Ошибка! Раздел не указан

Рис. 3.Структура спектра деструктивных воздействий (по сферам национальной безопасности Республики Беларусь)

В сетевом информационном пространстве активность политических сил может не совпадать с их активностью в других средствах массовой информации. Проиллюстрируем это на примере соотношения виртуальных сторонников главных политических сил в Государственной думе Российской Федерации (рис. 4).

Рис. 4. Соотношение сторонников главных политических сил Государственной думы Российской Федерации социальной сети «ВКонтакте» (чел., на 21.04.2011) [79]

Обратим внимание на то, что еще в конце ХХ в. развитие гуманитарных наук
и цифровых технологий сформировало новое измерение социальной среды – Вирту­альное. Это измерение требует смены подходов и направлений, ракурсов, с которых осмысливаются социально-политические процессы, и методов идеологической работы.

Показательны в этом отношении слова американского исследователя Ф. Фуку­ямы, завершающие работу «Доверие: социальные добродетели и путь к процве­танию»: «Социальный капитал подобен храповику, который легко идет в одну сторону и не идет в другую: он может быть легко растрачен действиями прави­тельства, но его уже не удастся повернуть обратно. Сейчас, когда вопрос идеологии
и институтов в основном решен, вопрос о сохранении и дальнейшем накоплении социального капитала выходит на первое место».

Это означает, что конечной целью зарубежных организаторов информации­онного противоборства, осуществляемого средствами второго поколения, является подрыв доверия к действующим институтам суверенного государства.

Социальное доверие представляет набор нормативных ожиданий и направлено на увеличение стабильности, предсказуемости жизни общества в условиях трансформационных преобразований. При этом ключевыми терминами и объектами информационного противоборства становятся: мнение, влияние/доверие, репутация. По мысли Ф. Фукуямы, именно доверие определяет прогресс, успех самореализации конкретного общества, который зависит не от рыночных принципов и не от при­верженности традициям, но от «одного, распространившегося повсюду элемента культуры – уровня доверия, существующего в обществе»[80]. Критерием позитивности и полезности информационного воздействия для суверенного государства, как пред­ставляется, служит направленность сообщения на усиление суверенитета, целостности системы управления, сохранение баланса интересов групп общества.

В первом приближении анализ различных научных источников и дискуссий показывает, что в пропаганде «цветных революций» активно используются идеи анархизма. Она дополняется концепцией нетократии, предполагающей появление
в глобальном сообществе нового господствующего социального слоя. Подразу­мевается, что общество оказывается разделенным на пролетариев, не имеющих доступа к информации, и элиту, осуществляющую управление и манипулирование информационными потоками.

Ниже приводятся основы для деструктивных воздействий пропаганды, отнесенные к таковым западными специалистами.

Во-первых, борьба с институтами суверенного государства, которая должна осуществляется за пределами правового поля. Идеологи «цветных революций» обосновывают это тем, что «демократия требует государственного управления
с участием народа и подчинения закону, в противном случае государственный аппарат нелегитимен. И обязанность гражданина – бороться с таким государственным аппаратом»[81]. Отсутствие легитимности у действующей власти связывают с не­признанием результатов выборов структурами ОБСЕ (в частности, Бюро по демо­кратическим институтам и правам человека (БДИПЧ))[82]. Следует подчеркнуть,
что сам процесс планирования и организации наблюдения за выборами в странах Западной и Восточной Европы неодинаков. За время существования БДИПЧ полномасштабные миссии в 111 из 112 случаев направлялись в страны Восточного блока и лишь один раз в Албанию[83]. В то же время в страны Европейского союза эти миссии не направлялись ни разу. Сама методика оценки выборов, которой БДИПЧ уделяет так много внимания, в настоящее время не обнародована. Из 46 выборов, оцененных миссиями БДИПЧ ОБСЕ и признанными несоответствующими обязательствам (полностью либо с отдельными положительными аспектами),
39 проходили в государствах – участниках СНГ; 5 – в государствах бывшей Югославии; 1 – в Латвии; 1 – в Албании. Иными словами, все выборы, оцененные отрицательно, проходили в восточноевропейских государствах. За рассматриваемый период ни одни выборы в западной части ОБСЕ не были оценены миссиями БДИПЧ отрицательно. Очевидно, что представители БДИПЧ выдают «методику наблюдения» за «методику оценки» выборов. По-видимому, неслучайно БДИПЧ постоянно уклоняется от четкого нормативного закрепления процедур выработки итоговых заключений по результатам наблюдения.

Кроме того, БДИПЧ необоснованно и произвольно самостоятельно устанав­ливает международные принципы (в качестве обязательных норм для суверенных государств) организации и проведения национальных выборов, пытаясь взять на себя законодательные функции в обход общепризнанных канонов международного права. Заметим, что в конечном итоге легитимность избирательных кампаний в Беларуси регулируется не зарубежным, а национальным законодательством и подтверждена комиссиями и наблюдателями от СНГ.

Известно также, что не существует идеальных демократических принципов построения общества, а в любом обществе западного образца отдельный человек вынужден принимать волеизъявление большинства участников избирательного процесса.

Во-вторых, специально сконструированный и информационно поддержива­емый миф о мнимой недееспособности государственных органов Беларуси(табл. 3). Его смысл понятен: по определению западных экспертов, недееспособное госу­дарство не может или не желает защищать своих граждан от насилия или гибели; ставит себя выше национального и международного права; страдает от дефицита демократии. Сегодня этот миф опирается на столь же произвольные оценки неизвестных экспертов относительно ситуации в Беларуси, произвольные критерии оценки. В частности, вызывают удивление как сами экспертные оценки,
так и возможность сопоставления некоторых показателей для разных стран. Например, представляется неправомерным сравнение Швеции и Беларуси по первому показателю, приведенному в табл. 3: Беларусь в течение только XX в. была втянута
в две мировые войны, а Швеция не воевала уже 150 лет.

Таблица 3

Факторы недееспособности государства (индекс failed states 2011)

Показатель	Беларусь	Россия	Украина	Польша	Швеция
Социальные показатели
1. Уровень демографического давления	6,3	6,3	5,3	4,3	2,8
2. Уровень миграции беженцев и/или перемещенных лиц	3,6	5,1	3,1	3,5	2,9
3. Наличие недовольных и мстительно настроенных групп	6,8	7,6	6,5	3,5	1,3
4. Устойчивая и перманентная эмиграции из страны	4,5	5,7	6,3	5,6	2,0
Экономические показатели
5. Неравномерность экономического развития	6,3	7,6	5,9	4,7	2,2
6. Уровень бедности, резкое ухудшение экономического положения	6,2	4,6	6,0	4,3	1,9
Политические показатели
7. Уровень легитимности государства, коррупция, дефицит репрезентативности в органах власти	8,8	7,8	7,4	4,2	0,9
8. Наличие и качество общественных услуг (здравоохранение, образование, санитарно-эпидемиологический контроль)	5,8	5,3	4,1	3,3	1,5
9. Уровень нарушений прав человека и верховенство закона	8,0	8,1	5,5	3,5	1,6
10. Качество работы аппарата государственной безопасности, наличие параллельных государству структур применения насилия	6,3	7,2	4,0	2,5	2,3
11. Влияние групповых клановых или региональных элит	8,0	7,8	8,0	3,6	1,8
12. Степень вмешательства других государств или внешних политических субъектов	7,0	4,6	6,8	3,9	1,6
Общий балл(значение индекса failed states 2011)	77,6	77,7	69,0	46,8	22,8

В-третьих, в западных пристрастных информационных каналах иногда утверждается, что система иерархического управления государственным механизмом Беларуси неэффективна. Однако это противоречит высоким для Европы показателям экономического роста нашей страны, сохранявшимся в течение длительного периода.

Для решения крупных задач, требующих больших ресурсов, государству необходимо привлекать значительное число людей. Для управления ими во всем мире используются испытанные временем механизмы – иерархия, разделение властей и др. Действительно, система государственных органов может быть централизована,
а Глава государства в нашей стране обладает значительной властью. Однако это
не столько недостаток, сколько преимущество нашей системы, позволяющее динамично реагировать на возникающие вызовы. Минимально возможная скорость принятия ответственных государственных решений в рамках системы государствен­ного управления, определенной на всенародном референдуме и закрепленной Конституцией Республики Беларусь, по сравнению с действовавшей до 1996 г. парламентской Конституцией страны, возросла не менее чем в 50 раз.

Отказ от иерархии на практике в условиях трансформации обычно означает не­возможность достижения значимых для страны целей государственного стро­итель­ства
и управления. Печальные следствия такого отказа в наши дни наблюдаются после осуществления управляемых из вне «цветных революций» в Египте, Тунисе, Ливии.

Поучительно в этом отношении рассмотреть негативный опыт Египта.
На рис. 5 представлена структура связей в социальной сети Интернет в момент свер­жения Х. Мубарака (рисунок заимствован из южноафриканского научного журнала). Неоднородность сети подтверждается числом связей отдельных «управленцев» сети из-за рубежа (табл. 4). Анализ позволяет сделать вывод о том, что в сети доминирует относительно небольшое число узлов, имеющих большое количество связей.

Рис. 5. Структура социальной сети Интернета в момент свержения Х. Мубарака

Таблица 4