Классические исследования социального влияния

Предтечей современных теорий влияния была концепция «внуше­ния» (suggestion). Под внушением понимают иррациональное воспри­ятие человеком влияния других людей, обусловленное социальными и эмоциональными связями. В качестве модели процесса внушения был выбран гипноз, признанный экстремальной формой внушения. Внушением объясняется наблюдаемое отличие психологии толпы от психологии отдельно взятого человека: возникновение в толпе еди­нообразного, общего для всех поведения основано на этом иррацио-нальном процессе взаимного подражания (LeBon, 1896).

Современные исследования начались с изучения того, что каза­лось подсознательными процессами взаимного внушения и подража­ния внутри групп. Можно считать, что начало экспериментального изучения влияния было положено Ф. Оллпортом (F. Allport, 1924), который обнаружил, что люди в присутствии других более консерва­тивно и сдержанно оценивают запахи и вес, чем когда делают это в отсутствие посторонних. Тенденция индивидов смягчать в группе свои суждения получила название конформности. По мнению Олл-порта, подобное явление основано на инстинктивном подчинении группе. В 1921 году Мур на своих испытуемых изучил влияние мне­ний большинства и экспертов в области этики, лингвистики и музы­ки. Он обнаружил, что суждения индивидуумов сильно зависят от таких мнений (Moore, 1921). Здесь вполне уместно вспомнить и ра-

24 Глава 1. Введение: основные понятия и классические исследования

Классические исследования социального влияния 25

боту Оллпорта о «социальной фасилитации», поскольку она пред­ставляет собой попытку объяснить внушение в группе посредством обусловленных ответов. Он нашел, что присутствие других облегча­ет людям выполнение простых заданий, но сложные задания в их присутствии выполняются хуже.

Результаты этих исследований заставляют предположить проте­кание в группе процессов конвергенции (т. е. стремления людей к сближению и к тому, что быть похожими друг на друга). Основные достижения в понимании этого явления связаны с именем Шерифа (Sherif, 1936). Его исследования связали образование социальных норм с формированием консенсуса внутри группы. Он определил со­циальные нормы как «привычки, традиции, стандарты, правила, цен­ности, манеры и другие критерии поведения, которые стандартизи­ровались вследствие контакта индивидуумов» (Sherif, 1936, р. 3). Он утверждал, что наши социальные суждения относительно того, что приемлемо, а что — нет. что правильно, а что неправильно, отражают общепринятые, всеми усвоенные, имеющие социальные корни «рам­ки референции», или социальные нормы, точно также как наш пер­цептивный и когнитивный опыт физического мира отражает некие «рамки референции», т. е. сравнительные контексты, стандарты или «якоря», относительно которых мы судим о воздействующих на нас стимулах. Реальность неоднозначна, она постоянно изменяется, и, чтобы внести порядок, стабильность и когерентность в наши отно­шения с внешним миром и друг с другом, мы создаем и усваиваем общие для всех «рамки референтное™», или социальные нормы.

В своих опытах, ставших классическими, Шериф продемонстри­ровал развитие перцептивных норм. Испытуемые (мужчины) поме­щались в совершенно темную комнату, и после определенной трени­ровки им предъявляли стимул — световую точку (после того как ис­пытуемые впервые утвердительно отвечали на вопрос, видят ли они точку, точка предъявлялась на две секунды). Задача испытуемого в каждом опыте заключалась в том, чтобы громко сказать, на какое рас­стояние, по его мнению, сместилась точка. В действительности же световая точка вообще не двигалась. То, что они воспринимали ее как движущуюся, объясняется оптической иллюзией, известной под на­званием «автокинетический феномен», о существовании которой ис­пытуемые даже не подозревали. Иллюзорное расстояние, которое якобы «проходила» светящаяся точка при подобных эксперименталь­ных условиях, «изменялось» от опыта к опыту и по-разному оцени­валось разными испытуемыми.

В одной серии опытов испытуемые вначале выполняли задание поодиночке, а затем были объединены в группы по двое или по трое. Выполняя задание поодиночке, каждый испытуемый постепенно «определил» свой собственный, индивидуальный «сдвиг точки», в ко­торый укладывались все его ответы, и некий модальный, наиболее часто даваемый им ответ. Ответы разных испытуемых отличались друг от друга, и были основания считать, что испытуемые сравнива­ют свои последующие оценки «смещения» с предыдущими. С тече­нием времени «внутренняя точка отсчета», сформировавшаяся на базе личного опыта каждого испытуемого, стабилизировала их по­следующие суждения. Когда же испытуемые с разными «личными нормами» были объединены в группы и каждому из них по очереди нужно было громко сказать, на какое расстояние сместилась точка, оказалось, что имеет место постепенная взаимная конвергенция их оценок, а следовательно, и формирование общей «точки отсчета». Когда испытуемые выполнили несколько совместных заданий, раз­ница в их индивидуальных ответах оказалась настолько незначитель­ной, что ею можно было пренебречь: их оценки «смещения точки» соответствовали среднему значению их индивидуальных ответов. Влияние этой социальной нормы продолжало сказываться и тогда, когда испытуемые вновь приступили к индивидуальному выполне­нию заданий. Смысл этого эксперимента заключается в том, что в данном случае коллективная норма не является результатом уступ­чивости, а была воспринята вполне добровольно: даже получив та­кую возможность, испытуемые не вернулись к своим индивидуаль­ным нормам. Складывается впечатление, что испытуемые использо­вали суждения друг друга для создания общей точки отсчета точно так же, как перед этим они использовали свои собственные сужде­ния. К тому же выяснилось, что испытуемые пребывали в относи­тельном неведении по поводу взаимного влияния. Они преимуще­ственно бессознательно координировали свои ответы с ответами дру­гих, чтобы прийти к стабильной, согласованной картине общего, но изначально неструктурированного мира.

В другой серии опытов испытуемые сначала выполняли задание вместе, а затем приступали к его индивидуальному выполнению. Ока­залось, что при этих условиях процесс формирования общей соци­альной нормы протекает еще быстрее и полнее.

Позднее в опытах, которые стали вариацией этого базового экспе­римента, было показано, что влияние коллективной нормы на инди­видуальное суждение чрезвычайно устойчиво и сохраняется даже

26 Глава 1. Введение: основные понятия и классические исследования

Классические исследования социального влияния 27

спустя год после ее формирования (Rohrer et al., 1954); что и произ­вольные нормы, установленные с помощью «подсадных уток», име­ют тенденцию сохраняться в нескольких «поколениях» неискушен­ных испытуемых (Jacobs & Campbell, 1961), но что подобные произ­вольные нормы тем хуже сохраняются в последующих поколениях, чем они более искусственны (MacNeil & Sherif, 1976).

Шериф продемонстрировал, каким образом в группах возникают социальные нормы — коллективный ответ на новые, неструктуриро­ванные, неоднозначные ситуации — и как они отражают стабильные и когерентные знания о ней. Он предложил концепцию социальных норм — «коллективные рамки референции», — возникающих из со­циального взаимодействия и функционирующих в качестве интер-нализированных когнитивных структур. Они сдерживают индивиду­альные суждения, но не принуждают человека к отказу от них. На практике они формируются в результате взаимной и постепенной конвергенции индивидуальных реакций или личных норм членов группы. Последующие исследования наглядно продемонстрировали важную роль референтных групп в овладении социальными норма­ми и большие возможности групповых норм в том, что касается из­менения установок индивидуума и его поведения.

Полевые (выполненные в естественной обстановке) исследования Ньюкомба показывают, как люди постепенно усваивают нормы тех групп, членами которых становятся, и как они продолжают следо­вать им и в дальнейшем, на протяжении многих лет (Newcomb, 1943). Эти исследования были проведены в 1930-е годы в Беннингтонском колледже, небольшом частном университетском колледже США для женщин. Студентки-первокурсницы — дочери богатых и привилеги­рованных родителей — в основном придерживались консервативных политических и экономических взглядов, в то время как преподава­тели и студентки старших курсов отдавали предпочтение либераль­ным ценностям. Они поддерживали прогрессивную налоговую поли­тику, профсоюзы, право на забастовки и экономическое планирова­ние, но выступали против фашизма и «необузданного» капитализма.

В течение нескольких лет, пока студентки учились в колледже, Ньюкомб наблюдал за тем, как изменялись их политические и эко­номические установки. Он нашел, что большинство из них постепен­но отказались от реакционных взглядов, «привезенных» из дома, ради либеральных ценностей, которые были нормой для этого колледжа. Участие в жизни колледжа привело к кардинальным и устойчивым

изменениям политических воззрений студенток. Когда спустя более четверти века Ньюкомб вновь встретился с бывшими студентками, оказалось, что, покинув Беннингтонский колледж, они не вернулись к своим прежним взглядам (Newcomb et al., 1967). Не только сами эти женщины и в 1960-е годы были настроены более либерально, чем их ровесницы, принадлежавшие к тому же социальному слою и имев­шие аналогичный экономический статус, но и их мужья. Ньюкомб обнаружил также и связь между их политическими установками и го­лосованием на президентских выборах 1960 года: выпускницы, при­держивающиеся более левых взглядов, голосовали за Кеннеди, а не за Никсона.

Как и почему взгляды студенток изменились во время учебы? Они быстро поняли, что в колледже популярны и уважаемы радикальные установки и ценности. Их разделяли и педагоги, и студентки стар­ших курсов — люди, занимавшие престижные позиции. Во время за­нятий, неформальных дискуссий, которые всячески поощрялись, и в ходе социальных контактов студентки сталкивались с радикальны­ми суждениями, слышали и аргументы в их защиту, и критику оппо­нентов. В новой студенческой жизни было много привлекательного, а наиболее активные, популярные студентки, лидеры — олицетворе­ние колледжа — энергично пропагандировали либеральные ценно­сти. Либеральные установки были непременным условием принад­лежности к чрезвычайно сплоченному коллективу и вовлеченности в новую, привлекательную жизнь. Однако изменились отнюдь не все студентки. Меньшинство консервативно настроенныхдевушектаки остались в стороне от жизни колледжа. Они были наименее попу­лярны, практически не участвовали в общих мероприятиях, завели мало знакомств и, образовав небольшую группу единомышленников, обычно держались обособленно. Преподаватели объясняли это чрез­мерной зависимостью от родителей. Пребывание в стенах Беннинг-тонского колледжа в качестве члена его коллектива вовсе не означа­ло неизбежного принятия его норм и ценностей. Решающее значение имело одно обстоятельство: стал колледж позитивной референтной группой или нет. Более либеральные взгляды приобрели те девушки, которые оказались психологически вовлеченными в жизнь коллед­жа и идентифицировали себя со старшими, активными студентками и с преподавателями. Для девушек, сохранивших консервативные взгляды, была характерна тенденция к неучастию в жизни колледжа, Для них референтными группами оставались их собственные семьи,

28 Глава 1. Введение: основные понятия и классические исследования

Классические исследования социального влияния 29

друзья детства, а в колледже — небольшой круг столь же консерва­тивно настроенных студенток.

Результаты, полученные Куртом Левином при изучении процес­са принятия групповых решений, свидетельствуют о том, насколько трудно изменить поведение индивидуумов в отрыве от норм, кото­рых они придерживаются как члены определенных групп (Lewin, 1947). Ученый показал, что если личная установка была «заякорена» в группе (т. е. установка, которой придерживается человек, является следствием его принадлежности к какой-либо группе), то ее измене­нию должно предшествовать изменение установки группы в целом. Чтобы заставить американских домохозяек покупать субпродукты, которых они раньше не покупали, например почки и сердце, Левин использовал различные методы. Один из его экспериментов заклю­чался в том, что три группы, в каждой из которой было от 13 до 17 до­мохозяек, посещали лекции, посвященные важной роли хорошего питания в военное время (дело происходило в 1943 году), ценным питательным свойствам субпродуктов, а также проблемам здоровья и домашней экономики. Лекции были построены таким образом, что­бы у женщин появилось желание покупать субпродукты и кормить ими свои семьи. В трех других группах специалисты-диетологи об­суждали те же самые проблемы, сообщали женщинам фактическую информацию и подталкивали женщин к обсуждению этих вопросов между собой. Членов группы просили достичь консенсуса относи­тельно покупок субпродуктов и сказать в конце дискуссии, будут они их покупать или нет. По окончании эксперимента выяснилось, что только 3 % посещавших лекции домохозяек и 32 % членов «дискус­сионных групп» действительно до некоторой степени изменили свое отношение к субпродуктам. Аналогичные результаты были получе­ны и в экспериментах, связанных с включением в рацион младенцев масла тресковой печени и апельсинового сока.

Более поздние исследования (Bennett, 1955; Pelz, 1958) показали, что при проведении групповых дискуссий не так важны сами дискус­сии, сколько процесс подхода к принятию определенного решения, которое можно рассматривать как результат согласования позиций членов данной группы. Важным оказалось осознание членами груп­пы того факта, что у них появилась новая общая норма, которой они должны следовать, и что они добровольно согласились следовать ей.

Соломон Аш возражал против того, что влияние в группах — ир­рациональный, подсознательный процесс, предполагающий произ-

вольное подчинение социальному давлению (Asch, 1951,1952,1956). Он утверждал, что конвергенция в экспериментах Шерифа была ра­циональной попыткой придать смысл неоднозначному общему миру, в котором один и тот же объект суждения предполагает согласие меж­ду теми, кто воспринимает его. Аш высказал мысль о том, что если индивидуумы столкнутся с безусловно неверным групповым консен­сусом (он назвал такой консенсус «противоречащим факту»), то не проявят никакой конформности, а сохранят свою независимость.

Чтобы проверить свою гипотезу, он спланировал серию интерес­ных экспериментов, в которых испытуемым предстояло выполнить задание, связанное с визуальным оцениванием. В каждом опыте од­новременно должны были участвовать от 7 до 9 человек, которым предполагалось предъявить две карточки, на одной из них были изоб­ражены три линии, а на другой — одна. Испытуемые должны были выбрать из трех линий ту, которая равна образцу, и по очереди вслух высказать свое мнение. (Порядок «выступлений» испытуемых во всех опытах должен был быть одним и тем же и определялся тем, как уча­стники рассядутся для проведения первого опыта.) Всего предпо­лагалось провести 18 опытов. В действительности среди участников эксперимента был только один настоящий испытуемый, и он всегда отвечал на вопрос предпоследним. Остальные были помощниками экспериментатора¹, проинструктированными следующим образом: в 12 опытах (эти опыты были названы «критическими») все они еди­нодушно должны были дать неверный ответ, причем 6 раз они долж­ны были выбрать более длинную линию и 6 раз — более короткую. Контрольные опыты показали, что, выполняя подобное перцептив­ное задание поодиночке, без всякого давления со стороны группы, испытуемые легко справляются с ним и дают правильный ответ: ко­личество ошибочных ответов было менее 1 %. Аш спланировал по­добную экспериментальную работу, чтобы получить ответ на следу­ющий вопрос: согласится ли испытуемый во время критических опы­тов с единодушным неправильным ответом группы или останется самостоятельным, не зависимым от нее, и даст правильный ответ?

Итогом серии оригинальных исследований были следующие ре­зультаты (Asch, 1956). Во-первых, около трети ответов во время кри­тических опытов свидетельствовали о конформности испытуемых по

Помощников экспериментатора называют также конфедератами или «подсадны­ми». — Примеч. пер.

'«.,■'

30 Глава 1. Введение: основные понятия и классические исследования

Классические исследования социального влияния 31

отношению к мнению группы. Эта цифра неоднократно подтверж­далась на протяжении всего исследования. Во-вторых, испытуемые весьма существенно отличались друг от друга. Примерно четверть из них не проявила никакой склонности к конформности и во всех опы­тах давала не зависимые от групп ответы, в то время как примерно такое же количество согласилось с группой в 8 опытах или чаще. Одна треть испытуемых соглашалась с мнением группы в половине опы­тов или чаще. Незначительное число испытуемых (6 из 133 человек, вошедших в три экспериментальные группы) согласились с мнением группы во всех опытах. Когда эксперименты были завершены, Аш и его коллеги, проинтервьюировав участников, пришли к выводу, что несогласие с группой смущает людей, они ощущают неуверенность и сомневаются в своей правоте. Испытуемых нервировал и волновал конфликт со своими группами, и они пытались найти этому объясне­ние; по мере того как расхождение в ответах продолжалось, волнение испытуемых нарастало, они начинали сомневаться в точности своих суждений, и им все труднее становилось преодолевать соблазн при­соединиться к мнению большинства. В конце концов они начинали смущаться, становились мнительными, чувствовали себя одиноки­ми, и у них появлялся страх перед общественным осуждением.

Большинство испытуемых переживали эмоциональный и когни­тивный конфликт, не понимая, кто прав, а кто ошибается, и «конф­ликт конформности», поскольку у них не было иного выхода, кроме как положиться на то, что они видят, и пойти против группы либо согласиться с ней, хоть она и ошибается. Различие между «независи­мыми» и «покладистыми» проявлялось в том, как они справлялись с этим конфликтом конформности. Среди «независимых» были раз­ные люди: одни твердо стояли на своем, другие испытывали эмоцио­нальный дискомфорт, но вели себя так, что ихжелание сохранить ин­дивидуальность было очевидным; третьи демонстрировали изрядную долю сомнений и напряжение, но были полны решимости давать адекватные ответы. «Покладистые» тоже руководствовались разны­ми соображениями: складывалось такое впечатление, что меньшая их часть страдала искажением восприятия, поскольку они клялись, что на самом деле видели именно то, о чем сообщала группа, большая же часть покладистых знала, что видела линии не так, как их видели ос­тальные члены группы, но считали свое восприятие — в отличие от восприятия большинства — неверным. Среди «покладистых» было и немало довольно циничных людей: они не считали, что группа права,

но не хотели «высовываться», сознательно не желали демонстриро­вать свое отличие от других и боялись насмешек со стороны группы, которая могла счесть их «неполноценными».

Аш провел и эксперименты, ставшие интересными вариантами опытов, описанных выше. Когда настоящих испытуемых не просили сообщать свой ответ вслух, а давать его в письменной форме (при этом остальные участники эксперимента давали устные ответы), конформ­ность значительно понизилась и составила не более 12,5 % от общего числа ответов в «критических» опытах. Когда разница между линия­ми-образцами и линиями, с которыми их нужно было сравнивать, уменьшилась, вследствие чего задание перцептивно усложнилось, а правильный ответ стал менее очевидным, конформность усилилась. Оказалось, что социальная конформность обратно пропорциональна разнице между линией-образцом и линиями-стимулами. На нее так­же заметно влияет и нарушение единогласия в группе. Когда один из конфедератов «присоединялся» к испытуемому и начинал давать пра­вильные ответы, отличные от ответов большинства, конформность ответов в критических экспериментах упала до 5,5 %. Подобное «осво­бождающее» влияние партнера проявлялось даже тогда, когда огг^на-чинал давать правильные ответы во второй половине эксперимен­тальной серии, и полностью исчезало, если партнер, дававший пра­вильные ответы в первой половине экспериментальной серии, потом «предавал» наивного испытуемого и переставал это делать.

Эффект «партнера», или «поддерживающего», тем более порази­телен, что конформность, судя по всему, по достижении определен­ной численности группы, практически не зависит от нее. Аш показал, что если испытуемому «противостоит» всего лишь один «конфеде­рат», конформность очень невелика (процент ошибок не превышает 0,33 %), если два помощника — 1,53 %, если три — 4 %, если четыре — 4,2 %, а в группе, в которой испытуемому «противостоят» 16 человек, Количество неверных ответов равно 3,75%. Следовательно, гораздо важнее единодушие «оппонентов», чем число участников экспери­мента, дающих неверные ответы: важен консенсус, а не численность. Как писал сам Аш, «при прочих равных условиях единое большин­ство, состоящее из трех человек, значительно эффективнее большин­ства, состоящего из восьми человек и имеющего одного девианта» И «наблюдаемые влияния не являются результатом суммации влия­ний всех членов группы: необходимо понимать, что результаты лишь относительно детерминированы» (Asch, 1951, р. 186).

32 Глава 1. Введение: основные понятия и классические исследования

Дополнительная литература 33

Другие результаты Аша убедительно доказывают, что конформ­ность, если речь не идет о меньшинстве наблюдателей, не подчиняет­ся принципу «все или ничего». Испытуемые демонстрируют попыт­ки достичь компромисса с группой. Если группа допускает «среднюю» ошибку, т. е. если она признает совпадающей с образцом ту из сти-мульных линий, которая отличается от него меньше, чем другие сти-мульные линии, доступные в этом опыте, все ошибки испытуемых будут средними. В случае же, когда группа допускает «экстремаль­ную ошибку», количество «средних» ошибок испытуемых (ответов, лежащих между ответом группы и правильным ответом) составит 20 %. Точно также если у испытуемого появляется «склонный к ком­промиссу» и «средним» ошибкам партнер, который всегда расходится в оценках как с «экстремистски» настроенным большинством, так и с испытуемым, испытуемый допускает ошибки с той же частотой, но примерно 76 % его ошибок будут «средними», а в контрольном опыте, в котором испытуемый противостоит «экстремистски» настроенному единогласному большинству, количество «средних» ошибок у него всего лишь 42 %. Испытуемый никогда не «отрывается» от группы и, даже двигаясь в этом направлении, стремится найти компромисс.

И последнее. Аш провел замечательный эксперимент, в котором создал ситуацию, противоположную описанной выше, т. е. он заме­нил своих помощников настоящими испытуемыми: в опытах прини­мали участие группы, состоявшие из 16 испытуемых и одного помощ­ника (Asch, 1951). При этих условиях испытуемые вели себя совер­шенно по-другому. Уверенные в своей правоте и в себе, они с насмеш­кой, удивлением и недоверием взирали на ошибающегося помощника.

Исследования Аша свидетельствуют о том огромном давлении, которое оказывала на испытуемых группа, вынуждая их проявлять конформность даже в перцептивно структурированной ситуации и при норме, противоречащей факту, и о напряжении, неуверенности и сомнениях в собственной правоте, присущих испытуемым, которые не хотели становиться нежеланными изгоями. Аш доказал, что в пер­цептивно однозначной ситуации как минимум меньшая часть испы­туемых останется полностью независимой, а большинство испыту­емых останутся независимыми в большинстве случаев. Между тем вывод из исследований Аша, распространяющийся на все ситуации, заключается в том, что перед лицом группы индивидуум слаб и что сильное спонтанное принуждение к конформности является неотъ­емлемой чертой группового контекста.

Выводы

Социальные контакты между людьми, принадлежащими к одним и тем же позитивным референтным группам и психологически связан­ными друг с другом, приводят к возникновению общих норм в реле-вантных сферах. Социальные нормы и ценности — основа социаль­ной жизни людей, поскольку они обеспечивают порядок, согласо­ванность и стабильность как на макроуровне (общество, история, культура), так и на микроуровне (межличностные отношения и по­ведение индивидуума). Существует немало доказательств того, что люди создают социальные нормы и проявляют конформность по от­ношению к ним, что социальным контактам присущи различные фор­мы влияния и скрытого принуждения к согласию даже без каких-либо специальных приказов повиноваться или очевидной принад­лежности к данной группе. Ни Шериф, ни Аш не говорили своим испытуемым, что они должны сотрудничать друг с другом или дей­ствовать как сплоченная группа. Социальные и эмоциональные свя­зи между испытуемыми либо полностью отсутствовали, либо — в лучшем случае — были слабыми. Наблюдаемое принуждение к уни-формности представляется скорее когнитивно и социально мотиви­рованным, нежели основанным на иррациональном процессе внуше­ния. Складывается такое впечатление, что она проистекает из тяги к перцептивной структурированности, потребности придать опреде­ленный смысл происходящему и из желания соответствовать окру­жающим. Каковы источники подобного группового давления? В гла­ве 2 мы рассмотрим основные теории социальной конформности и результаты исследований этой проблемы.

Дополнительная литература

1. Allport, G. W. (1958). The historical background of social psychology. Вкниге G. LindzeyandE. Aronson(eds), The handbook of social psy­chology, Vol. 1,3rd ed. New York: Random House. Книга адресована тем, кто интересуется историей изучения социального влияния.

2. Asch, S. Е. (1952). Social psychology. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-

Hall. Блестящая книга, прекрасно раскрывающая проблемы груп­пового поведения и социального влияния.

.3. Asch, S. Е. (1956). Studies of independence and conformity: A mino­rity of one against a unanimous majority. Psychological Monographs:

34 Глава 1. Введение: основные понятия и классические исследования

General and Applied, 70,1-70. Whole № 416. Фундаментальный об­зор исследований социальной конформности.

4. Festinger, L. (1950). Informal social communication. Psychological Review, 57, 271-82. Оригинальное изложение концепции субъек­тивной ваяидности и плодотворной теории социального влияния, с которой она связана.

5. Sherif, M. (1936). The psychology of social norms. New York: Harper

and Brothers (Harper Torchbook edition, 1966). Важная, новатор­ская книга о социальных нормах, оказавшая большое влияние на современников, до сих пор не утратившая своего значения и до­ставляющая большое удовольствие читателям.

Социальная конформность

Теории конформности

Ранние исследования доказали, что униформность в социальных группах является следствием группово­го давления, приводящего индивидуумов к созданию социальных норм, и что эти общие для всех нормы в свою очередь влияют на восприятие и поведение ин­дивидуумов — членов групп. Как возникает группо­вое давление? Каковы его функции? Многие иссле­дования социальной конформности предпринима­лись с целью создания единой теории, дающей ответы на эти вопросы. Основной, но не единственной пара­дигмой этих исследований были отношения между девиантным индивидуумом и достигшей консенсуса группой, а также изучение факторов, определяющих степень конформности индивидуума по отношению к группе. Социальная конформность — это движение отличающегося от группы индивидуума (или отли­чающихся от группы индивидуумов) в сторону груп­повых норм вследствие скрытого или явного давле­ния со стороны членов этой группы (Allen, 1965; Kiesler & Keisler, 1969). Антипод конформности — за­висимость (иногда вместо термина «независимость» используется термин антиконформность, т. е. движе­ние от группы, — Allen, 1965). Сейчас мы переходим от простых иллюстраций, подтверждающих сам факт существования группового давления, к изучению раз­личных теорий процесса влияния.

36 Глава 2. Социальная конформность

Групповое давление в неформальном социальном общении 37

В 1950-е годы психологическая наука обогатилась тремя теория­ми конформности, оказавшими исключительно большое влияние на все последующие исследования этой проблемы. Речь идет о теории неформального социального общения Леона Фестингера (Festinger, 1950) и о его же теории социального сравнения (Festinger, 1954), а также о работе Мортона Дойча и Гарольда Джерарда, посвященной различию между неформальным и нормативным социальным влия­нием (Deutsch & Gerard, 1955). Исследования этих ученых дают пред­ставление о направлении развития научной мысли.