Таким образом, следует отметить, что для эффективности государственной власти необходимо гармоничное сочетание и развитие ее идеальных, материальных и процессуальных компонентов.
§2.5.2. Механизмы информационного захвата и защиты государственной власти
В процессе исторической борьбы различных классов, слоёв, социальных групп, наций, народов, тайных обществ, религиозных организаций и т.д. человечество в лице своих духовных, военных и политических вождей выработало различные способы по захвату государственной власти находящейся в руках реальных или потенциальных врагов.
Первый вариант подчинения чужого государства заключается в уничтожении его механизма путём применения вооружённой силы (армии). Это так, называемая «горячая» война, целью которой является овладение людскими и материальными (территория, вода, природные ископаемые и т.п.) ресурсами страны в интересах агрессора. Данный подход весьма обременителен для казны и опасен при сражении с равным по силам противником.
Кроме того, оккупанты могут столкнуться с долговременной и кровопролитной партизанской войной.
Более эффективен, второй вариант завоевания достаточно сильных (богатых и воинственных) государств, известный в теории под названием «холодной», т.е. информационной войны; при успешном ведении которой, руками своих же соперником не понимающих, что происходит, производится их самоуничтожение с параллельным разграблением державного достояния.
Главный удар информационной войны направлен на подмену или искажение идеальных компонентов государственной власти (государственной воли, государственной идеологии и государственного авторитета) своего противника. Следствием этого, является полная парализация самостоятельного существования политической системы соперника. Достигается такое состояние особыми приёмами.
Во-первых, можно применить «генетическое оружие ползучего геноцида» - внедрить в обществе культ наркотиков, пьянства (например, рекламируя потреблениe «правильного пива» и водки), секса (свободной любви, беспорядочных и извращённых половых связей), насилия и т.д. Под воздействием данных идолов граждане станут спиваться, одурманивая себя, начнут убивать друг друга, будут вымирать от СПИДа, различных форм гепатита и венерических заболеваний.
Во-вторых, людей, народы и государства можно поработить при помощи экономического оружия, загнав президентов, монархов, нации, промышленные корпорации и т.п. в долговую кабалу с помощью ростовщичества – дачи денег в долг (в рост) под проценты. Из этих долгов выбраться невозможно, причём кредиторы, живут ничего не производя, за счёт труда и богатства своих должников.
В-третьих, чтобы рабы были довольны своим рабским состоянием и не боролись за свободу, им необходимо навязать религию, оправдывающую насилие, рабство, прощающую преступников и обожествляющую любую власть (например, христианство, ислам и т.д.). Если общество атеистично, его можно дезориентировать ложными политико-правовыми учениями; такими как доктрины правового государства, принципа разделения властей, демократии, диктатуры пролетариата и т.д. Параллельно с перечисленными методами информационного насилия и обмана используют искажение истории покорённых народов в пользу победителя, рассказывая его детям об изначальной дикости, невежественности и не способности их предков к самостоятельному политическому творчеству.
В-четвёртых, самое опасное в применении информационного оружия состоит в деформации мировоззрения индивида, формирующего образные константы окружающей нас Вселенной.Речь идет об искажении представлений о добре и зле, в перемене этих понятий местами. Так, вместо того, чтобы стремиться не только к продолжению рода, но и его умножению; современным народам (особенно белой расе) внушают, что каждый человек должен жить исключительно для себя, главная жизненная цель это деньги, получаемые любым путём, их никогда не бывает много и в погоне за прибылью граждане становятся рабами системы, отдающими все свои силы «паразитам-завоевателям», внушившим им эти смертоносные идеи.
Но и в информационной войне можно успешно отражать идеологическую агрессию. Если в «горячей войне» побеждает тот, у кого больше материальных средств, то в информационном противостоянии успех принадлежит более образованным и духовно развитым социально-политическим общностям, в первую очередь народам и государствам.
Таким образом, из выше сказанного, следует сделать вывод, что безопасность государства зависит не только от силы его армии и спецслужб, но и от господствующей в умах его граждан мировоззренческой системы, позволяющей объективно понимать происходящие в реальности процессы и предвидеть будущие события.
Вместе с тем, в борьбе идей государству следует принимать активное участие. Так, в системе органов государственной безопасности, целесообразно, создать Главное управление информационной защиты общества (ГУИЗО), основными задачами которого должны быть противодействие враждебным идеологиям (русофобии, антироссийским политическим доктринам, террористическим и экстремистским учениям как светского, так и религозного толков) и создание благоприятного имеджа России и её власти на международной арене.
Для решения, данных задачь, в системе ГУИЗО необходимо сформировать пять отделов:
1) Отдел контрпропаганды, занимающийся идеологической борьбой внутри страны посредством информационного воздействия на население через СМИ (газеты, радио, телевидение) и интернет-ресурсы;
2) Отдел внешнего влияния,занимающийся идеологической борьбой посредством предоставления благоприятной для российского государства информации иностранным СМИ (газеты, радио, телевидение) и интернет-ресурсам;
3) Отдел политического анализа,занимающийся сбором и оценкой политической и иной информации влияющей на безопасность России;
4) Отдел военно-патриотического, духовно-нравственного и физического воспитания,пропагандирующий здоровый образ жизни, идеалы чести, добра, справедливости и служения отечеству.
5) Технический отдел,обеспечивающий материальную базу деятельности иным отделам ГУИЗО.
Кроме того, под патронажем Главного управления информационной защиты общества важно учредить Центральный институт стратегического планирования глобальных, региональных и локальных политических процессов, который будет формировать доктринальную поддержку международной и внутригосударственной деятельности российского государства.
§2.5.3. Политическая система и ее институциональные компоненты
В результате взаимодействия государства с обществом, индивидами и их объединениями возникает сложная структура публично-правовых отношений, связанных с управлением социальными процессами политического характера. В самом широком смысле управление означает руководство чем-либо (или кем-либо) и по своей сути сводится к побуждающему воздействию субъекта на объект, содержанием которого является упорядочение любой системы, обеспечение ее функционирования в полном соответствии с закономерностями корпоративного существования и развития. Поэтому социальное управление всегда базируется на определенной соподчиненности воль людей, что предопределяет необходимость их координации, ибо, брошенные на самотек, они могут привести к установлению произвола слепой силы над справедливостью. В условиях государственной организации общества, для поддержания правопорядка, публичная власть берет на себя обязанности вмешиваться в социальные отношения, структурирующиеся в особую политическую систему, определяемую в научном мире с различных точек зрения. Так, И.А. Иванников считает, что «политическая система общества - это совокупность отношений в системе государственных и негосударственных социальных институтов конкретного классового общества, осуществляющих определенные политические функции»[921]. В.Я. Любашиц дает более абстрактную дефиницию: «Политическая система, - пишет он, - это система взаимодействующих между собой норм и основанных на них политических институтов, учреждений, организующих функционирование политической власти»[922]. С.Ю. Кашкин полагает, что политическая система – «это отношения, связанные с функционированием политической власти в обществе, концентрированным выражением которой является государственная власть»[923]. Для В.Д. Перевалова политическая система есть «комплекс институциональных образований, которые выявляют потребности и интересы социальных групп, формируют и организуют взаимодействие людей по осуществлению публичной власти на соответствующей территории»[924]. По мнению Н.И. Матузова и А.В. Малько, «политическая система - это упорядоченная на основе права и иных социальных норм совокупность институтов (государственных органов, политических партий, движений, общественных организаций и т.п.), в рамках которой происходит политическая жизнь общества и осуществляется политическая власть»[925]. Думается, что данная дефиниция является наиболее удачной из всех рассмотренных выше.
Политическая система имеет ряд характерных черт:
1) в ее рамках осуществляется политическая власть;
2) она зависит от качества общественной среды и социальной структуры населения страны;
3) ей присуща относительная самостоятельность[926].
В конечном счете, политическая система регулирует производство и распределение благ между социальными общностями на основе использования государственной власти, участия в ней, борьбы за нее.
Независимо от научных подходов любая политическая система производна от материальных, в первую очередь экономических условий жизни общества, от его социальной структуры и господствующей идеологии (светской или религиозной, патриотической или космополитической и т.д.). В следствие этого политическую систему рассматривают сквозь призму составляющих ее элементов и часто именуют политической организацией общества, которая консолидирует усилия взаимосвязанных и взаимодействующих объединений (организаций) людей, базирующихся на разнообразных формах собственности, отражающих интересы и волю социальных классов, слоев, групп и наций, реализующих политическую власть или борющихся за ее осуществление в рамках права посредством государственного аппарата[927].
Кроме того, следует помнить, что любая система общества, в том числе и политическая, представляет собой целое, упорядоченное множество элементов, взаимодействие которых порождает новое качество, не присущее ее частям. Категория «политическая система» позволяет глубоко проникнуть в политические интересы классов, социальных, этнических групп и разобраться во взаимосвязях политических явлений.
Таким образом, государство целесообразно изучать в процессе взаимодействия с институциональными категориями политической системы: политическими партиями, профсоюзами, церковью, средствами массовой информации и различными формами прямого волеизъявления граждан (например, референдумом и плебисцитом). Связано это с тем, что основным назначением вышеперечисленных элементов является обеспечение целостности, единства действий людей в политике и их связи с государством. Более того, институциональный подход позволяет обозначить устойчивые и реальные во времени и пространстве характеристики политических явлений. Суть этого подхода отражает организационный критерий, призванный показать, что отдельные индивиды сами по себе не могут выступать в виде элементов политической системы. Люди рождаются как социально-биологические, но не политические существа. Они представляют собой в этом плане тот «материал», из которого в соответствующих исторических условиях при наличии определенных социальных качеств формируются элементы и системы в целом. Такими условиями выступают процессы разделения труда, образования имущественно неравных социальных слоев, групп, классов, а качествами - общечеловеческая, классовая, групповая и национальная солидарность.
Под воздействием этих сил образуются политические партии. Термин «партия» произошел от латинского слова «parties» - группа, часть. Политические партии представляют собой организованные группы единомышленников, отстаивающие интересы части народа и ставящие своей целью их реализацию путем завоевания, удержания и осуществления государственной власти или влияния на нее[928]. Политические партии в отличие от политических движений имеют постоянные организационные структуры и детально разработанные политические программы. К тому же политические движения распадаются при достижении поставленных целей. Например, отставка правительства, изменение законодательства и т.д.
Партии считаются долговременными носителями определенных общественных идеалов отдельных социальных слоев[929].
Основными функциями политических партий являются:
1. Распределение (перераспределение) в обществе властных статутов.
2. Углубление связей и отношений между различными ветвями власти, местными и центральными органами государственного управления, политическими институтами.
3. Отбор и рекрутирование политических лидеров и элит для всех уровней политической системы.
4. Связь населения с государственными структурами.
5. Проведение избирательной компании по формированию законодательных органов власти[930].
Классифицируют политические партии по различным основаниям: а) по социальному (классовому) составу - на буржуазные, рабочие, крестьянские, помещичьи, и т.д.; б) по идеологическому критерию - на мировоззренческие и прагматические (без идеологической программы); в) по принципу организации - на кадровые (состоящие из профессиональных политиков) и массовые, с фиксированным и нефиксированным членством; г) по способу деятельности - на легальные и нелегальные, правящие и оппозиционные; д) по социальным ценностям - на традиционалистические (консервативные) и революционные.
Совокупность политических партий образует партийную систему. В обобщенном виде партийные системы делятся на однопартийные, двухпартийные и многопартийные.[931] Последние, в свою очередь, состоят из подсистем: 1) поляризованного плюрализма (многопартийные с одной партией гегемоном); 2) с устойчиво лидирующей партией; 3) строго фиксированного ограниченного плюрализма; 4) основанные на перманентной конфронтации партий[932].
Государства используют различные схемы взаимодействия с политическими партиями. Так, в Бутане, Иордании, Объединенных Арабских Эмиратах и Саудовской Аравии создание политических партий запрещено законом[933].
Однопартийная система с единственно разрешенной фашистской партией существовала в итальянском королевстве с 1922 по 1945 гг. XX века[934].
Великобритания имеет двухпартийную систему, сложившуюся еще в конце XVII века, когда были образованы партии тори (защищавших интересы феодально-помещичьей аристократии) и вигов (отражавшей потребности нарождающейся буржуазии)[935]. Начиная с первой мировой войны, фаворитами британских избирателей являются консервативная и лейбористская партии, попеременно сменяющие друг друга у руля государственной власти.
Консервативная партия – одна из крупнейших партий Соединенного королевства, насчитывает около 2 млн. членов. Официально она оформилась в 1867г. на базе партии тори, выражавшей интересы помещиков и высшего духовенства. Поскольку целью партии является участие в работе Палаты общин и формирование правительства, то главную роль в выработке политики и руководстве этой организации играет парламентская фракция во главе с ее лидером. Консерваторы имеют 11 региональных организаций, в каждой из которых создается совет, исполком и аппарат управления. В избирательных округах действуют ассоциации и местные органы Союза молодых консерваторов и Консервативного политического центра. В среднем каждая локальная организация насчитывает две с половиной тысячи человек[936].
Консервативная партия не имеет устава и четкой долговременной программы (вместо нее перед очередными парламентскими выборами издается предвыборный манифест, содержащий план деятельности правительства, если партия одержит победу на выборах). Внутри партии существует несколько политических течений. Так, «Новые» тори тэтчеровского периода выражают интересы большинства той части населения, которая выступает за развитие личной инициативы и частного предпринимательства, ограничение государственного регулирования, обеспечение правопорядка, законности, за защиту «национального достоинства» и сокращение неэффективного производства. Реализуя эти интересы, правительство, возглавлявшееся М. Тэтчер, например, осуществило частичную денационализацию и преобразование институтов государственного регулирования экономики в интересах бизнеса, в два с лишним раза уменьшило максимальный уровень налогов (с 83% до 40%), произвело распродажу части муниципальных домов и ограничило права профсоюзов[937].
Консерваторам Великобритании противостоит лебористская партия - вторая по значимости в стране. Создана она в 1900 г. по инициативе профсоюзов и ряда социалистических организаций для поддержки избрания представителей рабочих в парламенте. Главную роль в руководстве этой партии также играет парламентская фракция, избирающая своего лидера. Структура лейбористской партии более децентрализована по сравнению с партией тори, ибо ее глава имеет меньше влияния на рядовых членов, чем у консерваторов. Так, лейбористская фракция в Палате общин разделена на левых (группа «Трибюн»), правоцентристов (группа «Манифест») и «профсоюзников». Роль партийной конференции у лейбористов выше, чем у тори: она избирает Национальный исполком, который по уставу является “административным органом партии”. На местном уровне действуют генеральные комитеты партии. Общий состав партии колеблется между 6,2 и 6,5 млн. человек. В целом, британские лейбористы выступают за сохранение государственного регулирования экономики при увеличении капиталовложений в развитие промышленности, повышения роли государственной собственности и планирования, расширение программы социальных услуг, национализацию ряда крупнейших монополистических объединений, привлечение профсоюзов к управлению предприятиями[938].
Многие государства не отрицают и многопартийные политические системы различных видов.
Так, в Японии 54 года (с 1955 – по 2009 гг.) существовала самобытная многопартийная система поляризованного плюрализма, с одной партией-гегемоном - ЛДПЯ (Либерально демократической партией Японии). Хотя в стране зарегистрировано около 10 тыс. политических организаций, подавляющее большинство их действует на локальном и префектуральном уровне. ЛДПЯ образовалась в 1955 г. в результате объединения либеральной и демократической партий. С момента создания являлась правящей. Ее руководство неразрывно связано с крупным бизнесом и высшей бюрократией, а также с мелкими и средними предпринимателями. Характерная черта ЛДПЯ состоит в том, что в ней насчитывается шесть фракций. Лидер партии формально избирается партийным съездом, а фактически утверждается компромиссным соглашением фракций. Глава ЛДПЯ не может занимать свой пост более двух лет.
Официально в партии насчитывается свыше 2,9 млн. человек, но основная роль в определении политического курса принадлежит членам парламентских фракций. Либеральные демократы Японии выступают за сохранение стабильности в обществе, свободу предпринимательства и ограничение государственного вмешательства в регулирование экономики[939].
В 2009 г. на выборах в нижнюю палату парламента впервые более чем за пятьдесят лет победила новая Демократическая партия Японии, получив 308 депутатских мест против 108 у либерал-демократов[940].
В шведском королевстве многопартийная система отличается от японской, тем, что устойчиво лидирующей на парламентских выборах Социал-демократической рабочей партии приходиться составлять политические альянсы с другими партиями прошедшими в Риксдаг. Обычно это Умеренно-коалиционная (правая) партия, Народная (либерально-буржуазная) партия, Партия центра, Левая партия коммунистов Швеции[941].
Испания представляет классический пример партийной системы основанной на перманентной конфронтации различных партий (их около 200), из которых основными являются: Социалистическая рабочая партия, Коммунистическая партия, Партия трудящихся (Коммунистическое единство), Народная партия, Консервативная партия и т.д. Для формирования правительства вышеперечисленным политическим организациям приходиться составлять различные политические блоки и союзы[942].
Стоит обратить внимание на то, что монархии не знают партийных систем строго фиксированного, ограниченного плюрализма, с жестко определенными легальными партиями, число которых не может быть изменено. Такие модели известны республиканским формам правления в Бразилии (1966 - 1979 гг.), Сенегале (1977 - 1980) и т.д.[943]
Наряду с политическими партиями важным институтом политической системы являются профсоюзы, представляющие собой массовые общественные организации наемных работников, основанные на общности их интересов по улучшению условий жизни и труда своих членов[944].
Первые легальные профсоюзы (тред-юнионы) возникли в монархическом государстве - Великобритании в 1824 году. Затем Германская империя в 1890 г. отменила запрет на их деятельность[945]. В тот же самый исторический период республики наоборот отрицали возможность создания профессиональных организаций трудящихся. Так, в 1806 г. в связи с забастовкой сапожников в Филадельфии (США) суд использовал доктрину общего права о «преступном сговоре», которую применил к объединению рабочих, ставивших своей целью повышение зарплаты. По существу, в XIX веке на основе этой доктрины в судебной практике США выработалось представление о незаконности профессиональных союзов рабочих и проводимых ими забастовок[946]. В 1890 г. Конгресс Соединенных Штатов принял закон Шермана[947], приравнивающий профсоюзы к монополиям, и, ставящий их вне закона[948]. Во Франции деятельность союзов и объединений рабочих была разрешена в 1864 г. Императором Наполеон III, а не республиканцами французской буржуазной революции конца XVIII столетия[949].
В 90-х гг. XX века профсоюзы Великобритании объединяли около 40% трудящихся страны, а Японии - 20,4%. Выразителем политических интересов английских трейд-юнионов является лейбористская партия королевства - вторая по значимости в Британии, лидеры которой нередко становятся премьер-министрами, возглавляющими исполнительную вертикаль государственной власти. Кроме того, испанское правительство в соответствии с ч.2 ст. 131 Конституции Испании 1978 г. при разработке проектов планирования экономического развития национальной промышленности обязано пользоваться помощью и содействием профессиональных организаций трудящихся[950].
Вследствие этого, можно сделать вывод, что в условиях монархической формы правления не только впервые в мире были легализованы профсоюзы, но и объединения рабочих приобрели политическую силу, влияющую на деятельность партий, парламентов и исполнительных органов своих государств.
Значительное воздействие на политическую систему государства оказывает церковь и ее институты. В переводе с греческого церковь - это божий дом[951]. В настоящее время под «церковью» понимают тип религиозной организации или христианское культовое здание, имеющее алтарь и помещение для богослужения. Политологическое, правовое и социологическое содержание имеет лишь первое значение данного термина.
В организационной структуре церкви существуют две социальные группы - духовенство (клир) и миряне (рядовые верующие).
Следует помнить, что религиозные общины и объединения, представляющие сегодня крупнейшие мировые религии - христианство, ислам, буддизм, а подчас и менее распространенные - иудаизм, синтоизм и др. - на протяжении последних тысячелетий истории человечества оказывали огромное влияние на политические процессы, происходившие в обществе, на формирование правосознания граждан и функционирование публичного аппарата государственной власти. Такое воздействие продолжается и ныне - в начале XXI века. По данным статистики, к середине 90-х гг. XX столетия из всего населения Земли лишь 831 млн. человек заявляли о себе, как об атеистах; 1млрд. 665млн - причисляли себя к последователям Христа; остальные 2млрд 604 млн. - исповедовали иные теологические учения[952].
В многонациональных, поликонфессиональных странах религиозные проблемы нередко переплетаются с национальными, расовыми, этническими. Однако чисто национальных вероисповеданий осталось немного, например, синтоизм у японцев, сикхизм у пенджабцев, иудаизм у евреев и т.д. Как правило, национальное самосознание превалирует над конфессиональным, хотя бывает, что религиозная общность осознает себя этнонациональной. Так, в некоторых арабских странах (Саудовская Аравия, Иордания и т.д.) в число национальных меньшинств, включаются группы, не исповедующие ислам, подчас и мусульмане, не принадлежащие к доминирующему религиозному течению в государстве[953].
Державы мира используют различные модели взаимодействия церкви и политических органов управления обществом.
В исламских королевствах религиозные и государственные учреждения сосуществуют в неразрывном единстве. Так, мусульмане суниты считают, что халиф как глава государства является и верховным руководителем всех правоверных. Поэтому монарху наряду со светскими прерогативами вручаются и духовные. Например, хотя Король Саудовской Аравии и не носит титула Халифа - он обладает религиозной властью, а монарх Марокко, как эмир правоверных обязан следить за соблюдением норм ислама[954].
Вместе с тем, сунитская концепция кладет в основу организации и деятельности исламского государства принцип совещательности (ашшура): при главе государства создается коллегиальный орган из знатоков мусульманского права, консультирующий его при принятии им законов, указов и распоряжений. Такой порядок принятия решений Эмиром действует в Катаре[955].
Шиитская политическая теория иммамата стоит на том, что властные полномочия должны сосредотачиваться в руках непогрешимого духовного руководителя мусульманских общин. Преимущественно она используется исламскими республиками, которые мало чем отличаются от монархий. Связано это с тем, что Магомет запрещает правоверным ставить над собой коллективное управление, ибо Сура 3 «Семейство Имрана» стих 95 (100) Корана отмечает: «Если вы будите повиноваться партии тех, кому даровано писание, они обратят вас, после того как вы уверовали, опять в неверных»[956]. Так, в Исламской Республике Иран учрежден институт Руководителя (Факиха) государства, вождя нации и гаранта соблюдения норм шариата, стоящего выше Президента. Он назначает адильфакихов - членов Попечительного совета, Генерального прокурора, Председателя Верховного суда, высших военачальников, утверждает и смещает Президента республики в случае принятия Исламским консультативным собранием (парламентом) решения о его политической некомпетентности, объявляет амнистию и смягчает наказания в соответствии с нормами мусульманского права. Судебные органы руководствуются не только законами принятыми Исламским консультативным собранием, но и фетами (посланиями) Руководителя, которые обладают высшей юридической силой, нежели акты парламента. Упомянутый Попечительный совет дает заключения о соответствии принятых парламентом законов предписаниям Корана и Конституции; в случае противоречия акты законодателей возвращаются им на доработку. Подобные органы действуют в исламских монархиях, например в Саудовской Аравии, с тем лишь отличием, что роль Духовного Руководителя - Вождя нации принадлежит королю[957].
Основатель и лидер партии «Джамаат-и-ислами» в Пакистане Абуль Аль-Аля Аль-Маудуди (1903 – 1979 гг.) является признанным автором разработки в современных условиях концепции «исламского государства». Именно он выдвинул четыре принципа организации и функционирования такого государства, среди которых основополагающим является принадлежность верховной власти Аллаху, который передаёт её земному правителю (халифу), избираемому народом (уммой), и тот осуществляет свою деятельность в строгом соответствии с шариатом[958].
Наряду с этим, исламская концепция миропорядка исходит из делимости мира, как минимум, на две группы: умма (мусульманская община) и весь остальной мир. Коран подтверждает это. Например, в аяте 20 суры «Йунус» говориться: «И были люди только единым народом, но разошлись. А если бы не слово, которое было прежде от твоего Господа, то было бы решено между ними то, в чем они разногласят»[959]. А также в аяте 120 суры «Худ»: «А если бы пожелал твой Господь, то Он сделал бы людей народом единым. А они не перестают разногласить»[960].
В основе исламской доктрины международных отношений лежит деление мира на различные группы:
1. Дар аль-Ислам («Мир Ислама») – страны с исламской формой правления с точки зрения как права, так и практики. Эта территория считается родиной каждого мусульманина независимо от его национальности и места рождения.
2. Дар аль-Харб («Мир войны») – территория, откуда исходит реальная угроза мусульманам.
3. Дар аль-Агд («Мир Договора») – территория, над которой мусульмане не установили своего контроля. Причём эта территория расположена в самом исламском государстве, и правители заключают с проживающими на ней немусульманскими сообществами соглашениями в отношении земельного налога, исчисляемого на основе подушной подати (джизии), поскольку они не входят в «Мир Ислама»[961].
Немусульмане обязуются выполнять положения этих договоров, а мусульмане обязуются защищать их и покровительствовать им.
Отношение мусульман к договорам с немусульманами можно проиллюстрировать высказыванием авторитетного арабского богослова, профессора религиозных наук Абдуррахмана Бин Хаммада Аль-Умара: «Всевышний разрешил мусульманам заключать при необходимости договоры с иноверцами в рамках шариата и запретил расторгать заключённый договор, если только сами иноверцы не нарушат его»[962]. Однако многочисленные исторические примеры подтверждают, что, если интересы мусульманской общины требуют нарушения договора, заключённого с иновецами (гяурами), мусульмане вероломно нарушают его, обосновывая факт нарушения с помощью толкования подходящих в этом случае сур Корана. Так, в 1604 г. царь Борис Годунов отправил на Терек два полка из Казани и Астрахани во главе с воеводами Бутурлиным и Плещеевым. Овладев крепостью Тарки, Бутурлин с частью войска остался там зимовать. Однако в скором времени русские оказались в осаде. При этом несмотря на неоднократные штурмы отбить крепость горцам не удалось ввиду героического и ожесточённого сопротивления осаждённых. Тогда воевода Бутурлин и шамхал Султан-Мут пошли на заключение договора о том, «чтобы шамхалова рать дала свободное отступление за сулак, не поднимая оружия; чтобы шамхал принял на своё попечение тяжелобольных и раненых, которых придётся покинуть в Тарках, а по выздоровлении отпустил бы их и чтобы в обеспечении договора он дал воеводе в аманаты своего сына»[963]. После заключения договора русские выступили из Тарков. Имам тарков посчитал возможным в честь религиозного праздника освободить шамхала от клятвы, данной неверным, и горцы бросились вслед за отступающим русским войском. «Почти все московское войско и его воеводы полегли в этой адской свалке … Бутурлин, видя неминуемую гибель русской рати, собственноручно изрубил шамхалова аманата в куски, но то был подставной аманат, совсем не шамхалов сын, а преступник, приговорённый к висилице и только этим подлогом купивший себе помилование. Бесполезно прибавлять, что покинутые в шамхальской столице больные и раненые русские погибли мучительной смертью и терзаемые по улицам не только мужчинами, но даже малыми детьми и старыми женщинами»[964]. В 1717 г. во время Хивинского похода князя Бековича-Черкасского после трёх дней боёв хивинский хан вступил в мирные переговоры и «клялся на Короне», чтобы против русских не поднимать оружия[965]. Но, как только Бекович, поверивший этой клятве, принял предложение хана посетить Хиву, хивинцы воспользовавшись теснотой улиц города, напали на русских и по частям перебили весь отряд. А самого Бековича-Черкасского предали мучительной смерти.
Некоторые юристы-теологи считают, что нет «Мира Договора», а есть только «Мир Ислама» и «Мир Войны», потому что люди, находящиеся под Договором, заключив его, становятся «зимми» (исторически – иудеи и христиане, находящиеся под защитой мусульман) и тем самым входят в «Мир Ислама». Другая группа специалистов считает, что «Мир Договора» существует при условии, что власть в нем находится в руках враждебных лиц[966].
В связи с этим можно привести такой пример из истории России. После исламизации Золотой Орды в управлении страной стали использоваться положения Ясы Чингтсхана и Корана, из которых первый предписывал веротерпимости, а второй – признание и уважение религий «откровения» - христианства и иудаизма.
Таким образом, источники власти, религии и права требовали от золотоордынских ханов политики мирного сосуществования с покорёнными народами. По-иному можно сказать, что ханы-мусульмане придерживались формулы: «Мир Договора» существует в «Мире Ислама», и «Мир Ислама» признаёт «Мир Договора». В дальнейшем ситуация изминилась. После вхождения ряда исламских народов в состав России (XVI – XIX вв.) мирное развитие ислама здесь определялось обратной формулой: «Мир Ислама» существует в «Мире Договора» и признаёт его.
Стоит сказать, что ислам в современном мире не только самая активная в политическом плане религия, но и весьма динамично вербующая своих новых последователей. Так, в 60-х гг. XX в. – каждый пятый житель планеты был мусульманином; в 2001 г. – каждый четвертый; а по прогнозам ученых к 2030 г. – каждый третий житель Земли будет последователем пророка Мухаммеда[967]. Более того, государства Европейского Союза стремительно исламизируются: во Франции уже более 3 тыс. мечетей и 5 млн. мусульман (около 10 % населения); в Англии соответственно более 2 тыс. мечетей и 3 млн. мусульман; в ФРГ – не менее 2 тыс. мечетей и более 4 млн. мусульман, причем ежегодно до 2 тыс. этнических немцев принимает ислам; в Италии – около 700 тыс. мусульман[968]. В России за последние 10 лет около 30 тыс. русских приняли ислам[969]. Саудовская Аравия активно финансирует и поддерживает идею создания мирового халифата. На этом пути предполагается создание промежуточных форм – локальных халифатов, вроде Центрально-азиатского[970].
Западноевропейские государства также не знают единого шаблона взаимодействия церкви и религиозных объединений. Так, в Великобритании признаются государственными англиканская церковь Англии и пресвитерианская церковь Шотландии. Возглавляются они британским королем (или королевой), который назначает на должности высших духовных сановников. Более того, в Палате лордов британского Парламента имеется определенная квота для церковных иерархов, занимающих свои места пожизненно[971].
Шведская церковь, в отличие, от британской, непосредственно управляется парламентом - Риксдагом, принимающим законы, касающиеся ее теологического учения, которые в последующем должны быть одобрены священнослужителями евангелического вероисповедания. Высший церковный клир шведского королевства назначается правительством из числа кандидатур, предложенных церковным съездом[972].
Испанская монархия отвергает выше приведенные подходы к различным вероисповеданиям и исходит из того, что никакая религия не может быть государственной. Хотя все публичные органы власти королевства обязаны принимать во внимание религиозные верования населения страны и поддерживать отношения сотрудничества с Католической Церковью и другими конфессиями[973].
В датском королевстве Евангелистическая Лютеранская Церковь является официальной Церковью Дании, которая пользуется поддержкой государственной власти[974]. Устав этой религиозной организации устанавливается законом[975].
Особая связь церкви и государс