Нашествие монголов на польские земли
(Ян Длугош, «Анналы или хроники славного королевства Польши»)
ГОД [ОТ РОЖДЕСТВА] ГОСПОДНЯ 1211–й
(...)
Татары впервые приходят на половцев и разбивают и поражают всё войско их русских союзников
Неведомый до того дня народ татар, о котором едва [кое-что] слышали, желая распространить своё господство на северные страны, после разгрома и покорения половцев, обитавших по ту сторону моря, а также многих других племён подступил и к землям тех [половцев], которые жили по соседству с русскими по сю сторону моря. Те, не надеясь на свои силы, сообщают об угрожавшей им опасности русским, прося поддержать их всеми силами и говоря, что если они окажутся побеждены татарами, то та же угроза нависнет и над русскими. В то же время к князьям Руси прибывают татарские послы, убеждая их не вмешиваться в половецкую войну и союзом с половцами не вынуждать татар вести войну против Руси; но если они благоразумны, то пусть прогонят половцев, которые уже доставили Руси множество бед, от своих пределов, а татары наверняка прогонят их из других областей. Но князья Руси, последовав недальновидному совету и не подвергнув дело зрелому размышлению, нарушают международное право, убивают татарских послов и выступают с войском против татар на помощь половцам, а именно: Мстислав Романович с киевскими воинами, Мстислав Мстиславич с галицкими воинами, а также Владимир Рюрикович и прочие князья Руси, также князья черниговские, также князья смоленские, также вся Половецкая земля и все её князья. Часть русских князей и воинов шла на конях, а часть [плыла] на кораблях, [и так] дошли до Протолчи; там все пересели на коней и через двенадцать переходов достигли реки Калчи, где уже разбили свой лагерь татары. Татары, не дав русским и половцам времени на передышку, немедленно напали на них в семнадцатый день. Когда смятые половцы стали разбегаться, смешиваются и русские полки, и двое князей – Мстислав Киевский и... Черниговский – попадают в плен, а после долгой сечи, в которой многие либо пали, либо были пленены, остальные разбегаются. Но и бежавшим угрожала другая, не менее страшная опасность – со стороны союзных половцев, через земли которых они устремляли своё бегство; не щадя ни возраста, ни положения, половецкие селяне убивали русских: всадников – ради коней, пеших – ради одежды. А те из русских, кто укрылись в горах, умерли от голода, множество утонуло в реках, и случилось в тот день такое страшное бедствие, какого никогда не видывали и не слыхивали в русских землях. Галицкий же Князь Мстислав Мстиславич, после того как, спасаясь бегством, добрался до кораблей и переправился через реки, велел иссечь корабли, опасаясь татарской погони, и оттуда, исполненный страха и трепета, беглецом прибыл в Галич. Когда же всё остальное множество русских, спасаясь бегством, прибыло к кораблям и обнаружило, что они разбиты, они, охваченные горем, что не смогут переплыть волн, ослабленные голодом, погибли там за исключением князей и некоторых их воинов, которые переправились через реки на лодках. Владимир Рюрикович, также спасшийся бегством, прибыл в Киев и занял киевский стол. То было первое поражение, которое русские потерпели от татар1.
ГОД [ОТ РОЖДЕСТВА] ГОСПОДНЯ 1228–й
(...)
В огромном количестве, которое едва можно было сосчитать, придя на русские земли, татары совершают множество злодеяний, убивают и жгут. Они опустошают, разграбляют всю Рязанскую землю и, убив рязанского князя, умерщвляют даже стариков и детей, а всё остальное множество берут в плен и уводят в рабство, захваченные же крепости сжигают. Не удовольствовавшись этим, они зимой того же года приходят снова – на Суздальскую землю и, совершенно опустошив всю землю, убивают также князя Григория и его сыновей, а также многих других суздальских князей; отобрав у князя Владимира крепость Ростов, они сжигают замок, завладев множеством пленников и добычей досыта2.
(...)
ГОД [ОТ РОЖДЕСТВА] ГОСПОДНЯ 1229–й
(...)
Огромное множество татар, придя в Смоленскую и Черниговскую земли, терзает и разоряет их жесточайшими убийствами, не щадя никакого возраста. Захватив много крепостей и укреплений, из которых бежали князья и воины, не осмеливаясь оставаться в них, они сжигают. И не испытав никакого сопротивления, ибо все попрятались перед их лицом в болотистые, непроходимые и лесные места, обременённые множеством пленников и добычей, они возвращаются восвояси3.
1 Рассказ Длугоша о битве 1223 г. на Калке по ряду характерных примет оказывается ближе всего к специфической форме летописной повести об этом событии, которую находим в Софийской I, Московской Академической и Тверской летописях, т.е. в летописях, отражающих владимиро-суздальское летописание первой трети XIII в., но более всего – к Софийской I. Именно здесь, как и в Ипатьевской, находим, например, уточнение, что русские полки, пройдя пороги, стали «на протолъчии» (так и у Длугоша; этого уточнения нет в Тверском сборнике); только здесь имеется добавление о бегстве галицкого князя Мстислава Мстиславича, который, переправившись через Днепр, велел уничтожить корабли, опасаясь погони; тождествен с Длугошем и перечень князей перед поражением татарской сторожи: Мстислав Киевский, Мстислав Галицкий и Владимир Рюрикович (последний не упомянут ни в одной из других редакций летописной Повести на Калке). В то же время только у Длугоша находим датировку битвы не 16 июня, как в Ипатьевской, Софийской I и Академической (в Тверской летописи, как и в Новгородской I, стоит 30 мая), а 17 числом (указание на месяц не вписано); только Длугош сообщает, что от «протолчи» до Калки русское войско добралось за «двенадцать переходов»; только Длугош описывает избиение русских беглецов половцами.
2 Установить, из какого русского источника мог почерпнуть Длугош свои сведения о татарском разорении Рязанской и Владимиро-Суздальской земель в 1237–1238 гг., не удаётся, так как рассказ хрониста слишком сжат. «Князь Григорий» – это, конечно, великий князь владимирский Юрий Всеволодович. Но вот известие о ростовском князе Владимире и сожжении Ростова представляются недоразумением. Владимир Константинович сидел не в Ростове, а в Угличе.
3 Источник Длугоша в данном случае неясен.