Теории социального научения

К середине 1960-х годов дебаты по поводу эффектов медиа разгорелись с новой силой. Как и в прежние времена, столкнулись практики массовой коммуникации, в особенности телевидения, и различные элиты и группы. Главной причиной беспокойства было воздействие на детей насилия, содержащегося в телепрограммах.

Первые исследования воздействия масс-медиа на детей осу­ществлялись в соответствии с парадигмой массового общества, и их результаты резко контрастируют с более поздними данными.

Самый примечательный анализ связи между новыми гангстер­скими кинофильмами и детской преступностью и другим антиоб­щественным поведением был проведен в 1928 г. по заказу Фонда Пейна. В ходе всех 13 самостоятельных исследований с использова­нием разных методик — от опросов и экспериментов до контент- анализа и дневников — было обнаружено, что фильмы оказывают существенное и преимущественно отрицательное влияние на детей, например: нарушают сон, подрывают моральные устои, деформи­руют понятия добра и зла, предлагают соблазнительные, но нега­тивные модели для личного поведения.

Пик споров о том, какова роль медиа в росте социальной не­стабильности и насилия в обществе, пришелся на конец 1960-х го­дов, когда по Америке прокатилась волна беспорядков. Обществен­ность все чаще ставила под сомнение утверждения теории ограни­ченных эффектов, и правительство, в частности министерство здравоохранения, заказало несколько исследований, чтобы выяс­нить, может ли телевидение оказывать существенное влияние на поведение детей.

Золотой век телевидения начался в США в 1950-е годы и про­должался в 1960-е. Ежедневно открывались новые станции. Быстро рос объем продаж телевизоров, а антенна на крыше стала показате­лем благосостояния семьи. Быстрое распространение цветного ТВ в 1960-е годы подтвердило популярность нового средства информа­ции. Люди были готовы платить большие деньги за приемники и довольствоваться нечетким низкокачественным изображением.

За два десятилетия повседневная жизнь страны претерпела важ­ные изменения. Посещение друзей и долгие вечера в тихом семей­ном кругу становились редкостью, поскольку все больше американ­цев, особенно детей, оставались дома, чтобы посмотреть телевизор. Во время популярных программ пустели улицы и игровые площадки.

Эксперты мрачно предрекали, что через несколько лет люди со­всем разучатся читать и писать: телевидение сделает грамотность ненужной. Особое беспокойство вызывало влияние ТВ на детей. Одни поднимали серьезные вопросы, касающиеся патологических послед­ствий долгого сидения перед телевизором, сопровождаемого при­туплением личных, физических и умственных способностей. По их утверждениям, пассивность может перейти в аутизм и породить за­висимых шизоидных и замкнутых личностей. Другие опасались, что насилие на ТВ вызовет распространение детской преступности.

Эти страхи подтолкнули к осуществлению множества исследовательских проектов. Во главе одного из самых амбиционных был Уилбур Шрамм, основавший при университете Штата Иллинойс первый научный центр для изучения коммуника­ций, потом его пригласили в Стэнфордский университет, чтобы заняться изучением роли телевидения в жизни американских детей.

С 1958 по 1960 г. команда Шрамма провела 11 социологических исследований в 10 разных городах, в ходе которых было опрошено 6000 детей и 2000 родителей. Результаты этой работы были опубликованы в 1961 г.[8] Эта книга является классическим примером достоинства и недостатков парадигмы ограниченных эффектов, кото­рая складывалась в течение двух десятков лет до того, как Шрамм со своими коллегами принялся за работу. Они использовали обновленные методы эмпирических исследований, прежде всего оп­росные интервью, чтобы найти ответы на широкий круг вопросов о влиянии телевидения на детей. Компьютеризованный анализ дан­ных позволил исследователям изучить буквально тысячи связей между переменными и выделить статистически значимые.

Стэнфордская группа проводила исследования, не опираясь на единую, четко выраженную теоретическую основу. Вместо этого, придерживаясь парадигмы ограниченных эффектов, она полага­лись на ряд эмпирических обобщений, появившихся в результате предшествовавших исследований, включая понятия избиратель­ности и индивидуальных различий.

Их объединили с другими, взятыми из разных источников, включая фрейдистскую психологию и бихевиоризм. Подобно боль­шинству исследователей ограниченных эффектов, Шрамм и его команда предпочли не руководствоваться какой-либо разработан­ной теоретической системой, чтобы не показаться «предвзятыми», а построили свою теорию на основе систематических эмпирических наблюдений. Суть их выводов содержится в двух абзацах:

«Ни один информированный человек не может просто сказать, что детям телевидение несет пользу или вред.

Для одних детей в одних условиях какое-то ТВ вредно. Для других детей в тех же самых условиях или для тех же самых детей в других условиях оно может быть благотворно. Для большинства детей в большинстве условий большая часть телевидения, вероятно, ни особенно вредна, ни особенно благоприятна»[9].

Или, иначе говоря, телевидение оказывает вредное влияние на некоторых детей, в некоторых условиях, но не на большинство детей в большинстве условий. Эффект телевидения, указывали ис­следователи, лучше всего рассматривать как следствие взаимодей­ствия характеристик и телевидения, и зрителей.

Самым важным результатом изучения насилия явилось посте­пенное формирование комплекса теорий среднего уровня, кото­рые позволяют лучше оценить роль медиа в жизни детей. Хотя эти теории и проводимые в соответствии с ними исследования не смог­ли однозначно подтвердить, что насилие на телеэкране вызывает отрицательный долгосрочный эффект у большинства детей, они все-таки указали на то, что поведение некоторых детей стало хуже. Согласно опросам, про­водившимся по заказу телевидения, зрители отдавали явное предпочтение насилию, и его было немало в популярных приклю­ченческих сериалах. Руководители телекомпаний настаивали, что американцы должны иметь право смотреть, что хотят, даже если это может нанести вред некоторым подросткам из неблагополуч­ных семей, которые все равно предрасположены к агрессивному поведению.

Тревожные голоса по поводу возможного вредного влияния на мораль популярной культуры раздаются давно, в XIX в. опасения вызывали дешевые комиксы и притоны, в начале XX в. кабаре и варьете, в 1950-е годы кино, телевидение и снова комиксы, потом видео, а теперь компьютерные игры и Интернет. Похоже, что с каждым новым средством коммуникации общество связывает оп­ределенные страхи и тревоги.

Катарсис

Идея катарсиса или сублимации предполагает, что, созерцая сцены насилия на телеэкране, человек избавляется от агрессивно­сти или по крайней мере удовлетворяет свои агрессивные позывы, благодаря чему уменьшается вероятность агрессивного поведения.

Довольно долго эта точка зрения пользовалась популярностью у теоретиков массовой коммуникации. Прежде всего, потому, что понятие катарсиса первым ввел Аристотель для объяснения реак­ции публики на греческую трагедию и, таким образом, его интел­лектуальная ценность основывается скорее на традиции, чем на наблюдениях. Кроме этого, полезность телевизионного насилия для общества обосновывалась тем, что оно позволяет молодежи выпустить накопившуюся агрессивность и враждебность.

Первоначально благотворное влияние катарсиса даже находи­мо научное подтверждение. Это было продемонстрировано в следу­ющем эксперименте, проведенном Сеймуром Фешбахом: моло­дых людей студенческого возраста сначала подвергли «необоснованным и очень грубым нападкам», а потом одним предложили посмотреть снятый на кинопленку акт агрессии (жестокий бой на ринге), а другим — нейтральный фильм (о распространении слухов). Потом «оскорбленных» зрителей попросили оценить кино­фрагмент и обидчика. Оказалось, что просмотревшие сюжет о бок­серских поединках были менее агрессивны в своих оценках, чем те, кто посмотрел другой фильм[10].

Иногда показ насилия действительно может уменьшить вероятность проявления зрителями агрессии. Но это не обязательно связано с катарсисом. Скорее так происходит потому, что зрители понимают, что в данной ситуации насилие неуместно. Может быть, в эксперименте Фешбаха после просмотра жестокого поединка люди поняли, что в агрессии нет ничего хорошего. Другими сло­вами, возможный взрыв агрессивного поведения (в ответ на ос­корбления) нейтрализовала информация, сообщенная в масс- медиа. Именно таковы аргументы теории, считающейся самой полезной для понимания влияния медианасилия, — теории социального научения.

Социальное научение

Первую серьезную попытку исследовать научение через наблюде­ние была предпринята в 1940-е годы, когда психологи выявили, что люди имитируют увиденные ими модели поведения и что эти моде­ли можно подкреплять и таким образом сделать нормой поведения.

Два десятилетия спустя идеи о социальном научении и подра­жании были основательно доработаны, чтобы стать полезными ин­струментами в понимании масс-медиа.Оно рассматривалось как эффективная модель типа «стимул—реакция», когда зрителю пред­лагают информацию, помогающую ему вырабатывать правильную реакцию, а потом остается ее только закрепить. Современная тео­рия социального научения утверждает, что зрители получают сим­волические репрезентации поведения, и эти «картинки» обеспе­чивают их информацией, на основе которой они потом строят свое собственное поведение[11]. Медиаперсонажи (модели) иногда оказывают влияние на поведение зрителей просто самим фактом появления на экране. Аудитория не нуждается ни в подкреплении, ни в поощрении, чтобы вести себя по предложенной модели.

Заимствуя модели поведения из масс-медиа, зритель эффек­тивно учится самым разным видам поведения и решения проблем, которым другим способом научиться трудно, или совсем невоз­можно, или слишком дорого.

Социальное научение через репре­зентации в масс-медиа происходит одним или одновременно все­ми следующими способами:

· научение через наблюдение — индивиды усваивают новые мо­дели поведения, просто видя соответствующие репрезента­ции на телеэкране;

· подавление — показывая в репрезентации, что модель наказана за проявление определенного поведения, можно уменьшить вероятность того, что зрители будут вести себя аналогично;

· растормаживание — репрезентаций, показывающих поощ­рение за угрожающее или запрещенное поведение, часто бывает достаточно, чтобы повысить вероятность того, что зритель поступит так же.

Центральной для понятия социального научения посредством масс-медиа является идея компенсаторного подкрепления, хотя на самом деле научение через наблюдение может происходить и в от­сутствие какого-либо подкрепления, компенсаторного или реаль­ного. Концепция компенсаторного подкрепления очень важна для понимания того, как научение посредством медиарепрезентаций влияет на поступки людей. Компенсаторное подкрепление — это лишь видимость подкрепления, ведь индивиду достаточно наблю­дать за поведением модели или персонажа, чтобы перенять его.

Теория социального научения, объясняющая отождествление наблюдателей с моделями, представленными в масс-медиа, а так­же более очевидное прямое подражание им, стала ведущей в по­нимании воздействия медиа на поведение индивидов. Она являет собой пример полезной среднеуровневой теории об эффектах ме­диа, которая помогла предсказать и интерпретировать разнообраз­ные эффекты медиа, но зачастую за счет игнорирования более широкого социального контекста, в котором происходит науче­ние. Теория социального научения концептуализирует процесс на­учения, в котором ряд внешних, общественных факторов остают­ся постоянными. Она не может объяснить, почему одни медиамодели очень заразительны, а другие нет, хотя признает, но затрудняется обосновать и изучить, как восприятие и использова­ние медиасодержания детьми взаимодействуют с другими аспектами их повседневной жизни. Таким образом, несмотря на признание в академическом сообществе, теория социального науче­ния неспособна объяснить макроскопические проблемы, однако ясно указывает, в каком направлении нужно вести поиски.

Одним из прямых продолжений теории социального научения является исследование агрессивных стимулов, присущих насилию в масс-медиа. Считается, что люди, увидев насилие на экране, на­чинают демонстрировать более высокие уровни агрессивности. Но медиа показывают насилие почти всегда в каком-нибудь драмати­ческом контексте, и этот контекст несет информацию или сигна­лы, подсказывающие зрителю, когда и против кого оно уместно.

Концепция агрессивных сигналов лежит в основе некоторых самых интересных и спорных исследований насилия в медиа. Поскольку связь насилия в медиа и агрессивности аудитории стала общепризнанной, ученые обратили внимание на проблему наси­лия по отношению к конкретной цели — женщинам.

Вызовом главной идее теории научения, гласящей, что «по своей сути телепросмотр пассивен и реактивен», стали теории, центральной посылкой которых является познавательно активный характер просмотра.

Согласно активной теории телепросмотра, зрители в целом активно и сознательно пытаются понять телевизи­онное содержание. Оказывается, к двум с половиной годам у детей формируется достаточно сложная схема просмотра, позволя­ющая им понимать условности специфического телевизионного содержания.

Хотя теории социального научения обычно исходят из предпо­ложения, что ребенок — активное, когнитивное и общественное существо, но телевидение оказывает настолько исключительно сильное влияние, что под его воздействием ребенок становится реактивным. Этот пессимистический взгляд на способности детей познавать мир объясняется переоценкой степени влияния ТВ и недооценкой способности зрителей ему противостоять. Иначе го­воря, согласно «реактивной теории», внимание ведет к понима­нию и, следовательно, к эффектам. Активная теория утверждает, что понимание рождает внимание и, следовательно, эффекты (или их отсутствие).