Глава 1. Сквозь Туманный барьер

Всё пропало. Было легко и страшно одновременно. Мертвецы не должны быть среди живых, но иного выхода нет. Внутри всё жгло огнём, язык онемел. Ничего не болело, даже не чувствовалось. Не помню, как, шатаясь на подгибающихся ногах, выбрался на палубу. Ледяные иглы звёзд, будто смеясь, глядели на меня. Ветер приносил запах соли, но я его почти не чувствовал. Смотрел вдаль — не видя, слушал плеск волн — не слыша.

Глянул на свои руки — береста, коснёшься — и рассыплется. Провёл пальцами по тыльной стороне ладони. Ничего не почувствовал.

— Халарн, смотри под ноги! — раздался грубый недовольный голос.

Я резко обернулся. Мимо прошёл высокий худющий мужчина в потёртых штанах и обнажённый до пояса. На голове был кусок полотна, стянутый сзади на манер женского платка.

— Смотрю, смотрю, — пробурчал кто-то. Раздались гулкие шаги, к верзиле подошёл толстый приземистый человечек. — Плохая ночь, — пожаловался он.

Я передёрнул плечами. Захотелось с ним согласиться, но из пересохшего горла не вылетело ни звука. Да и кто это такие?

Оба, будто по команде, глянули на меня. Верзила осклабился, толстяк ухмыльнулся.

— Добро пожаловать в мир мёртвых, йенгангер, — произнёс высокий.

Мёртвых… Значит, теперь я вижу всех моряков с «Гордого линорма».

Верзила приблизился, на лице было хищное выражение, но в глазах плескалась какая-то хмельная бесшабашная радость.

— Твоя жизнь получше чарки южного вина будет. — Он хлопнул меня по плечу.

От такого удара человек послабее упал бы, но я лишь пошатнулся.

— Отстаньте от него!

От голоса драуга прояснилось в голове, и мир обрёл очертания. Я посмотрел на Фьялбъёрна. Он выглядел ленивым сытым кракеном, но при этом всё равно оставался грозным ярлом.

Верзила и толстяк тут же скрылись, видимо, здраво решив, что спорить с главным — себе дороже.

Фьялбъёрн подошёл ко мне, хмуро оглядел и улыбнулся.

— Ты — крепкий. Это хорошо. Не зря Гунфридр привёл тебя к нам.

— Надолго ли хватит моей платы? — голос против воли прозвучал ехидно.

Драуг не обратил внимания:

— Бой выдержим. — Серьёзно посмотрел на меня и покачал головой. — Ты не страдай, Оларс. Только сам подумай. Жизнь, напоенная ненавистью и жаждой мести, для человека рано или поздно потеряет смысл. А здесь станет мощным орудием против Хозяина Штормов. Он — отродье Мрака, но так ему нас не взять.

Умом я понимал, что Фьялбъёрн говорит верно, но вот принять… не получалось. Я отдал всё, что было, «Гордому линорму». Каплю за каплей. Теперь моя сила — у корабля и команды, а сам я — всего лишь йенгангер. Ни стука сердца, ни дыхания, ни человеческого тепла.

Фьялбъёрн положил мне руки на плечи. Некоторое время я стоял напряжённый, как струна, но потом стало вдруг легче. Будто через широкие ладони драуга в меня перетекали сила и уверенность.

— Так вот почему ты не разрешал мне войти в каюту?

Он кивнул:

— Да. Живым туда не стоит входить. Гунфридр нарочно сделал так, чтобы она вытягивала жизнь.

Я нахмурился:

— Но как же Лирак?

Фьялбъёрн криво усмехнулся:

— Лирак — любимец Морского владыки… точнее, одной из его дочерей. Гунфридр, как узнал, хотел утянуть наглеца на дно, но дочка оказалась боевой — заступилась за любимого. Да ещё и сказала, что у них будет ребёнок. Гунфридр хоть на расправу порой и скор, но лишить внука или внучку отца не решился. Вот и отправил на вечную службу ко мне. В итоге и при деле, и ненаглядная хавфруа может миловаться с мужем сколько угодно.

— И муж к земным красоткам не сбежит, — хмыкнул я.

Незатейливая история почему-то развеселила.

— Это да. — Драуг убрал руки, но ощущения силы и уверенности остались. — Правда, должен сказать, Лирак от своей Сиф сбегать и не собирается.

…Фьялбъёрн давно ушёл, а я всё смотрел на ночное небо. Оно было чистым, бездонно-чёрным с россыпью ледяных бриллиантов. И холода не чувствовал, и боль замерла где-то внутри такой же льдистой звездой.

И где-то вдалеке, среди шума ветра и волн, слышался едва различимый голос:

Раз, два,

Жизнь — вода.

Три, четыре,

В другом мире.

Пять, шесть,

Ты не здесь.

Семь, восемь.

Придёт осень…

Бабка всегда говорила, что у каждого свой срок. И смерть считает до десяти. И когда досчитает — назад дороги не будет. Совсем. А сейчас ещё не всё потеряно. Но старая Ингва Глёмт сказала: чтобы победить Хозяина Штормов, нужно не дышать. До встречи с «Гордым линормом» я не понимал, о чём она. Но сейчас… Сейчас йенгангер не дышит.

***

— Будь проклят этот туман, — раздражённо проворчал Лирак, отходя от борта. — Будто в парном молоке плывём. Утбурдовы козни, тьфу!

Он прошёл мимо меня, продолжая бурчать нос. Скрестив руки на груди, я смотрел прямо перед собой — плотная белая пелена скрывала небо и почти касалась моря. Будто Хозяин Штормов решил спрятать от поднявшихся со дна Острова-призраки.

Море тихо плескалось за бортом, но я слышал шёпот: безграничный, как само морское царство. Один голос накладывался на другой, заглушал его и тут же затихал. Шепотки ширились, шелестели вместе с волнами, ни на миг не смолкали. Каждый желал поведать свою историю, рассказать, кем был при жизни и почему навсегда остался в море. Они говорили о славе и блеске Ванханена, о молчаливых мореходах Островов-призраков, о смеющихся и задорных ведьмах из Мерикиви… и о зле Хозяина Штормов. Но вместе с тем к голосам, словно примешивалось что-то ещё: шипящее, тягучее, неразборчивое. Обволакивало шёпотом почивших в море, стягивало невидимыми нитями и расплывалось пятном земляного масла на прозрачной воде.

“Гордый линорм” летел вперёд. Я чувствовал лёгкое покалывание и ритмичные удары, будто билось огромное сердце, видел перламутровое теплое сияние, исходившее от палубы, бортов и мачт. Поднимавшиеся из воды вёсла стали гладкими, будто их выточили из чёрного агата, даже рваный парус снова был целым.

Туман — это плохо, но для полного жизни корабля — ничто. Хуже приходится плывущим за нами и валкарам.

— Оларс!

Оклик Фьялбъёрна заставил повернуться. Он быстрыми шагами приближался ко мне. Если ранее драуг серьёзно впечатлял своим видом, то теперь его можно было назвать богоподобным и не ошибиться. Плечи будто стали ещё шире, осанка горделивей, левый глаз из тусклой ледышки превратился в живой опал, кожа потеряла сухость и сеть шрамов. Да и остальные члены команды выглядели, будто только что поднялись на борт — здоровые, крепкие, полные жизни… Да, жизни. К тому же теперь я видел всех. Ребята Фьялбъёрна Драуга были скорее разбойниками, нежели славными моряками, но слушались своего ярла беспрекословно. Не изменился лишь Лирак. Живому человеку моя плата бессмысленна.

— Ты что-то чувствуешь?

Я пожал плечами, мельком глянул на свою руку и вздрогнул. Береста вместо кожи пугала посильнее стражей Цитадели Хозяина Штормов. Не скоро привыкну. От Фьялбъёрна ничего не ускользнуло, но он лишь хмыкнул.

— Пока нет, — ответил я. — Хоть и никогда не видел такого тумана.

Драуг прищурился:

— Может, господин Спокельсе устроил нам приём?

Я задумался:

— Если Рангрид ему рассказала, то всё может быть. Но он же не способен видеть наши мысли.

Фьялбъёрн отдал короткое распоряжение проходившему мимо верзиле, с которым я виделся ночью, и хмуро уставился на молочный туман.

— Надеюсь, нет. Но лучше думать, что враг знает каждый свой шаг. Тогда продумываешь сразу несколько вариантов.

Я поёжился. Драуг был прав. Если ты рассчитываешь только на одну дорогу, то её могут преградить, а бежать будет некуда.

— Оларс, прекрати уже, — вдруг сказал Фьялбъёрн тихо, но с нажимом.

Я недоумённо глянул на драуга, но потом дошло. Пожал плечами и даже не удостоил ответом. Словесная перепалка ни к чему не приведёт. Разве что к драке. Но союзники, которые вместо того, чтобы сплотиться и думать об уничтожении врага, молотят друг друга — не лучшее войско.

— Со временем ты поймёшь, что так даже лучше.

Я покосился на драуга, но он смотрел вперёд. И ни тени издёвки в голосе не слышалось.

— А будешь страдать — оторву голову.

Фьялбъёрн быстро отошёл, но обещание прозвучало столь убедительно, что я серьёзно задумался.

Туман становился плотнее, клубился жемчужным светом. Небо расчертила серебристая искра, послышался заливистый свист. Спустя несколько мгновений возле меня опустилась валкара. Не Эльдрун, её младшая сестрица Анникен. Обычно дерзкая и весёлая, но сейчас хмурая и настороженная. Оглядела меня с головы до ног, чуть качнула головой.

Я спешно отвёл взгляд. Не хватало слушать ещё, как меня будут жалеть.

— Лететь всё труднее и труднее, — певучим голосом произнесла она. — Эльдрун спрашивает, как быть дальше?

Море зашумело, заволновалось, голоса стали громче. По коже пробежали мурашки, показалось, что сам Вирвельвин послал своё морозное дыхание.

Анникен ждала ответа, только я не знал, что сказать. Попытаться развеять туман? У меня не хватит сил. Шипение вдруг перекрыло голоса моря, волной обрушилось на меня. Я зажал уши руками, с губ сорвался хрип. Валкара шагнула ко мне:

— Что случилось?

Голос обволакивал и утягивал, шептал, настаивал, приказывал. Миг — я рванул к носу, лиловый огонь охватил мои руки.

— Веди на восток. Обойди Бромдовы рифы.

Фьялбъёрн оказался рядом, но охнул и сделал шаг назад. Пламя хлестало со всех сторон, окружив меня непроницаемым куполом. Шире, ещё шире — лиловая пелена закрыла весь корабль.

Огромные влажные щупальца обхватили борта, поползли по палубе. Анникен вскрикнула и отпрянула в сторону. Все моряки онемели. Фьялбъёрн молча смотрел на меня.

— Вперёд! — прогрохотал чей-то голос.

Щупальца сжались и с силой рванули вперёд, потянули за собой «Гордого линорма». Я сумел глянуть назад: все корабли будто связали лоснящейся чёрной верёвкой… множеством верёвок. Они неслись, словно за ними гнались морские псы.

— Сквозь Туманный барьер!

Одно из щупалец коснулось моей ноги и робко прижалось, будто собака к хозяину. Я невольно улыбнулся и протянул к нему руку, пальцы тут же обвило.

В голове тут же что-то взорвалось, молнией рассёк шёпот:

— Почёт тебе от Аккаргунда — всеотца кракенов, Оларс Забытый. Да сопутствует тебе удача!

Глава 2. Пленник

Но ликование от полёта по волнам вскоре стихло. Странный скрежещущий звук разорвал повисшую тишину. Из тумана выпрыгнуло несколько худых существ, когти цокнули о палубу. Одно повернуло ко мне голову, клацнуло челюстями. Стало нехорошо. Сгорбленная тварь замерла, будто разглядывая меня. Именно будто, потому что место, где должны быть глаза, прикрывала уродливая кожаная складка. Мертвенно-белая кожа обтягивала выпирающие кости, руки свисали почти до палубы. Чёрные загнутые когти, венчавшие кончики пальцев, казались отлитыми из металла. Хвост с роговыми наростами неистово хлестал по бокам.

— Слепые пожаловали, — выдохнул Фьялбъёрн.

Но расспросить подробней не было времени. Тварь прыгнула на меня. Я метнулся в сторону. Выхватил меч, рубанул по спине. Раздался визг, она повернулась. В один миг палуба превратилась в бойню. Слепые кидались на моряков, те отражали удары. Тварь оскалилась на меня, но рухнула под ноги, захлебнувшись воем. Сзади стоял Фьялбъёрн с секирой.

— Спасибо, — коротко поблагодарил я.

Ещё одна Слепая взвилась в прыжке. Секира описала круг над его головой. Тварь рухнула. Потянулась ко мне, я всадил меч в вытянутую голову.

Над кораблём забило множество крыльев — валкары неслись на помощь. Всюду разносился их боевой клич:

— Эйянха!

Кракены остановились — я заметил фигуры Слепых на чёрных щупальцах.

Копья кололи без устали, короткие мечи пожинали жизни. На некоторое время, казалось, обо мне забыли. Но потом Слепые кинулись с новой силой, будто определили источник своих неудач. Ни мига на передышку, меч рассекал, колол, уничтожал. Рядом сверкала секира драуга. Со свистом летели стрелы валкар, не смолкал боевой зов:

— Эйянха!

Я пригнулся, когтистая лапа чиркнула возле уха. Треск когтей, вой, Фьялбъёрн отшвырнул труп в сторону.

— Откуда их столько? — процедил он сквозь зубы. — И все рвутся к твоей глотке.

Сомнений не оставалось уже. Слепые пришли за мной, только сдаваться я не собирался.

Туман рассеялся. Но над кораблём начались собираться тучи. Небо быстро почернело, засверкали молнии, хлынул ливень.

Все замерли. Миг — небо разверзлось, молнии сплелись в лестницу прямо до палубы «Гордого линорма». По ней медленно спускалась фигура, закутанная в плотный туман. Но я узнал её и сильнее сжал рукоять меча. Жаль, не лук. Так не послать стрелу прямо в гнилое сердце.

— Глупцы! — раскатился громом смех. — Убогие глупцы!

Я сощурил глаза. Подойди ближе, поговорим иначе.

Фьялбъёрн обернулся и тронул меня за плечо.

— Он не шутит.

Глянув через плечо, я остолбенел от ужаса. Волна высотой со скалу с Гунфридровым храмом неслась на нас. Пенный гребень скалился жуткими клыками, будто волна была пастью чудовища.

Но вдруг щупальца ожили, вздох гигантского кракена заставил вздрогнуть весь корабль. Лестница начала рассыпаться. Волна рухнула возле носа «Гордого линорма».

— Эйянха! — различил я среди шума голос Анникен.

Сам не понимая почему, рванул вперёд — на Хозяина Штормов.

— Оларс! — крикнул Фьялбъёрн.

Но застилавшие взор ярость и ненависть не дали остановиться. Оказавшись возле него, взмахнул мечом.

Спокельсе дёрнулся назад, но крепко ухватился за мой плащ. Сверкнула молния, я зажмурился. Резкая боль пронзила от макушки до пяток. Хрипло вскрикнув, ударил наугад и... провалился в беспамятство.

***

Шея и плечи зверски затекли. Всё тело ломило и выкручивало. Шумно выдохнув, я открыл глаза и осмотрелся. Каменные стены, одинокий факел едва освещал небольшой пятачок. На полу — сгнившая солома. Судя по шороху и царапанью — неподалёку крысы. Я потер шею, ответом была вспышка боли. Тихонько охнув, прекратил это занятие и тут же замер. Боль. Раз она есть, то значит, чувствительность возвращается. То есть, мертвец — не мертвец, а... Я поёрзал на твёрдом полу и перебрался к соломе. Не то, чтобы удобно, но всё же лучше.

Я снова осмотрелся. Темница. Иначе это место не назвать. Не стоило, как последний дурак бросаться на Хозяина Штормов. Сам не понимаю, что на меня нашло. Покачав головой, сжал виски. Сделал глубокий вдох, но ничего не почувствовал. Запоздало вспомнил, что дышать не способен. Криво усмехнулся и попытался встать. Рассиживаться нечего, надо узнать, что с остальными.

Двери оказались из доброго металла, не было даже малюсенького окошечка с решёткой. При этом невозможно было определить: где заканчивается дверь и начинается стена. Кто бы тут все это ни строил — трудился на славу.

Спустя некоторое время после безрезультатных попыток найти хоть малейшую лазейку, я снова опустился на солому. Плохо, Оларс, очень плохо. Придётся работать головой, раз там, на «Гордом линорме», её не было вовсе.

Послышался странный звук: звон серебристых колокольчиков. Я насторожился. Если шарканье крысиных лапок совсем не пугало, то откуда взяться колокольчикам?

Стена напротив засветилась мягким светом, на ней появился туманный силуэт.

— Оларс...

От зова я вздрогнул — женский голос, чуть хрипловатый и в то же время бесконечно приятный и тягучий. Будто морские волны накатывают на песчаный берег и утягивают за собой золотистые крупинки.

За дверью послышались шаги, свечение вмиг исчезло. Щелчок замка заставил подобраться, рука потянулась к мечу, но кроме пустоты ни за что не ухватилась. Дверь бесшумно отворилась. Я напряжённо замер.

В проеме появилась фигура в сером плаще. Капюшон скрывал голову, но я готов был поклясться, что вижу улыбку.

Хозяин Штормов ступил в камеру, дверь за ним медленно закрылась. Однако смел, не страшится оставаться один на один со злейшим врагом.

— Добро пожаловать в Цитадель, Оларс Глёмт, — мягко произнёс он. — Ты так хотел сюда попасть, что я пошёл тебе навстречу...

— Восхищён гостеприимством, — мрачно сообщил я, понимая, что нужно задавить весь гнев и думать холодной головой.

Хозяина Штормов явно забавляло моё поведение:

— К сожалению, не могу сказать того же о твоих товарищах. По ту сторону Мрака гостей очень любят. — Леденящие душу нотки заставили поёжиться, но я продолжал спокойно смотреть на него. — И не отпускают домой.

— Врёшь, — спокойно сказал. — Тебе не под силу справиться с северным флотом.

Тихий смешок, Хозяин Штормов пожал плечами:

— Дело твоё, Глёмт, верить мне или нет. Только от этого ничего не изменится.

Вдруг он оказался рядом со мной, склонился к лицу. Дохнуло могильным холодом, я невольно вжался в стену.

— Ты глупец, щенок, ничто... Неужели, всерьёз думал, что сумеешь одолеть меня?

К собственному удивлению, я даже не шелохнулся, а продолжал спокойно смотреть во тьму под капюшоном. Костлявая рука с изогнутым когтем потянулась ко мне, я перехватил запястье, стиснул.

Хозяин Штормов неожиданно взвыл и рванул назад. Я с удивлением глянул на собственные пальцы — чернота окутала всю кисть, медленно стекая к локтю.

— Ничего, — прошипел он, — меня не возьмёшь. Я вернусь, Оларс. С подарком.

Сказав это и прошипев какое-то ругательство, он щёлкнул пальцами. Дверь приоткрылась, Спокельсе проскользнул в щель, и она тут же захлопнулась.

Я молча уставился на свою руку. Чернота не была страшной, ластилась неведомым зверьком, обнимала и ласкала пальцы. Даже чувствовалось, как она легонько щекочет. Я осмотрел руку со всех сторон, усмехнулся. Рано, Спокельсе, ты меня похоронил. Очень рано.

Я поднялся. Всё тело наполнило какой-то неведомой силой. Стало вдруг легко и спокойно, будто на свете не осталось ничего такого, что могло бы меня испугать.

Я выбросил руку вперёд — тьма хлынула вязкой волной, ударила по стене и рассыпалась на тысячи тоненьких ручейков. Нахмурился. Придётся повозиться. Магия Мрака, оказывается, такая же капризная штука, как и магия Посредника.

Я поднял руку и замер. Крылышки утбурда, а если... Нет! Нельзя, это невероятно! Иначе бы кто-то обязательно попробовал это до меня.

Сложив руки за спиной, я принялся мерить шагами камеру. Руку вновь обвила струящая тьма — это я понял по лёгкому жжению и щекотке. Став йенгангером, я могу черпать силу Мрака. Мрак — безграничен, значит — запас сил — тоже. Но Хозяин Штормов — тоже дитя Мрака.

Я резко остановился, снова глянул на руку: от локтя до кончика среднего пальца она была будто выточена из агата. Такой к кому дотронешься — рухнет замертво.

Стена вдруг снова засветилась. Я невольно отошёл. Спокельсе обещал подарок. Зная его вкусы, ничего хорошего ждать не стоит.

— Оларс...

Снова морские волны накатывали на песок. На камнях вдруг появилась женщина. Едва различимая. Но всё же я сумел различить ванханенские ромбы на её платье. Они почему-то были видны лучше всего. Лицо словно смазалось, длинная светлая коса спускалась до бедра.

— Не сомневайся, — произнесла она, — действуй. Ты в Цитадели, отсюда ведёт прямая дорога во Мрак. Спокельсе лжёт.

— Кто ты? — хрипло спросил я, пытаясь всмотреться в её лицо.

Силуэт задрожал, будто пламя под дуновением ветра, начал таять.

— Не верь, ничему не верь! — донесся крик.

Передо мной вновь была пустая стена. Я нахмурился. Кто и зачем пытается меня предупредить? Кто-то из пленниц Хозяина Штормов? Допустим. Но, может, это ловушка? Впрочем, мне всё равно не на кого положиться, кроме себя. Дождаться, когда он явится и попытаться открутить голову. Пусть сам лягу рядом, но иного выхода нет.

Снова глянул на окутанную Мраком ладонь и усмехнулся. Соединил пальцы обеих рук, чернота тут же перекинулась на вторую, нежно обвила широкой спиралью, потекла вниз.

— Не боюсь, — хрипло произнёс я так, что даже крысы, жалобно пискнув, забились в свои норы.

Вроде ничего не произошло, но я почувствовал перемены. Коль идти на безумство, то полностью, отдавая себе отчёт.

Я сжал кулаки, тьма радостно затрепетала, потянулась к моему лицу.

Шум за дверью заставил резко убрать руки за спину и отступить. Вгрызаться в глотку надо молниеносно — чтобы не смог прийти в себя.

Дверь чуть приоткрылась, в камеру шмыгнул карлик — едва достигавший мне пояса. Неожиданность заставила замереть в ожидании. Он бесстрашно положил возле моих ног что-то завёрнутое в тёмное полотно и пропищал:

— Подарок от Хозяина Штормов.

Тут же шмыгнул назад, скрывшись за дверью. Я молча опустил взгляд. По очертаниям не разобрать что это. Осторожно присел, взялся за край ткани. Некоторое время медлил, но потом резко откинул его. Полыхнула рябиновая прядь. Я дёрнулся назад, крик застыл в горле. На меня смотрели остекленевшие от ужаса глаза Рангрид.

Глава 3. Волчья пророчица

Только опомниться мне не дали, дрожавшие пальцы так и не сумели коснуться бледной щеки. Кто-то перехватил моё запястье, стиснул до боли. Я охнул и дёрнул руку — ничего не вышло. Чуть повернул голову и встретился с пронзительными синими глазами. Рядом стояла женщина как две капли воды похожая на ту, что появлялась на стене. Только выглядела хоть и замученной, но вполне живой.

— Не касайся подношений Хозяина Штормов, — рокот волн приласкал слух. — Морок он творит лучше всех на севере.

Я бросил взгляд на голову Рангрид и сглотнул:

— Это не морок. Я чувствую.

Женщина прищурилась:

— Что ты чувствуешь, йенгангер?

Я нахмурился. А ведь она права. Обычно жизнь чувствуется, даже если смерть наступила совсем недавно. Значит, всё же морок. Кстати, собеседница…

— Кто ты?

А ведь знакомая, видел я её где-то. Красивая даже, при этом красота по-ванханенски суровая — явно не дочь южного края. Даже не из Ярлунга.

Будто что-то почувствовав, она присела и вновь накрыла тканью лежавшую у моих ног голову.

— Не знаю, жива ли она… Не будем терять времени.

Внезапная догадка озарила меня, заставив податься к ней ближе.

— Ты — Сигрид?

Она встала и кивнула.

— Да.

Сказала это так спокойно и величественно, будто была женой дроттена. Впрочем… Я задумался. Ведь Сирген тогда так и не сказал, как разбогател их род. А Гунфридр вряд ли бы обратил внимание на простую селянку.

— Идём, я выведу тебя из подземелий.

— Морской Владыка наделил тебя бессмертием? И как ты тут оказалась?

Сигрид приложила палец к губам, призывая к молчанию. За дверью раздался шум и тут же стих. Неслышно ступая по каменному полу, она подошла к стене и надавила на продолговатый камень. Миг — ничего, но вдруг его окутал мягкий свет и в стене появился узкий проём. Она махнула мне рукой и нырнула в него. Некоторое время я был в растерянности, но, решив, что хуже не будет, последовал за ней.

Едва прошёл, стена за нами стала прежней. Сигрид ухватила меня за руку и потянула за собой. Мы быстро миновали ещё одну камеру, спустились — на этот раз замерцал камень в полу. Оказавшись в сыром тёмном проходе, Сигрид дунула на ладони — вспыхнул слабый огонёк и полетел перед нами. Правда, его света достаточно было, чтобы увидеть, куда ступаешь.

— Награда от батюшки? — усмехнулся я.

— Да. — Сигрид шла уверенно и быстро, будто не раз тут бывала. — Хозяин Штормов думает, что я мертва. Моё тело лежит в склепе, его стерегут стражи Цитадели. Только не удержать воду, если есть хоть малейшая щель.

Что-то влажное и мерзкое коснулось моего уха, я мотнул головой и ускорил шаг.

— Твой дух может спокойно блуждать, где вздумается?

— Нет. — Она качнула головой. — Только в Цитадели — на большее у меня не хватает сил.

Она остановилась возле полусгнившей деревянной двери. Легонько надавила, дверь тут же поддалась. Скользнула тенью — я за ней.

— Ты давно видела Рангрид?

Сигрид неопределённо пожала плечами.

— Здесь время течёт чуть иначе. Пока там, у вас, проходит день — здесь время стоит. Пока у вас заходит солнце — здесь пролетают года.

Я споткнулся, но Сигрид подхватила меня под локоть.

— Спасибо, — пробормотал. — Я не понимаю. Как так может быть?

Мы вышли к металлической винтовой лестнице. Она наступила на первую ступеньку, нахмурилась.

— Должна выдержать, — тихо шепнула Сигрид и поднялась выше. — А вот так, йенгангер. Спокельсе умеет замедлять и ускорять бег времени в своих владениях. Поэтому так и старался построить девятый Остров-призрак, полностью пронизанный его магией. Там бы он был абсолютным властелином.

Я поднимался вслед за Сигрид, пытаясь осознать услышанное. Плохо дело. Впрочем, всё, что идёт от Хозяина Штормов — плохо.

— Почему же тогда он не захватил мир? Если здесь можно остановить время, сотворить совершенно войско и напасть?

Сигрид покачала головой:

— Нет, Оларс. Тогда бы это войско не вышло за пределы Островов-призраков. Хозяин Штормов имеет власть на море. И немного на земле, если его поддержат, но и только.

Мы вышли в запылённый коридор. Из узкого окна падал свет. Она подошла к нему и подозвала меня.

Я выглянул и едва сдержал удивлённый возглас. Сквозь непрерывно падавший снег виднелось, что на улицах Островов-призраков кипит ожесточённая битва. Крылатые стражи с пронзительным криком кружили в небе, кидались на парящих в воздухе валкар. Люди сражались с поднятыми со дна морей слугами Гунфридра и… какими-то огромными белыми существами, напоминавшими великанов из сказок.

— За несколько дней до вашего прибытия началась метель, — прошептала рядом Сигрид. — Страшная, злая. Люди замерзали прямо в домах, никто не мог укрыться от неё. Местные жители не любят Хозяина Штормов, но против него не пойдут — боятся. Потому будут воевать на его стороне. А потом появились эти…

Она указала на огромных воинов.

— Их ничего не берёт. Я даже такое вижу в первый раз.

Но молча смотрел на бой, сложив руки на груди. Внутри было спокойно. Усмехнулся:

— Я тоже в первый раз. Только знаю, откуда они.

Сигрид бросила на меня быстрый взгляд, в синих глазах скользнуло недоумение:

— Кто?

— Лаайгская вьюга, — ответил я, улыбаясь, — всевидица Мяран обещала помочь — и сдержала своё слово.

Сигрид прижала руки к груди и охнула.

— Против исполинов лаайге не выдержать никому.

— Ты так волнуешься за жителей Островов? — хмыкнул я. Почему-то возникло какое-то нехорошее предчувствие.

Но Сигрид лишь вздохнула и посмотрела на меня с какой-то такой затаённой болью, что я вмиг почувствовал себя последним мерзавцем.

— Я видела их жизнь. Не было в ней добра. Ни тогда, ни сейчас.

Мне ответить было нечего. Я молча отошёл от окна. А когда они становились слугами Хозяина Штормов и помогали делать чёрные дела на берегах, о чём думали? Перед глазами мелькнуло неподвижное тело матери, смотревшие в небо стеклянные глаза Лейсе и Арве, отец с кровавым пятном на груди, послышался предсмертный хрип бабки. Я стиснул зубы. Нет, Сигрид, на всех жалости у меня не хватит.

— Ответь мне на вопрос, пророчица.

Она вздрогнула, как от удара плетью, будто уже знала, что я спрошу.

— Да?

— Ты ещё видишь будущее?

Сигрид вдруг выпрямилась, гордо развернула плечи.

— Идём, йенгангер. Я тебе его покажу.

Прошла мимо подобно властительнице всех северных земель и пошла вглубь тёмного коридора. И не надо было быть пророком, чтобы не понять, куда меня приведут.

…зал был огромен. Пол выкладывали ониксами южные мастера, так как на севере не знали «чёрной» мозаики — причудливые и невероятно красивые картины, которые состояли из множества кусочков камней — прозрачных и матовых — но всегда чёрных.

Высокий потолок, мощные колонны, золочёная лепнина на стенах — ничего северного, ничего близкого и понятного.

Разглядев врата, я вздрогнул. Они были в нескольких десятках шагов, только подходить к ним желания не возникало. Такое ощущение бывает, когда смотришь в бездонную черноту колодца и знаешь — коль упадёшь — назад дороги не будет. Врата — неподвижное стекло — гладкое и манящее. Но с каждым шагом становилось ясно, что за этим стеклом что-то колышется, сжимается и разжимается, будто кольца огромного линорма.

Сигрид остановилась возле врат, сжала руки и шумно выдохнула, в синих глазах была такая надежда, что мне стало не по себе. Нужно сделать что угодно, лишь бы добиться победы. Но от шевелившейся тьмы становилось не по себе.

— Это точно врата в Ванханен? — спросил я.

— Да, — Сигрид кивнула, — иных здесь нет.

Я несмело поднял руку, поднёс её к стеклу и замер. Тут же разозлился на себя и положил на него ладонь. На удивление, ничего не почувствовал.

— Ключ, — выдохнула Сигрид.

Хорошо говоришь, волчья пророчица, только я ещё в камере понял, что остался без него. Хозяин Штормов не дурак, предусмотрительно отобрал у пленника все лишние вещицы.

— Придётся другим способом, — пробормотал я. — Хоть никогда и не взламывал замков. Особенно, таких.

Сигрид прикусила нижнюю губу, светлые брови сошлись на переносице. То ли подозревала подобное, то ли просто не склонна устраивать истерики.

Тьма с моих пальцев перетекла на врата, змейкой скользнула вверх, будто изучая возникшее препятствие.

— Хозяин Штормов черпает свою силу из Мрака, — произнесла за спиной Волчья пророчица. — Но по ту сторону Мрака ушло немало его врагов.

— Думаешь, попытаться призвать их?

Я наблюдал, как змейка скрутилась, дрогнула и расплылась пятном. К ней тут же, сорвавшись с руки, скользнула вторая.

Сигрид тоже неотрывно смотрела, сжимая руки так, что побелели костяшки пальцев.

— Слабейший всегда взывает к сильнейшему, — проговорила она сухим надтреснутым голосом. — Мёртвые — к Посреднику. Посредник — к богам. Мрак — прародитель Древних, а Древние — и есть наши боги.

Тьма влажным покровом окутала врата. Казалось, ещё миг — и она сольётся с той трепещущей чернотой, что за стеклом.

Я быстро взвешивал все за и против. Если я призову Мрак, то придётся платить. Я бы рад, да уже нечем. Жизнь до последней капли отдана «Гордому линорму», а Хозяин Штормов ободрал меня как липку, оставив только порванную одежду.

Неожиданно справа донеслось глухое рычание. Я вздрогнул, а Сигрид сжалась. Я обвёл глазами зал — пусто, никого нет.

Рычание повторилось, на этот раз куда более внушительнее и громче. Невидимый страж врат!

Я ухватил Сигрид за руку, толкнул к себе за спину. С левой руки слетели лиловые искры, метнулись вперёд, с правой потекла вязкая тьма, покрывая всё вокруг. Я с трудом различил гигантского сгорбленного зверя. Тьма застыла на его панцире, огни плясали на мощном хвосте. Я вскинул руки, ударил потоком тьмы. Зверь взвыл и прыгнул прямо на нас. Я отскочил, успев оттеснить пророчицу.

Она не кричала и теряла присутствия духа, но вдруг охнула:

— Оларс! Второй!

Рычанье возле уха, лиловая вспышка — жалобный визг. И вмиг повисла какая-то мёртвая тишина.

Я поднялся и осмотрелся: один зверь так и замер, другого не было видно, но чувствовалось, что он не двигается. Сигрид впилась пальцами в моё предплечье и часто задышала.

В другом конце зала стояла серая фигура Хозяина Штормов.

Наши рекомендации