Против антропоморфного понимания свободы

До сих пор практически не изучен вопрос о месте категории свободы в системе категориальной логики, ее соотношении с другими категориями. Обычно вслед за Гегелем рассматривали лишь соотношение свободы и необходимости или социальные, специфически человеческие аспекты свободы. по существу категория свободы еще не воспринимается как фундаментальная философская категория (в системе категориальной логики). Она рассматривалась лишь в разделах, посвященных социальной проблематике. Это существенно затрудняет подлинно философское осмысление категории свободы, осмысление ее в координатах всеобщих категорий (возможности, случайности, необходимости и вероятности).

В истории человеческой мысли понятие свободы длительное время развивалось лишь как специфически человеческое понятие. Это было обусловлено ограниченностью знаний человека об окружающем мире. Люди чаще всего видели, могли наблюдать проявления свободы именно в человеческой сфере. Поэтому они теоретически рефлексировали лишь по поводу человеческой свободы (см., например, сочинения Аристотеля и Гегеля). Однако в последние десятилетия наука, по мере накопления фактического материала, все чаще обращает свой взор на проявления свободы в животном мире. И.П. Павлов писал, например: "рефлекс свободы ­один из чрезвычайно важных рефлексов, или, общее сказать, реакцией всякого живого существа... Если бы у животного не было рефлекторного протеста, борьбы против ограничения его движений, тогда стоило бы животному встретиться с пустым препятствием, и та или другая важная деятельность его осталась бы неосуществленной. Мы знаем, что у некоторых животных этот рефлекс свободы так интенсивен, что лишенные свободы, они отказываются от пищи, хиреют и умирают»[160].

Пора и философам выработать такое понятие свободы, которое не носило бы специфически антропоморфного понимания свободы, а было бы достаточно всеобщим, включенным в систему категориальной логики. В настоящей работе предлагается как раз рассматривать категорию свободы в координатах таких всеобщих категорий, как возможность, случайность, вероятность, необходимость. Это позволяет освободиться от ограниченного, антропоморфного понимания свободы.

Формула свободы.

По определению свобода есть взаимоопосредствование случайности и необходимости. Как и сложное противоречие ее можно выразить формулой. Общая формула взаимоопосредствования противоположностей такова:( Q — [ P — Q ) — P]

Если вместо Р подставить случайность [ С ], а вместо Q -необходимость ( Н ), то формула свободы 1-ой степени будет такова: Св¹ = ( Н — [ С — Н ) — С]

где (Н-С-Н) — опосредствование необходимости случайностью;

[С-Н-С] — опосредствование случайности необходимостью;

Св¹ — свобода первой степени (не путать с понятием "степень свободы", используемым в механике, физике и некоторых других науках!). Свободе первой степени соответствует сложное противоречие 1-ой степени и другие сложные (органические) категориальные определения 1-ой степени (развитие 1-ой степени, поведение 1-ой степени, организм 1-ой степени и т. д.). Свобода 1-ой степени присуща простейшим живым организмам (одноклеточным), способным к самостоятельному существованию.

По мере усложнения и совершенствования живых организмов становится сложнее, шире и глубже свобода их поведения, т. е. повышается степень их свободы. (В эмпирическом плане это выражается, в частности, в увеличении степеней свободы[161]. Самый сложный и совершенный организм — человеческий — имеет 600 мышц и, по меньшей мере, 250 степеней свободы!) В категориально-логическом плане повышение степени свободы выражается в углублении взаимоопосредствования необходимости и случайности. Это углубление можно представить скачками или лестницей. Свободе 1-ой, 2-ой, 3-ей и т. д. степеней соответствуют различные дискретные уровни взаимоопосредствования. Графически это можно изобразить так: см. диаграмму на следующей странице.

Чем выше степень свободы, тем более глубокие слои необходимости и случайности она "захватывает" в результате взаимоопосредствования этих противоположностей.

Свобода в человеческом обществе носит весьма сложный характер. Какой она степени — об этом трудно пока судить. Нужны дополнительные исследования. Если

ВЕРОЯТ- НОСТЬ (Св 1-ой степени) (Св 2-ой степени) (Св 3-ей степени) (Св n-ой степени)   НЕОБХО- СВОБОДА СЛУЧАЙ- ДИМОСТЬ НОСТЬ     Рис. Диаграмма "Уровни (глубина) взаимоопосредствования необходимости и случайности".

руководствоваться самыми общими соображениями, то можно предположить, что человек обладает свободой не ниже 7-ой степени или еще выше. В самом деле, если предположить, что простейшие живые организмы (одноклеточные) обладают свободой 1-ой степени, многоклеточные растительные организмы — свободой 2-ой степени, животные — свободой 3 — 6-ой степени (беспозвоночные, позвоночные

холоднокровные, позвоночные теплокровные яйценосящие, млекопитающие или живородящие), то тогда человек должен обладать свободой не ниже 7-ой степени.

Таким образом, становление живой природы и человеческого общества можно представить как прогресс в деле свободы, т. е. как последовательное восхождение от свободы одной степени к свободе другой, более высокой степени.

Как понимать взаимоопосредствование необходимости и случайности? Попробуем пояснить это на близких для нас примерах, т. е. на примерах, взятых из жизни человека. Нужно только учесть, что эти опосредствования не будут такими однозначными, как на уровне свободы 1-ой степени. Ведь если в последнем случае взаимоопосредствование необходимости и случайности является как бы непосредственным (либо [Н — С — Н], либо (С — Н — С)), то в рамках свободы, которой обладает человек, это взаимоопосредствование будет не непосредственным, а многократно опосредованным, как бы взаимоопосредствованием в кубе или в четвертой-пятой степени (опосредствование «в квадрате»:

{ ( Н — С — Н ) — [ С — Н — С ] — ( Н — С — Н ) },

опосредствование в «кубе":

( {(Н-С-Н) — [С-Н-С] — (Н-С-Н)} — <[С-Н-С] — (Н-С-Н) — [С-Н-С]> — {(Н-С-Н) — [C-Н-С] — (Н-С-Н)}) ).

Поэтому в связи с большой сложностью взаимоопосредствования необходимости и случайности в человеческом обществе мы намеренно будем представлять его по упрощенной схеме: (Н-С-Н) или [С-Н-С].

Рассмотрим первый вариант: [С-Н-С] — опосредствование случайности необходимостью. Возьмем такой пример. В науке известны так называемые случайные открытия, когда ученый искал одно, а находит совершенно другое. Такова история открытия явления радиоактивности Анри Беккерелем. Хотя это открытие и случайно, однако оно не состоялось бы, если бы не было опосредствовано необходимостью, а именно всеми знаниями, логикой мысли и направленностью интересов французского ученого. Как раз перед этим открытием было открыто рентгеновское излучение. Анри Беккерель все время думал об этом открытии, как свидетельствуют биографы, и это "думание" создавало особую атмосферу поисков. На фоне этого "думания" и было сделано открытие радиоактивного излучения солей урана.

Подобные открытия, даже самые случайные, не являются на самом деле чисто случайными. Они всегда опосредованы теми или иными необходимыми моментами. Случай помогает только подготовленному уму, говорил Луи Пастер. Оригинально и чисто по-женски сказала В. Ученова: Случай улыбается тем, кто умеет им пользоваться[162].

Рассмотрим теперь второй вариант: [Н-С-Н] — опосредствование необходимости случайностью. Для примера возьмем ситуацию выбора профессии. С самого начала задано как необходимое условие взрослой жизни — работать, трудиться, выбрать ту или иную профессию. Однако эта необходимость выбора опосредуется случайными предпочтениями или обстоятельствами. То же можно сказать о выборе любимого, суженого. Он изначально задан как необходимое условие взрослой жизни. С другой стороны этот выбор потому и является выбором, что он обусловлен, опосредован массой случайностей. В делах любви большую роль играет Его Величество Случай и не только в отрицательном, но и в положительном смысле. Случайность является своего рода повивальной бабкой, помогающей рождению любви. Такую же роль случайность играет и в искусстве. Вот что писал, например Александр Грин: "Есть безукоризненная чистота характерных мгновений, какие можно целиком обратить в строки или в рисунок. Это и есть то в жизни, что кладет начало искусству. Подлинный случай, закованный в безмятежную простоту естественно верного тона, какого ждем мы на каждом шагу всем сердцем, всегда полон очарования. Так немного, но так полно звучит тогда впечатление" ("Крысолов").

Интересную творческую ситуацию описывает Л. Н. Толстой на страницах "Анны Карениной", посвященных художнику Михайлову: "Бумага с брошенным рисунком нашлась, но была испачкана и закапана стеарином. Он все-таки взял рисунок, положил себе на стол и, отдалившись и прищурившись, стал смотреть на него. Вдруг он улыбнулся и радостно взмахнул руками. — Так, так! — проговорил он и тотчас же, взяв карандаш, начал быстро рисовать. Пятно стеарина давало человеку новую позу... Эта новая черта только больше выказывала всю фигуру во всей ее энергетической силе, такою, какою она явилась ему вдруг от произведенного стеарином пятна".

С точки зрения анализа проблемы опосредствования интересна такая форма поведения — намек. В этой форме поведения сознательно используется элемент случайности. Намек может быть понят, а может быть и не понят. Следовательно, он может остаться без ответа. Тот, кто делает намек, хотел бы, чтобы он был понят другим или другими. Но, с другой стороны, он допускает, что намек может быть не понят и, следовательно, что он хочет, может не осуществиться. Например, девушка намекает юноше о своих чувствах и желаниях. В основе этого ее поведения лежит потребность, т. е. необходимость. А по форме ее поведение носит характер игры, одним из проявлений которой является намек, специально подстроенная случайность.