Я родился с недостаточным количеством средних пальцев

Давайте, девки, намажьте ваши губки, Снимите шляпки, трясите бедрами. Не забудьте прихватить свои хлысты, Мы едем на Бал Уродцев!

Др. Хук и Медицинское Шоу, "Бал Уродцев"

Когда у тебя есть друзья, ты сколачиваешь группу, когда ты одинок, ты пишешь. Вот так я и проводил свои первые месяцы в Форт Лодердейле. Пока мой отец трудился в Левитц Фарнитьюр, ставшим удачным местом для него, я торчал один дома и выражал свои наиболее изощренные фантазии в стихах, рассказах и новеллах. Я посылал их куда только мог, начиная с Пентхауза и заканчивая Шоу Ужасов и Американским Атеистом. Каждое утро, заслышав звонок почтальона, я мчался к двери, но если он и приносил что-нибудь для меня, так это письма с отказами и извинениями. Только один рассказ, "Луна на воде", в котором главным персонажем был писатель-алкоголик, хозяин кота по кличке Джими Хендрикс, и у которого близлежащий водоем поглотил все, что он любил, был опубликован в небольшом журнале Союз Писателей. Разочарования преследовали меня словно чугунный шар, прикованный к ноге, на протяжении всего первого года во Флориде. Чем больше я работал, тем больше неудач сыпалось на мою голову. При всем этом я вел достаточно цивильный образ жизни: жил с предками и посещал Бровардский Общественный Колледж, где изучал журналистику и театр, так как и то и другое было мне чертовски интересно. Чтобы быть более или менее финансово независимым от стариков, я, ко всему прочему, подрабатывал менеджером в местном музыкальном магазине, так что не был изолирован от новинок в мире музыки. Со мной вместе работали две девчонки, и одна из них - которая мне, естественно, нравилась - была сильно озабочена наркотиками и самоуничтожением. Ее звали Иден (как райский сад), но она отнюдь не хотела предаться райским наслаждениям со мной. Зато у меня к этой парочке было постоянное дело: обе любили покуривать, и я доставал им зелье в обмен на спертые в магазине записи. Охрана постоянно проверяла наши карманы и вещи при выходе с работы, но мы умудрялись проносить кассеты в пустом термосе, так что моя фонотека пополнялась тогда регулярно. Я с упоением слушал трофейные записи The Cramps, The Cure, Skinny Puppy и Jane's Addiction. Кстати, именно на концерт Jane's Addiction я безуспешно пытался вытащить упрямую Иден, но она всячески отклоняла мои предложения, и в результате я поперся туда один. После этого концерта в газете нашего колледжа - Обозреватель - появилась моя первая заметка о прошедшем шоу, названная "Jane's Addiction возвращаются, чтобы шокировать толпу в Вуди". Самое смешное, что несколько лет спустя мы дико угорели в одном из отелей Лос-Анджелеса с их гитаристом Дэйвом Наварро, который в наркотическом угаре пытался сделать мне минет. (Кстати, тот вечер он закончил в номере моего басиста Твигги Рамиреза, трахая двух дорогих проституток в ритме ZZ Top, оравших на всю комнату из магнитофона.) Так вот, некоторое время спустя меня все-таки уволили из магазина за регулярные прогулы (на кражах мы не попались) и маза с Иден на время обломилась. Только через некоторое время, после концерта Marilyn Manson And The Spooky Kids, на который она пришла и с удивлением обнаружила меня на сцене, я сумел завалить ее. Я трахнул ее и никогда больше не звонил. После увольнения я с головой погрузился в музыкальную критику, работая для местного развлекательного издания Сегодня Вечером. Его главой был неприятный хиппи Ричард Кент, не плативший мне ни цента. Он всегда ходил с хвостом поседевших волос на голове, завязанных ближе к макушке, и носил узкие темные очки. Этот тип постоянно шлялся по периметру своего офиса, высоко задрав голову, словно попугай, ищущий, что бы сказать. Если я что-нибудь у него спрашивал, он тупо смотрел на меня некоторое время. Я всегда думал, что может твориться в его голове, и надеялся, что он не отмочит что-нибудь нелицеприятное обо мне. Следующим местом работы на журналистском поприще стал для меня достаточно молодой журнал 25-я Параллель, владельцами которого были два педика Пол и Ричард. Я наплел им, что имею большой опыт в журналистике, они поверили всей этой ахинее и назначили меня шеф-редактором своего издания. Я зачастую пытался представить этих олухов, занимающимися сексом, но у меня как-то не получалось. Пол, мелкий итальяшка из Нью-Йорка, выглядел как отражение Ричарда в комнате смеха, ведь его любовник был вдвое длиннее, прыщав и имел лошадиные зубы, выглядя при всем при этом как ряженый на Хэллоуине. Пол и Ричард были безнадежной парой, они часто торчали в офисе, погруженные в свои личные проблемы и даже плача. Единственно, почему периодичность журнала была постоянной, так это из-за продажи по почте различных записей, достававшихся им на халяву. Я писал нон-стопом в развлекательную рубрику только потому, что был без ума от рока. Я даже пытался комбинировать журналистику и писанину об ужасах.

25-я Параллель, апрель 1990

МЫ ВСЕГДА ПРИЧИНЯЕМ БОЛЬ ТЕМ, КОГО ЛЮБИМ

(Путешевтвне В Мир СвязыванияИ Наказаний)

Брайен Уорнер

Ощущение грязного секса и запах кожи ворвались в мои чувства и овладели моим обонянием, как только я вступил в темницу Госпожи Барбары. После путешествия с завязанными глазами в сопровождении ее слуги мое зрение долго привыкало к приглушенному свету в этой комнате пыток. Низенькая дородная женщина, что называла себя Госпожой Барбарой, действительно являлась специалистом в области связывания и подчинения, и ее дом боли как нельзя лучше доказывал это. "Когда кто-то фантазирует, я превращаю его фантазии в реальность, - сказала она, расхаживая между своими принадлежностями. - В своих коммерческих сеансах я использую многие виды орудий пыток, я провожу генитальные пытки, связывание и прокалывание кожи. Я связываю людей в таких позициях, которые максимально неудобны, и оставляю их так на долгое время. Если сеанс прошел хорошо и человек оказался достойным рабом, напоследок я позволяю ему помастурбировать." На стене напротив двери - ряд зеркал в человеческий рост, и на каждом висит по какому-нибудь рабочему инструменту Госпожи. Я проследовал за ней направо к одному из мест пытки, и она показала мне на пару жокейских шлемов, упряжи, электрошоковое оборудование, используемое для натаскивания собак, различные ошейники, пару шпор и наручники для сковывания рук, ног и больших пальцев. Далее на стене в избытке наблюдались клещи, хомуты, клеммы и специальные грузики для вытягивания наиболее нежных частей тела. "Все это очень хорошо служит при генитальных пытках, - улыбается она, беря клещи, и щелкая ими в воздухе, словно металлическими лобстерами, - и когда они едят раков после посещения моей темницы, то всегда думают обо мне." На той же стене разместилось более тридцати резиновых, кожаных и металлических обручей от одного до четырех дюймов в диаметре. Видимо, их привезли из Китая для проверки сексуальной выносливости. Она обратила мое внимание на костюм, состоящий из кожи и цепей, выглядящий как наряд для Извращенных Тинейджеров Черепашек Ниндзя. Она объяснила, что это наряд для стягивания гениталий. Я думаю, что такое приспособление найдешь далеко не в каждом секс-шопе. Здесь же находилось зеркало, с помощью которого Госпожа разглядывала труднодоступные места при издевательствах над своими клиентами. Далее моим глазам предстал набор из шипастых ошейников, масок и цепочек класса сосок-пенис. "Я заставляю мужчин танцевать, и все это звенит в нужном порядке", - с гордостью заявила она. На противоположной стене комнаты Госпожа Барбара хранила более опасные орудия: цепи, различные ремни и хлысты, настоящий средневековый цеп-молотилку, который ласково назвала "разрушитель яиц", и прочие жуткие принадлежности. Ящики, стоявшие у стены, хранили электронные мышечные стимуляторы, клизмы, свечи, резиновые перчатки, презервативы, флаконы с искусственной кровью, перья, щетки, вазелин и коробку бенгальских огней. Я поинтересовался, зачем ей бенгальские огни. "По праздникам типа Дней Рождения или Четвертого Июля я вставляю их в пенис клиенту и поджигаю", - ехидно ответила она. Я осторожно присел на покрытую черной материей огромную кровать и заглянул под нее. Там, где нормальные ребята хранят свои запрещенные родителями игрушки, находилась узкая клетка для спанья. До того как Госпожа Барбара начала заниматься всем этим за деньги, она много лет практиковала подобные развлечения в свое удовольствие, так что ее хобби растянулось на сорок пять из ее пятидесяти семи лет. "Я жила в Калифорнии и познакомилась с человеком, которому тогда был двадцать один год, - говорит она, закуривая сигарету, - Он дразнил меня коровьим хлыстом и настолько вывел из себя, что я отняла у него этот хлыст, заставила раздеться и в таком виде выгнала на улицу." С тех пор она стала обслуживать мужчин в их изощренных желаниях, хотя девственности лишилась только в шестнадцать лет. В конце концов, переехав во Флориду, она стала обслуживать мужчин за деньги. Сейчас она берет за сеанс 200 долларов вне зависимости от его продолжительности. Посетители, чей возраст колеблется от девятнадцати до семидесяти четырех лет, находят ее по следующему объявлению: "Откровенная, зрелая женщина примет раба на любой период времени." Обычно это бизнесмены, у которых есть семьи, юристы, а также пожарники, полицейские, летчики и футболисты. Смеясь, она говорит: "Обычно мужчины звонят мне после праздников и выходных, когда устают после долгого общения с женами." Она обслуживает не только разовых клиентов, у нее есть пара постоянных рабов. Один из них - изможденный джентльмен по имени Стэн. Несмотря на то, что он почти вдвое выше Госпожи Барбары, ее тираническое искусство заставляет его валяться у ее ног, словно домашнего кота. Пока мой фотограф, Марк Серота, готовился к съемке, Госпожа приказала Стэну раздеться перед камерой. "Они не принимают решений, - рассказывает она, - независимо от того, что говорить или что одевать. Я тотально контролирую их жизни. Я - все для них. Они превратили свои жизни в суету и никогда не имели успеха у женщин. Я даю им все, они даже не успевают думать." Вполне понятно, что такой человек, как Стэн, живет у нее и выполняет любое ее желание, будь оно сексуальным или каким-нибудь другим. За это он платит ей энную сумму каждую неделю. Он даже не знает, что Госпожа сохраняет большинство его денег, и когда он решится уйти от нее, она обязательно выдаст ему подъемные. Наконец вернулся Стэн. Я был несколько шокирован его видом Он был абсолютно гол, волосы на его теле были сбриты, и оно было украшено несколькими виденными мной металлическими обручами: они негромко зазвенели, когда он вошел в комнату. Стэн подобострастно подполз к креслу и Госпожа Барбара ловкими движениями приковала его к нему. "Тебе больно?" - спросила она его, стягивая кольца. "Да," - прохрипел Стэн. "Сделаем чуть-чуть неудобнее. резюмировала она, закрепляя его ноги под неестественным углом. Красные пятна образовались на груди, стянутой кольцами, и я спросил, как он себя чувствует. "Держусь… но я не могу передать чувства, которые испытываю." Камера начала щелкать, когда Госпожа Барбара что-то крикнула в сторону двери. В комнате появился ее второй слуга. Боб, достаточно пожилой мужчина, который служит Госпоже с разрешения своей жены. "Моя жена принимает все это, но не участвует в этом, - объясняет он, - она знает о моих заветных фантазиях. Я никогда не лгу своей жене и не хожу к другим женщинам, только сюда." Независимо от того. Боб это или Стэн, Госпожа Барбара продолжает вести свой гедонистический образ жизни. Свободное время она проводит, катаясь на яхте и ныряя. Она ест, где хочет и что хочет и никогда не боится за удовлетворение своих сексуальных желаний. "У Стэна не бывает эрекции, пока я ему не прикажу. Все его функции зависят только от моих команд." Хочу заметить, что ее никогда не арестовывали за ее деятельность, и она спокойно зарабатывает свои деньги. Я решил, что пора возвращаться назад в яблочнопирожную-и-нет-секса-до-свадьбы Америку, одел повязку на глаза и проследовал за Госпожой Барбарой на улицу, полную солнечного света. Когда я ловил такси, она шепну мне: "Они думают, что я восхитительна. Как же не быть здесь, если тебя так обожают."

Вскоре я встретил женщину, которая подвергла меня мучениям, более страшным, нежели это могла сделать Госпожа Барбара со всем своим набором инструментов. Ее звали Рэчел. Мне было девятнадцать, ей -двадцать два, а встретились мы в Реюнион Рум, небольшом клубе, в который меня всегда пускали, потому что я был журналистом. Она была столь прекрасна, и ее красота была еще более болезненной для меня, потому что я чувствовал, что мне не видать близости с ней, как своих ушей. Она была моделью, ее рыжие волосы были подстрижены а-lа Бетти Пейдж, она обладала прекрасной фигурой, а миловидность ее лица усиливали изящные скулы. За время нашей непринужденной болтовни я узнал, что Рэчел находится в прохладных отношениях со своим последним бойфрендом, который до сих пор живет с ней, но ищет место, куда бы податься. Когда я понял, что она скрывается от него, меня потихоньку начало обволакивать ощущение некой конфиденциальности наших отношений и в моей душе затеплилась надежда. После нескольких дней нашего общения она уехала в Париж и собиралась провести там месяц, что давало мне возможность все обдумать и впоследствии аккуратно подбить к ней клинья. Письма, которыми мы обменивались через Атлантику, доходили за считанные дни. Когда она вернулась, наши отношения стали еще более страстными, чем прежде. Но вскоре я был наказан. Однажды вечером, изнывая от нехватки ее общества, я сбросил ей на пейджер мольбу о звонке. Через минуту мой телефон запищал. "Почему вы звоните по этому номеру?" - спросил меня неприятный мужской голос. "Это номер моей подружки," - ответил я. "Это также номер моей невесты," - безаппеляционно ответил он. Я почувствовал, что мое сердце замерло. "Ты знаешь, -собрался я с силами, - что она спала со мной?" Он не взбесился и не стал угрожать мне. Он был в шоке, как и я. Я ходил убитый несколько месяцев, когда, наконец, она позвонила. "Я не знаю, как тебе это сказать… Короче, я беременна." "Зачем ты мне это говоришь?" - ответил я как можно холоднее. "Я не знаю, от кого из вас." "Ну что ж, я думаю, мы решим, что от него." - сказал я и повесил трубку до того, как она успела что-либо возразить. Два года спустя я снова ее встретил. Она выглядела точно также, только носила полицейскую форму и смотрелась как мечта любого мужчины-мазохиста - голубая форма и фуражка делали ее обворожительной. "Ты можешь встретиться с моим сыном, - сказала она, - он похож на тебя." Моя челюсть отвисла, как только я представил себя в роли отца семейства или беглеца, платящего алименты. Понаблюдав за моей реакцией пару минут, она театральным жестом отвела нож (мы обедали в кафе) от моей груди и добавила: "Но я знаю, что он не от тебя. Я проходила тест." С тех пор, как Рэчел так прокинула меня, я дал себе слово никогда ни перед кем не раскрываться и никому не доверять. Я больше не хотел, чтобы чувства руководили мной, я должен был остановить эту тенденцию быть открытым и незащищенным перед людьми особенно перед женщинами. Я хотел быть знаменитым, но стезя музыкальной журналистики не хотела приводить меня к вершине славы. Проблема была даже не в журналах, а в самих музыкантах. Каждое интервью все больше pазрушало мои иллюзии. Им бы нечего сказать, и я чувствовал что все больше хочу быть по другую сторону стола. Я брал интервью у Дебби Хэрри, Малькольма Макларена и Red Hot Chili Peppers, писал промо-биографии для Ингви Мальмстина и прочих металлических задниц. Тогда же я сделал несколько заметок о Тренте Резноре и Nine Inch Nails. Когда я впервые увидел Трента, он сидел в углу гримерки перед саундчеком, пока его тур-менеджер Шон Бивен занимался подготовкой к выступлению. Когда мы начали беседовать, он слегка оживился, но все равно я был для него только очередным журналистом. Беседа со мной была для него лучшим способом убить время в городе, где он никого не знал. Когда Трент появился у нас с гастролями в следующий раз, я открывал его концерт.

Наши рекомендации