого-то хера Влад заключил с ними контракт), даже выпил кофе с поклонниками в обеденный перерыв. Стоило посмотреть на Сашку, как сердце билось быстрей. Я уеду отсюда, из этого города, который мне опостылел, который меня раздражает. Не будет ни Влада, ни его подстилки, ни утомительного Руслана. Только я и море. Ну, ещё мой Сашка. Так уж и быть, позволю чему-нибудь случиться там… Хочу искупаться. Обязательно. Плевать, что температура для этого не совсем подходящая в это время года. А на Новый год напьюсь. В стельку. Так, чтобы потом уснуть под пальмой.

Вечером мы столкнулись с Владом и Андреем в музыкальном театре. Мэр собрал всех важных представителей города и не поскупился на артистов. Это было моё последнее выступление. Я ликовал, не отходил от Сашки - всё расспрашивал его про Египет, в котором он успел побывать три раза, а я не одного.

К сожалению, нам достались места на первый ряд, рядом с Владом и его любовником. Я высидел лишь пять минут. Это всё равно, что сидеть рядом с вулканом, который вот-вот извергнется. Поэтому я прошмыгнул за кулисы, потащил за собой своего охранника и там долго-долго целовался с ним. Пока Руслан с раздражёнными возгласами не разорвал нас и не вытолкнул меня на сцену.

Улыбка не сходила с моего лица. Стараясь не смотреть в зал, особенно на первый ряд, я вышел к микрофону, любовно обхватил его двумя руками и запел. Звучала фонограмма, но для меня это был особый день. Пело моё сердце, пела моя душа, и со мной пел весь зал. Слова лились из глубины моего существа, той глубины, о которой я и не подозревал. Внутри не так темно, как мне казалось, и еще - там не пусто. Я закрыл глаза и позволил музыке овладеть мной. Фонограмма не заменит живого пения, но энергия, которою я дарю сейчас, способна изменить этот мир. Быть может, в этом моё предназначение?

Каждый выход на сцену – это откровение. Страх заставляет сердце учащённо биться, выплёскивать адреналин в кровь. Он наполняет мой голос красотой и тогда получается нечто большее, чем просто пение.

Музыка плавно подходила к концу. Я открыл глаза и решился взглянуть в зал. Начнётся новый год, а всё плохое пусть останется в старом. Улыбаюсь, скольжу взглядом по зрителям, отбивая такт пальцами по микрофонной стойке. И вдруг сердце будто бы пронзила холодная и безжизненная сталь ножа. Я узнал бы его из тысячи. Это он, мой похититель, человек, который так хочет моей смерти. И в его руках пистолет, направленный на меня. Музыка кончилась и в повисшей, напряжённой тишине прозвучал ошеломляюще громкий выстрел.

Я остался стоять. Грудь обожгло. Больно не было. Чей-то вскрик и ещё один не менее громкий выстрел. Но за мгновение до того, как пуля настигает меня, передо мной возникает лицо Сашки. Гримаса боли и удивления на нём: как, я смертный? Понимание, страшное понимание ответа: да. Ты всего лишь человек. Мы падаем. Я не могу вздохнуть, в горле булькает кровь. Сашка приподнимается. В его руках оружие. Он собирается стрелять, но уже поднялась такая паника, что тут не разобрать где кто. Все пытаются прорваться к выходу. Эти люди, разряженные в пух и прах, напуганы. Ими управляют инстинкты. Они толкаются, матерятся, орут, визжат. А из нас двоих в этот самый момент вытекает жизнь.

Сашка, Сашка, мой Сашка… Я шевелюсь. Он далеко. Я должен быть с ним. Страшно. Приподнимаюсь, но передо мной Влад. Его глаза непривычные, они пугающе-глубокие. Тянусь к Сашке, а Влад держит меня, не даёт мне пошевелиться. Крови много, она сладкая, жаль не такая, как эта жизнь.

- Сашка… - шепчу, но никто меня не понимает. Или просто не слышит.

В глазах ни слезинки. Только бешенство, которое даёт сил. Выгибаюсь, дёргаюсь. Я хочу обнять его, не дать ему уйти, но Влад слишком крепко держит меня своими ледяными, как у смерти, руками.

Я опоздал.

Как всегда.

Он уже умер.

Я чувствую это, не касаясь его, лёжа в двух метрах от его бездыханного тела. Тогда и мне незачем жить. Я пытаюсь отпустить свою душу, пытаюсь приказать своему сердцу остановиться и, наверное, исчезаю, потому что вокруг лишь темнота.

Часть 3.