Освобождение от страдания

Точно так же, как «излечение душ...» представляло собой задачу и роль Юнга, избавление от страдания, или освобождение, является конечной целью буддизма. Даже еще до появления последнего именно в этом за­ключалась главная идея философии Индии, но метод освобождения от страдания как такового должен был стать главным вкладом буддизма в индийскую филосо­фию. Будда осознал через посредство своего собствен­ного опыта — и он настойчиво это повторял, что фило­софские и метафизические умозрения и абстрактная мысль не имеют сами по себе никакого влияния на жизнь индивида. Единственное, что действительно имеет жизнеутверждающую ценность,— это знание, выходящее из прямого опыта. По этой причине Будда хранил «благородное молчание», когда ему задавали метафизические вопросы о природе Абсолюта, о «веч­ных истинах». Вместо ответа он показывал путь и ут­верждал, что каждый из нас должен индивидуально найти свои собственные решения по фундаментальным экзистенциальным проблемам, причем сделать это не посредством интеллекта и логической мысли, но раз­вивая высшее сознание бодхи: Абсолют, Бесконечное, Священное должны не концептуализироваться, а осу­ществляться внутри себя. Видение и восприятие Будды, преобразование его сознания во время медитации под деревом бодхи не могут выражаться словами. Будда мог только лишь показать путь, метод. В своей чистой сущ­ности путь прост, и его нужно искать не в скрытых и отдаленных местах, в книгах или священных писаниях, но в самой глубокой бездне своей собственной Самости. Эта работа не отличается от работы алхимиче­ского подмастерья или юнговского пациента.

Когда преобразование сознания исполняется в преде­лах психики индивида, тогда метафизика перестает быть метафизикой, она экспериментируется, как инту­итивное и абсолютное знание — просветление.

Как писал об этом лама Говинда:

...То, что делает человека блаженным,— это не веро­вание (в смысле принятия определенной догмы), но факт осознания реальности, которая в наших глазах представляет собой метафизику только лишь до тех пор, пока мы переживаем ее как опыт... Если на него смотреть снаружи (как на систему), то буддизм будет метафизикой; если на него смотреть изнутри (как на форму реальности), это будет эмпиризм. С того само­го момента, когда метафизика проявлялась на пути внутреннего опыта, Будда ее не отвергал, он отвергал ее, только если речь шла о мысли на дороге умозре­ния. Метафизика есть совершенно относительный процесс, пределы которого зависят от соответствую­щего плана опыта, от соответствующих формы и уровня сознания. Будда превзошел метафизику и ее проблемы, не просто игнорируя их, но и абсолютно позитивным образом, так что, благодаря дисциплине и расширению сознания, он раздвинул ее границы, и метафизика, таким образом, стала эмпирикой.

Здесь мне приходит на память, с одной стороны, утверждение Юнга, что его работа основывается на эмпирических фактах, и с другой стороны, обвинения некоторых, плохо истолковавших его работу, или не имевших достаточного опыта, чтобы понять реальность пой работы, которые судили его как туманного мис­тика. Значительная часть его работы, рассматриваемая как мистическая, оказалась подтверждена открытиями современной науки, и, таким образом, метафизическое стало эмпирическим.

Имеются многочисленные пути, многочисленные дороги, ведущие к освобождению, которое является це­лью всех школ буддизма. По своей сущности каждый путь представляет собой попытку радикального преоб­разования сознания, символические смерть и возрож­дение от состояния профана до состояния духовности, или, в терминах юнгианской психологии, речь здесь идет о жертвоприношении эго ради явления Самости.

Чтобы учесть разнообразные потребности и много­численные темпераменты индивидов, стали развивать­ся многообразные методы. В частности, и в тантриче­ском буддизме существует множество способов и тех­ник. Все эти методы разрабатываются, чтобы можно было воздействовать на три аспекта человеческого су­щества — тело, слово и разум.

Центральный метод, использованный Буддой в своем собственном процессе преобразования, это — медита­ция. На тантрическом пути, или Ваджраяне, вначале разнообразные методы медитации применяются в ка­честве предварительных практик, направленных на успокоение, приручение и дисциплинирование мен­тального, на достижение интенсивной концентрации, на воспитание внимания и открытие сознания. Отсюда, на этом фундаменте практикуется более сложный ме­тод, свойственный колеснице Ваджраяны, а именно ви­зуализация.

В акте визуализации, где медитирующий строит мен­тальные образы разных уровней сложности, представ­ляющие собой божества — мирные, прекрасные, сущие в гневе или ужасающие, с которыми он себя отожде­ствляет и которые направляют его в течение этого про­цесса. Каждое божество соответствует жизненной силе, присутствующей в глубинах индивида, и соединя­ясь с этими различными божествами, медитирующий вступает в контакт с различными силами — позитивны­ми или негативными — и использует эти силы, или, скорее, трансмутирует их, чтобы достичь высших уров­ней сознания. Этот метод основывается на иррацио­нальных постулатах, и он того же порядка, что ирраци­ональные процессы жизни метода юнгианской психо­терапии.

Медитирующему предлагается божество, выбранное в соответствии с его потребностями и с его конкретны­ми духовными способностями. Его просят все свое вни­мание посвятить форме божества, которое он должен создать в своем разуме. Самые ничтожные детали это­го образа во всей его сложности и во всех его цветах iвизуализируются таким способом, что образ становится таким же реальным, как и сам практикующий. Есте­ственно, практикующий не только созерцает это боже­ство, он отождествляется с ним, как бы являясь этим божеством. В этот момент он преобразуется в боже­ство: архетипальная сущность божества передается ему в течение этого времени идентификации с божеством он испытывает то, что называется божественной гордо­стью, гордостью быть Буддой.

Сердцевина визуализации заключается в этом едине­нии с божеством. Речь идет о динамическом процессе, где эго медитирующего, его обычное сознание оставляется и заменяется высшим сознанием божества. В юнгианских терминах можно сказать, что эго индивида было принесено в жертву Самости.

Процесс визуализации не предназначен для вытесне­ния несжимаемых частей нашей психики, поскольку архетипальные формы объединяют нас с целым человечеством — причем во все времена,— но скорее он направлен на то, чтобы войти в соприкосновение с ними и постепенно их преобразовать для достижения выс­шего уровня сознания. Различные божества представ­ляют символы разнообразных форм — позитивных и негативных, добрых и злых, которые дают друг другу бой в нашей психике. Ни одна из этих сил не утрачена: каждая из них эксплуатируется и трансмутируется в чистое сознание, в чистую духовную сущность, где, если говорить языком алхимиков, свинец превращает­ся в золото.

Посмотрим теперь описание одного из этих бо­жеств:

Махаваджрабхайрава должен иметь тело интенсив­но синего цвета, девять лиц, тридцать четыре руки и шестнадцать ступней. Ноги с левой стороны должны быть впереди, а с правой стороны — сзади. Он спосо­бен проглотить три мира. Он хихикает и издает силь­ные крики. Его язык выгнут. Он скрипит зубами и хмурит брови. Из его глаз и бровей вырываются языки пламени, подобного космическому огню в момент разрушения Вселенной. Его желтые волосы бесконеч­ны. Он угрожает богам материальных, равно как и не­материальных сфер. Он нагоняет страх даже на ужаса­ющие божества. Он выкрикивает слово «страдание» голосом, подобным грохоту грома. Он пожирает че­ловеческую плоть, костный мозг и жир, и пьет кровь. На его голове венок из пяти ужасающих черепов, и он носит ожерелье, сделанное из пятнадцати свежеотруб-ленных голов. Его жертвенный шнур имеет форму черной змеи. Его серьги и украшения сделаны из чело­веческих костей. У него огромный живот, он наг, и его пенис пребывает в эрекции. Из его бровей, век, боро­ды и волос на теле вырываются языки пламени, подоб­ного космическому огню в конце времен. Его голова посредине — это голова буйвола. Она украшена рогами и выражает буйный гнев. Над этой головой между ро­гами нависает молодое лицо.

По контрасту перейдем к созерцанию следующего образа:

На ясном и чистом диске луны вы помещаете слог-источник. Из этого слога-источника исходят лучи ярко-синего цвета, которые распространяют огромное и живое сострадание, лучащееся за пределы неба и пространства. Он удовлетворяет потребности и испол­няет желания чувствительных существ, принося с со­бой горячую и сердечную атмосферу, позволяющую осветить смятения. Затем, исходя из этого слога-источника, вы создаете Махавайрокану Будду белого цвета с чертами аристократа — ребенка восьми лет, невинного вида, чистого, мощного, царского. Он одет в костюм индийского средневекового царя. Он носит искрящуюся золотую корону с инкрустацией из вол­шебных драгоценностей для исполнения желаний. Часть его длинных волос развевается по плечам и спи­не; другая часть образует на макушке его головы пу­чок волос, украшенных искрящимся голубым алма­зом. Он сидит в позе лотоса на лунном диске, его ла­дони сложены в мудру медитации и держат ваджру, вставленную в чистый белый кристалл.

А теперь перейдем к созерцанию визуализации, пред­ложенной современным тантрическим учителем для лиц, почитающих Иисуса Христа. Речь идет о практике очищения тела, слова и разума.

Сядьте или встаньте на колени, как вам лучше под­ходит, в удобную и раскованную позу, но с прямой спиной. При помощи своего духовного глаза визуали­зируйте Иисуса перед собой. Его лицо имеет покой­ное, мирное и любящее выражение. Для этой визуали­зации можно использовать в качестве модели образ воскресшего Христа или Иисуса, проповедующего толпам.

Затем визуализируйте белый, очень лучащийся свет, исходящий от вершины его головы до макушки вашей собственной головы. Этот белый свет является энергией блаженства, божественной природы, и проникая в ваше тело, он очищает всякое физическое загрязне­ние или грех, накопленные на протяжении жизней без числа. Эта энергия чистого блаженства вычищает все болезни тела, в том числе — рак. Она реактивизирует и восстанавливает функционирование всей вашей нервной системы.

Аналогичным образом теперь визуализируйте крас­ный свет, лучащийся из горла Иисуса и проникающий в ваше собственное горло, распространяющий во всем вашем вокальном центре ощущение блаженства. Если у вас есть трудности какого-либо характера со словом, если вы не перестаете лгать, если вы плохо контроли­руете то, что вы говорите, если вы предаетесь клевете, высказываете оскорбительные, неприятные, злобные доводы — эта красная энергия блаженства очистит вас от всех негативных вещей. Таким образом вы откро­ете для себя божественные качества слова.

Затем визуализируйте синий цвет, бесконечно лучи­стый, исходящий из сердца Христа и проникающий в ваше собственное сердце, очищающий ваш разум от всех его ошибочных концепций. Ваше маленькое, ме­лочное и эгоистичное эго — как бы начальник или президент иллюзий, и три яда, три министра эго — жадность, ненависть и невежество — полностью вычи­щаются этим голубым светом, излучающим блажен­ство. Нерешительный разум, особо скептичный, разъ­едаемый сомнениями, мятущийся между «может быть, да» и «может быть, нет» оказывается освящен­ным. Также очищается узкий разум, неспособный ви­деть полноту, потому что его точка зрения слишком ограничена, его поле видения слишком сужено. Когда эта светлая энергия наполнит ваш разум, ваше сердце становится, как лазурь, оно объемлет универсальную реальность, оно заключает в свои объятия все про­странство.

При помощи усердной практики, по мере развития высших уровней сознания, божества, созданные мен­тально, принимают динамичную реальность, мощно влияющую на медитирующего. Если их перенести в терминологию юнгианской психологии, эти божества становятся воплощенными архетипами. В том, что ка­сается их реальности и причин их эффективности, мы можем вернуться к Юнгу, ссылаясь на его определение иллюзии.

По каким критериям рассматриваем мы, что какая-то вещь есть иллюзия? Существует ли для психики что-то, что мы имеем право назвать иллюзией? То, что мы охотно называем иллюзией, может быть для психи­ки жизненным фактором крайней важности, так лее необходимым, как кислород для тела, например — психической реальностью первостепенного значения, вполне вероятно, что психика нисколько не обеспоко­ена категориями, которые служат нам для восприятия и понимания реальности; для нее все, что ходит, есть реально... Ничто не более вероятно: то, что мы называ­ем иллюзией, является реальным для психики; вот по­чему мы не можем считать, что психическая реаль­ность соизмерима с сознательной реальностью.

Вполне очевидно: нужно иметь в виду, что в терми­нологии буддийской философии это утверждение бы­ло бы действительным только на уровне относитель­ной реальности. На уровне конечной реальности все сущностно пусто.

В тантрических садханах (духовных упражнениях) ум­ственная деятельность по медитации сопровождается мантрами и мудрами, в которых участвуют слово и дело.

Мантры являются священными звуками, слуховыми символами, лишенными конкретного смысла, но они подобно ритму, музыке или поэме обладают силой эвокации: властью вызывать глубокие чувства и состоя­ния сознания, трансцендирующие обычные мысли и слова. Для посвященного мантра говорит непосред­ственно и очень прямо, и имеет способность пробуж­дать латентные силы, спящие в медитирующем. Для других людей мантра остается тайной. Простое декла­мирование мантры без соответствующей подготовки и без соблюдения соответствующей ментальной установ­ки бесполезно, ибо звук мантры не просто физический, но прежде всего — духовный. Его издает разум и слы­шит сердце.

Мудры являются символическими позами и жеста­ми, в которых участвуют обе руки и все пальцы крайне изысканным, элегантным и выразительным способом, напоминая движения балийских танцовщиков. Это — физические, внешние выражения внутренних состоя­ний существа. Так же, как мантры, они используются в соответствующем контексте, помогают медитации, благоприятствуют доступу к высшим состояниям со­знания. Когда три аспекта существа — тело, слово и ра­зум — одновременно вовлечены в процесс и гармонич­но координируются при помощи выполнения мудр, чтения мантр и глубокой медитации — тогда пробуж­даются первостепенные и универсальные силы, и их эффект потрясает. Мы проникаем в другую реальность.

Ритуалы и церемонии играют знаменательную роль в тантрической практике. Простирания, курение фимиа­ма и подношение цветов, пение, пуджа (ритуальная мо­литва), обряды посвящения: все эти практики должны исполняться для различных форм медитации и пони­маться в своем символическом смысле. Чтобы полу­чить полный эффект, к ним нужно подходить с пра­вильной ментальной установкой и подобающим уваже­нием.

Типичная церемония приобретает все драматические качества инкантации и магии: это праздник для всех чувств, затрагивающий самые глубинные уровни существа. Здесь мы слышим звук рогов и глухое ворчание длинных тибетских труб, рокот цимбал, перезвон колокольчиков, песнопения, декламации мантр и свя­щенных текстов, видим знамена с молитвами, яркие цветные одеяния лам, своими позами, жестами и выра­жением лиц часто напоминающих божества, представ­ленные на хандхах — священных образах, расположен­ных вокруг; не забудем аромат фимиама, цветы, цере­мониальные инструменты, пиалы с освященной водой, чай, фрукты и сласти. Речь идет о зрелище, опыте и действе, которое невозможно описать и которое также невозможно забыть.